бюрократической опухоли, тащившей страну в пропасть. А если его выберут в академики, считал И. Г., его влияние в делах сильно поднимется. <…> Дело о выборах Елютина было в Академии наук тщательно подготовлено. <…> И. Г. говорил с академиком А. В. Новоселовой <с химфака МГУ>. 'Будем голосовать за Елютина, — таково было ее мнение'. 'Я спросил, — рассказывал И. Г. — за что же? — Ну, как же, министр, и к тому же наукой занимается, кафедрой в Институте стали заведует'. И. Г. ее не переубедил, да она с ним и не хитрила: знала, что пакостить он не будет, если и не поступишь по его.
И вот день Московского университета на ВДНХ. <…> Идет И. Г. со свитой. Видит меня <…>, подходит, берет под руку и спрашивает: 'Не знаете, как там у химиков?' (В этот день было голосование на Отделении, где должен был избираться Елютин.) — 'И. Г., я не знаю, но могу позвонить в Президиум и узнать'. Позвонил <…> 'Выбрали!'
И. Г.: 'Ну, вот что. Я буду дома поздно, позвоню Вам около 12, надо посоветоваться'.<…> В 12 звонит, размышляет вслух: 'Я уже говорил с П. Л. Капицей. Он сможет только задать вопрос на заседании Президиума, где будут утверждаться результаты выборов по Отделениям. Например, о научных заслугах. 'Я, — добавил И. Г. — по своему положению ни спрашивать, ни выступать не могу. Этого мало, вопрос Капицы мало что даст: тем слаще будет победа. Наврут чего-нибудь, не станут же на Президиуме конкретно разбираться. Нужен не Президиум, а Общее собрание. Кто продействует?' Я ответил: 'Есть один только человек — М. А. Леонтович. Больше никто'. — 'Ну, что же — заключил И.Г. — буду ему звонить…'
И состоялось Общее собрание. <.. > Выступает секретарь Отделения, докладывает об избранных на Отделении кандидатах (выборы в Академии наук двухступенчатые). 'Нет ли вопросов?' — 'Есть'. М. А. Леонтович спрашивает секретаря, в чем он видит основные научные заслуги кандидата в академики Елютина? Секретарь ответствует с чувством уверенного превосходства профессионала. 'А когда эти работы, о которых Вы говорите, опубликованы?' Назван год, до 1958. 'Но позвольте, именно за эти работы мы его в 1962 г. выбрали членом-корреспондентом. А что с тех пор?' Неловкое молчание. 'И вообще, — добавил М. А., — мне непонятно, как можно одновременно быть министром и работающим ученым, достойным избрания в академики?' Результат голосования был для министра очень неблагоприятным».
(Цит. по кн.: [Естествен… 2005. С. 326])
Пояснение составителя. Вот что любопытно. Из сообщенных фактов следует, что Елютин вел себя в отношении соавторства на редкость порядочно. Ведь, будучи мною лет министром и одновременно заведующим кафедрой (пусть номинально), ему ничего не стоило хотя бы позволять себя приписывать к работам сотрудников кафедры и связанных с ней организаций. Для публикации в самом престижном научном журнале в СССР «Доклады Академии Наук» достаточно, чтобы среди соавторов была фамилия любого из членкоров, тогда статья публикуется автоматически. Если бы Елютин позволял сотрудникам ставить свою фамилию, они были бы ему благодарны за «пропуск» в этот журнал. И наверняка такие предложения Елютину делались. За 14 лет, с 1958 по 1972 г., у него собрался бы объемный цикл вполне достойных научных работ, что и стало бы решающим аргументом для избрания министра в академики. Конечно, можно сказать, что Елютин и так был уверен в своем избрании благодаря мощному административному ресурсу. И все же вызывает удивление и уважение тот бесспорный факт, что министр, профессор и членкор принципиально не приписывался к статьям и книгам своих подчиненных.
Виктай Сейгеевич
Был у нас в Московском РГУ нефти и газа такой препод — Агаджанов Виктор Сергеевич, который не выговаривает половину алфавита. Вел он у нас ТАУ (теория автоматического управления). Он представился (чем уже порядком всех повеселил): «Виктай Сейгеевич». Диктует тему занятия: «контуы».
Из аудитории:
— Что? Как?
— Контуы.
— ?????
— Ну, кОнтуй, КОНТУЫ! Вы электётехнику учили?
— Учили!
— И не знаете что такое контуй?
— Не знаем…
— (себе под нос) Пьидуйки…
Подходит к доске и пишет слово «контур». Честное слово, он почти сорвал аплодисменты, никто человек из сорока не догадался, что это «контур», пока он на доске не написал. Но надо отдать Агаджанову должное, он часто сам веселится, когда себя слышит.
(Стае, ИН)
Фольклорный анекдот.
Купили немцы АвтоВАЗ, начали там BMW собирать по своим чертежам. Но получаются вазы. Купили Горьковский автозавод, а там еще хуже, как ни потеют — только… ну, сами понимаете.
Директор АвтоВАЗа говорит директору ГАЗа:
— Вот, видишь, а все нас обвиняли: мол, у русских руки кривые.
— А ты читал еще довоенный рассказ Зощенко? Называется: «У немцев земля лучше».
***
Из рассказа о камере забытых вещей в метро.
«Журналист:
— А какие-то курьезные вещи к вам поступают?
Работник метро:
— Помню, принесли надгробный камень с надписью: 'Мы тебя никогда не забудем'».
[Московский комсомолец. Февраль, 2004]
В. Волынец:
Лес. А за кустом робот, обормот, сука, засел.
[С. 22]
A. Земель:
Море залили шустро, порт сушили лазером.
[С. 47]
B. Павлов:
Эротоманам — дев, а ведьма на моторе.
[С. 81]
Г. Никитин:
Сенсация, рекорд! Рокер яйца снес!
[С. 80]
Д. Пашсвич:
Искатели! В иле такси…
[С. 81]
В. Рыжков:
Лунотаз затонул.
[С. 85]
В. Рябинин:
