– Да, хотя не столько она сама, сколько люди, стоявшие за ее спиной. Ее звали Бригитта. Она была внучатой племянницей Гомера, о чем я узнал позже. Мы встретились случайно – по крайней мере, я так считал – на лыжном курорте. Она была искусной лыжницей, но скрывала это, постоянно падала, так что я начал учить ее, и мы постепенно прониклись чувствами друг к другу. Конечно, мы тут же забросили лыжи и уехали, чтобы побыть одним. Я был на верху блаженства. Я никогда не представлял, что девушка может быть такой красивой, милой, такой искренней…
Он прерывисто вздохнул и уронил голову на грудь. Его била дрожь, и Петра не была уверена, в одних ли воспоминаниях дело. Может быть, после стольких лет его любовь продолжала еще жить и мучить его?
Она протянула руку, чтобы прикоснуться к нему, но в последний момент остановилась и опустила ее. Похоже, он ничего не заметил.
– Конечно, я обольщался. Все это было хитроумной ловушкой. Ее подсунули мне специально, чтобы я потерял голову. Но даже когда я узнал, кто она такая, у меня не хватило ума на то, чтобы раскусить этот замысел. Я поверил ей, когда она сказала, что скрывала свое происхождение, потому что полюбила меня и не хотела вызвать никаких подозрений. Можешь представить себе такую глупость? А ведь мне было уже двадцать один год…
– А сколько было ей?
– Девятнадцать. Такая юная! Ну как я мог подозревать ее? Даже когда я узнал, что она использует фальшивое имя, что она подстроила нашу встречу… даже тогда я считал ее в своей основе чистой. Я
– Что же произошло? – спросила Петра.
– Мы планировали пожениться. Наши семьи пришли в бешенство: два недруга, забыв о вражде, объединялись перед лицом всего мира! Мой отец советовал мне повременить, но я ничего не слушал. Мы приехали сюда, чтобы побыть одни, и все лето провели в этом доме. Я не мог поверить своему счастью в те месяцы. – Он криво усмехнулся. – И я был прав, что не верил. Все это оказалось иллюзией, возникшей из-за моего трусливого нежелания признать тот факт, что Бригитта шпионила. Она не особенно много разузнала, но достаточно, чтобы семья Лукас смогла лишить нас выгодного контракта. Стало очевидным, что информация могла поступить от нее и что она подслушала мой телефонный разговор и смогла заглянуть в нужные бумаги. Сначала она все отрицала, но другого варианта просто быть не могло. Я обвинил ее.
– Что ж, это естественно, если ты почувствовал себя преданным…
– Нет, было еще хуже. Я был безжалостным, жестоким. Я наговорил таких вещей… Она умоляла простить ее, сказала, что начала как шпионка, а потом раскаялась, потому что действительно полюбила меня.
– Ты ей поверил?
– Не решился. Я насмехался над ней. Если она на самом деле раскаялась, почему не предупредила меня? Она сказала, что пыталась выйти из игры, но Никатор пригрозил ей, что все мне расскажет. Он обещал отпустить ее, если она выполнит одно последнее задание, что она и сделала.
– Но Никатор был в то время еще совсем юным! – возразила Петра.
– Двадцать лет – достаточно, чтобы строить козни.
– Но был ли он организатором всего этого?
– Нет. Инициатором был другой человек, их дальний родственник по имени Кронос, который работал в компании не более двух лет и старался отличиться. Этот отвратительный тип сразу сошелся с Никатором и использовал его.
– Так это было делом рук Кроноса, не Гомера…
– Нет, Гомер – кристально честный человек, гораздо лучше многих, занятых в этом бизнесе. Говорят, что, когда все выяснилось, Гомер снял стружку с Кроноса и отправил его на все четыре стороны. Кронос исчез. Я не знаю всех деталей, но у меня создалось впечатление, что Гомер был шокирован поведением Никатора. Быть безжалостным в бизнесе – это одно, но нельзя же втягивать в грязные игры невинных девушек! Никатор был безжалостен по отношению к Бригитте, когда она попыталась выйти из игры. Он уговорил ее на «последнее усилие», и та решила, что, если даст согласие, все закончится.
– Это исключено, – покачала головой Петра. – Раз он добился от нее желаемого с помощью шантажа один раз, то никогда бы не остановился.
– Я тоже так думаю. Он имел власть над Бригиттой, и мне надо было понять это и помочь ей. Но вместо этого… Ты представить себе не можешь, как жестоко я с ней обошелся!
Но Петра могла себе это представить. Лисандрос, с его вечной подозрительностью, думая, что встретил любовь и доверие, которые могли сделать его жизнь прекрасной, снова пришел в отчаяние, и это едва не погубило его.
– Я говорил такие вещи, – прошептал он. – Не могу тебе передать, что я наговорил и что это сделало с ней…
– Но она предала тебя!
– Она была еще ребенком…
– И ты тоже, – твердо сказала Петра. – Что бы ни случилось с ней, ответственность за это несут те люди, которые манипулировали ею. Не ты.
– Но я должен был защитить ее от них, – произнес он холодно. – А я не сделал этого. Между нами произошла ужасная сцена. Я выскочил из этого дома со словами, что не могу ее видеть, а когда вернулся, Бригитта исчезла. Она оставила мне письмо, в котором написала, что любит меня и просит простить ее, но не дала даже намека на то, куда ушла.
Петра не произнесла ни звука, только еще крепче обняла его.
– Сначала я не мог поверить в это, – тихо продолжал он севшим голосом. – Ходил по дому, искал ее. Я был уверен, что она где-то прячется. Я кричал, что мы что-то придумаем, что наша любовь стоит того, чтобы за нее побороться.
– Что ты сделал потом? – спросила она, гладя его волосы.
– Я верил, что смогу найти ее и все исправить. Я отправил детективов по ее следу. Это были лучшие специалисты, но даже они не смогли найти Бригитту. Она слишком хорошо замела свои следы. Я пытался связаться с несколькими ее родственниками, живущими в другой стране, но их отношения не были близкими, и у нее не было контакта с ними. Я пытался что-то разузнать у Никатора. Но меня уверили в том, что он ничего не знает. Шли месяцы, но я не прекращал поисков, потому что не мог представить, что никогда больше не увижу ее. Я должен был получить ее прощение. Наконец я получил сообщение от одного человека. Он нашел ее, но не смог удостовериться в этом, потому что она ничего не говорила, а все время сидела уставившись в одну точку. Я поехал сам…
Он вздрогнул.
На этот раз Петра не стала требовать продолжения. Она просто сидела, обнимая его и молясь, чтобы ее любовь достучалась до него и помогла ему выстоять.
– Я нашел ее в убогой комнатушке в каком-то захолустье, очень далеко отсюда, – удалось наконец произнести ему. – Дверь была заперта. Я вышиб дверь и вошел… Она сидела на кровати в углу и что-то держала в руках, словно оберегая это. Увидев меня, вскрикнула и отпрянула, словно я был ее врагом. Возможно, я так и выглядел в ее глазах тогда. А может быть, она меня просто не узнала…
Снова наступило молчание. Петра почувствовала, как его пальцы сжали ее руку, отпустили, а потом снова сжали.
– Наконец силы оставили ее. Она прижалась к стене, мне удалось подойти поближе и взглянуть на то, что она держала.
Он отчаянно вцепился в ее руку. Петра закрыла глаза, догадываясь о том, что это было, и молясь, чтобы она ошиблась.
– Это был… мертвый ребенок, – выдавил из себя наконец Лисандрос.
– О нет! – прошептала Петра.
– У нее случились преждевременные роды. Она скрывала свою беременность и не получила надлежащей медицинской помощи, поэтому родила одна. Потом просто сидела, прижимая ребенка и никого не подпуская к себе. Она сидела так несколько дней, дрожащая, плачущая, одинокая… Я умолял ее успокоиться, говорил, что это я, что я люблю ее, что никогда не причиню ей зла, но она велела мне уйти,
