доказательств, что она замышляет преступление. Но вот о списке приглашенных за город снова заговорила:
– Сергей, понимаешь, это архиважно. Ну прояви смекалку, раздобудь его!
– Ладно, попробую, хотя это может кое-кого насторожить...
– А ты сошлись на то, что приглашенными интересуется Лиля... По-моему, после той публикации в газете она имеет право заранее знать, с кем ей придется общаться.
– Да, я об этом как-то не подумал. Предлог хороший, попробую озадачить свою секретаршу.
Покладистость клиента меня порадовала, но в целом третий день расследования не принес мне особого удовлетворения. И это даже несмотря на то, что я обошла своего конкурента. Хоть Мельников не выдержал «марафона» и свалился с температурой, торжествовать или язвить по этому поводу мне совсем не хотелось. Мои успехи были тоже очень шаткими. Вдруг письма писала не Маша, что тогда? Если завтра мне не удастся выяснить, кто и за что собирается отравить Сысоева, то ехать в субботу в гости к его коллеге будет очень рискованно. Конечно, можно вообще и не приехать к юбиляру, сославшись, например, на внезапную болезнь, но тогда недоброжелатель Сергея может заподозрить, что банкира кто-то предупреждает об опасности, и третья попытка покушения будет подготовлена и проведена в условиях строжайшей секретности. Короче, последствия могут быть необратимыми. С разоблачением преступника не стоило затягивать.
Что ж, Таня, завтра тебя ждет горячий денек!
Глава 11
Птицы за окном неумолчным гвалтом возвестили о начале нового дня. Я проснулась чуть раньше будильника, немного полежала, обдумывая свои планы, и еще раз утвердилась во мнении, что начинать надо с Маши Сысоевой. Разгадка, казалось, была так близко! Сегодня никто не должен был мне помешать, никто! Даже двенадцатигранники были в моем полном и безграничном распоряжении.
Сразу после завтрака я не преминула воспользоваться их советом. Желая узнать, что мне принесет первый день по-настоящему самостоятельного расследования, я бросила косточки на кухонный стол. Они выдали следующую числовую комбинацию: 13+30+4. Как это ни печально, но трактовка была отнюдь не ободряющей, она гласила: «Вы будете раздосадованы невозможностью схватить то, что было от вас так близко и что так неожиданно отдалилось от вас». Вот так облом! Мне не хотелось гадать, о чем именно говорили двенадцатигранники, поэтому я не нашла ничего лучшего, как сразу же выбросить предсказание из головы. Не отступать же от своих планов.
Выйдя из дома, я почему-то вспомнила об Андрее. А не позвонить ли Мельникову, не поинтересоваться ли его здоровьем? Я набрала номер Андрея.
– Алло, – прохрипел Мельников.
– Привет! Ну и что это ты вздумал болеть? Саботажник!
– Издеваешься, – недовольно буркнул Андрей и закашлялся. – Ты на часы смотрела? Ни свет ни заря звонишь! Наверное, нарадоваться не можешь, что меня вирус подкосил?
– Ну зачем же так грубо! Я проявляю к тебе элементарное сочувствие. Вот поинтересоваться хотела, может, тебе что-нибудь нужно – лекарства, фрукты, овощи?
– Спасибо, мне Вика все принесет.
– Ну ладно, выздоравливай! Извини, что разбудила, это я не со зла, – сказала я и посмотрела на часы – было двадцать минут восьмого. Рановато, конечно, для проявления вежливости, но я действительно как-то сразу об этом не подумала.
Поговорив с приятелем, я села в машину и поехала в сторону четвертой гимназии. Заняв там удобную позицию, стала ждать дочь Сысоева. Сначала я увидела Женю Жихарского, которого привезли на «Рено». Он вышел из машины и сразу же влился в толпу школьников. У меня даже не было возможности его перехватить и еще раз допросить со всей строгостью.
Таня, ну почему ты вчера так легко уверовала в то, что сейчас тебе будет удобно поговорить с девочкой? Какая непростительная самонадеянность! Наверное, все дело было в том, что Мария, начав писать письма, стала играть во взрослые игры. Я в чем-то переоценила ситуацию. Увы, Маша шла в школу не одна, а с Натальей Олеговной. Мне даже в голову не могло прийти, что тринадцатилетнюю девочку будет сопровождать в школу мать. Наверное, им просто было по пути. Сысоевы о чем-то оживленно болтали, Маша весело улыбалась, а Наталья Олеговна смотрела на свою дочь любящими глазами. Глядя на них, нельзя было сказать, что у Сысоевых существуют какие-то проблемы или противоречия. Мать и дочь расстались у входа в гимназию, и Маша быстро скрылась за дверью. А Наталья пошла дальше. Естественно, я поехала за бывшей женой Сысоева.
Через несколько метров рядом с ней остановился черный джип, и Наталья села в него.
Естественно, я последовала за джипом, соблюдая дистанцию. Первый же светофор еще больше увеличил расстояние между нами, и это сыграло свою роковую роль. Я увидела, что за перекрестком джип остановился, и Наталья вышла из него. Пока я дожидалась зеленого света, Сысоева куда-то исчезла – то ли села в автобус, то ли зашла в какой-то магазин. Ну кто бы мог подумать, что ее поездка будет такой недолгой!
Короче, я потеряла Ташу и не знала, что мне делать дальше. Сразу же вспомнилось предсказание гадальных двенадцатигранников. Уж очень быстро оно сбылось! Я действительно была раздосадована невозможностью схватить то, что было от меня так близко и что так неожиданно от меня отдалилось. С Машей можно было поговорить еще вчера, а с Ташей – сегодня. Увы, я упустила обе возможности. Признаюсь, мне очень хотелось свалить на кого-нибудь свои неудачи, но козла отпущения сделать было не из кого. На этот раз я не могла в чем-либо обвинить ни Мельникова, ни Сысоева. Разве что Лилю Томич как-нибудь «пристегнуть» к своему промаху? Едва я вспомнила про эту улыбчивую подружку моего клиента, как раздался телефонный звонок. Ну конечно, это была она, легка на помине!
– Здравствуй, Таня, это Лиля, – сказала бодренько Томич. – Я тебя не разбудила?
– Нет, я давно на ногах.
– Вот и хорошо! Мне хотелось бы с тобой поговорить. Вчера Сережа мне все рассказал, и я решила раскрыть свои карты, но не ему, а тебе.
Кто бы сомневался, что Сысоев сразу же расколется перед тобой! Это только со мной он предпочитал молчать или болтать про индекс Доу-Джонса, черт его побери! Стоп! А какие карты собирается раскрывать передо мной Лиля? Неужели?..
– Давай поговорим, – согласилась я.
– Это не телефонный разговор, надо встретиться. Приезжай ко мне, – предложила Лиля.
Поскольку мое самостоятельное расследование практически сразу зашло в тупик, я не возражала, тем более Томич сумела меня заинтриговать.
Примерно через полчаса я переступила порог ее квартиры. Надо сказать, что сегодня не было никакой необходимости быть похожей на Лилю, поэтому я еще с утра сделала свой обычный макияж. Я была собой, Татьяной Ивановой, и вести себя собиралась так, как подобает частному детективу с... подозреваемой. С подозреваемой? Да, именно так, а почему бы и нет?
Меня совершенно не трогали идиотские Лилины улыбочки, я даже отказалась от кофе. Вдруг она подсыплет в мою чашку какой-нибудь яд? Признаюсь, такой возможности я не исключала.
– Давай сразу перейдем к существу вопроса, – по-деловому заявила я, располагаясь в кресле. – Что такого важного ты хотела мне рассказать?
Мой серьезный тон нисколько не смутил Томич, она улыбнулась и сказала:
– Многое, очень многое. Перед Сережей я не могла полностью раскрыться, сказать ему всю правду, но ты, Таня, я думаю, меня поймешь и не станешь осуждать. Иначе поступить я не могла...
Неужели Лиля хочет признаться в том, что именно она является организатором покушений на жизнь Сысоева? Это интересно!
– Я внимательно тебя слушаю, – сохраняя спокойствие и деловитость, сказала я.
Лиля начала свою исповедь с рассказа о тех незапамятных временах, когда она и Сергей были еще детьми. Этот пролог был мне уже хорошо знаком. По существу, интерпретация Томич мало отличалась от версии Сысоева. Пожалуй, в ее рассказе было больше чувственности. Уже лет с двенадцати Лиля смотрела на Сережу не просто как на друга, а как на мальчика, в которого была влюблена.
– Мое сердце начинало учащенней биться, когда я его видела или даже разговаривала с ним по
