то преступницу. После моих слов капитан быстро ретировался — ему неприятно было выслушивать вопросы, на которые он не мог дать ответов.
Меня препроводили в конуру размером не больше чем три на три метра, после чего за мной задвинули решетку. Так я оказалась в клетке.
В камере, на облезлой, имевшей некогда зеленый цвет лавочке уже сидели две проститутки, которые при моем появлении оживились.
— Какая цыпочка… — произнесла та, что была помладше, и томно взглянула на меня своими намалеванными глазками. — Кто твой сутенер?
Сама для себя я решила, что буду вести себя тихо и мирно до тех пор, пока это будет возможно. Больше трех суток меня не имеют права задерживать. Если же я устрою драку в камере, то мое заточение обязательно продлится. Менты, получив приказ от полковника Делуна изолировать меня от общества, — а я ведь быстро сообразила, откуда и куда ветер дует, — будут только рады, если появится дополнительный повод подержать меня за решеткой.
— Не поднимай шума, — приказала подружке более опытная жрица любви, затянутая в облегающую кожаную юбку, почти целиком оголявшую ее стройные ноги, и в столь же обтягивающую кожаную куртку.
Молодая фыркнула и села обратно на лавочку.
— Уж и поговорить нельзя! — протянула она недовольно.
Я не стала, как разъяренная львица, метаться по камере, хотя сделать это от злости и обиды очень хотелось, а спокойно села на свободный край лавочки, вытянула ноги и подперла головой стену.
— Владимирский централ-л… — под нос замурлыкала молодая проститутка, отличавшаяся эпатажной внешностью: сильно вытравленными волосами, постриженными очень коротко, почти под «ежик», а также немыслимым количеством бижутерии на колбасках-пальцах, в ушах и на пышной груди.
— Хватит каркать, — опять цыкнула на нее старшая товарка. — Если хочешь голосить, спой чего- нибудь повеселее.
У «ночных бабочек» между собой согласия не наблюдалось. У той, что была постарше, не возникало желания лезть на рожон в отличие от ее юной «коллеги по цеху». Молодую просто распирало от безделья, но, несмотря на желание прицепиться ко мне, она все же прислушивалась к авторитетному мнению своей напарницы. Правда, время от времени косилась в мою сторону, но невозмутимость Тани Ивановой ей не удалось поколебать — мне было не до нее.
Я сейчас думала о том, что полковник сдержал свои угрозы и решил мне показать, кто из нас альфа- лидер. А самое для меня обидное, что я ведь, за отсутствием состава преступления, как он и хотел, уже оставила его семью в покое. Не уверена, что насовсем, но, по крайней мере, сейчас у меня не было причин подозревать кого-то из членов его семьи. Жаль только, что полковник этого еще не знал.
Неформалка — так я окрестила молодую проститутку — перестала мурлыкать себе под нос мотивы популярных шансонов, громко зевнула и принялась укладываться на скамейке. Голову она положила со стороны своей товарки, а вытянуть ноги у нее не получилось — мешала я. Больно лягнув меня в бедро острым каблуком, девица развязно проговорила:
— Встань, что ль, ты! Не видишь — мешаешь!
Я встала. Но только затем, чтобы, схватив нахалку за ноги, резко дернуть. Ее пышнотелая фигура последовала за ногами, и, больно ударившись головой о бетонный пол, она заголосила.
— Лярва-а-а…
В тот момент, когда привлеченный шумом дежурный подошел к решетке, я, как ни в чем не бывало, сидела на скамейке, полуприкрыв веки, но не переставая следить за обиженной Неформалкой, сидевшей на полу. Дежурный, окинув нас троих взглядом, рявкнул на воющую ночную бабочку.
— Заткнись! А не то обещаю, будешь сидеть здесь трое суток!
— Убери отсюда эту нервнобольную-ю! Она мне все мозги отбила-а! — продолжала вопить девица.
Зыркнув на меня хищным взглядом, дежурный несколько секунд размышлял, какую позицию ему занять. Я уже была готова ко всему. Не я первая начала, но здесь не детский садик, никто особо разбираться не будет, кто начал, а кто продолжил.
— Твои куриные мозги отобьешь, пожалуй! Закрой хлебало, последний раз говорю!
Под воздействием угрозы дежурного пергидролевая блондинка убавила громкость, но продолжала сидеть на полу, массируя ушибленный затылок. Я же, как индеец, была молчалива, безмятежна и спокойна, не забывая тем временем держать ситуацию под контролем.
Дежурный скрылся с глаз, так и не встав на защиту оскорбленного достоинства проститутки. Неформалка, несмотря на боль и обиду, поостереглась делать новые резкие выпады в мою сторону. Тем более что ее товарка сидела, отвернувшись к стене, и не вмешивалась.
Тяжело подняв с пола свое упитанное тело, Неформалка отряхнулась и села на прежнее место. Больше попыток прилечь она не делала.
Воздух в камере был спертый. Когда здесь убирали в последний раз — неизвестно. На крашеных стенах красовались грязные разводы. То тут, то там виднелись следы плевков и обуви. От тусклого света мигающей лампочки быстро устали глаза. «Нужно выбираться из этого гадюшника, — крутилось у меня в голове. — Только как это сделать? Необходимо позвонить полковнику, но где раздобыть телефон? Мобильник, лежавший в сумке, у меня изъяли, а договориться с дежурным о том, чтобы он принес мне „трубу“, вряд ли удастся. Слишком уж он агрессивно настроен. Ладно, подождем пересменки».
Чтобы скоротать время, пергидролевая блондинка завела разговор.
— Когда этот Сурок наконец почешет свою волосатую задницу и заберет нас отсюда? — бросила она на воздух. — Столько часов простоя в работе!
Вторая жрица любви молчала. Как я успела заметить, она отличалась большей рассудительностью и трезвостью мышления по сравнению со своей товаркой.
— Слышь, Татка, — не унималась молодая, — ты компанию Мохнатого отказалась обслужить, что теперь с тобой Сурок сделает?
Сурком, вероятно, обзывался сутенер. Татка ответила, и ее ответ заставил меня насторожиться.
— Буду, как Зуйка, выплачивать долг.
— Да ты что? — охнула впечатлительная Неформалка. — Он же ее на проценты посадил! Она ему одиннадцать штук в итоге стала должна, ты что, забыла?
— Все я помню, — сдержанно проговорила Татка. — У меня есть в заначке деньги, я выплачу ему сразу.
— Ха! Зуйка тоже думала, что отдаст сразу, только он такую сумму загнул! — продолжала горячиться Неформалка. — Не знаешь, кстати, где она столько денег раздобыла?
Татка равнодушно пожала плечами.
— Кто-то из девчонок говорил, не помню кто, что она свою бывшую квартирную хозяйку обчистила.
— Класс! И что, ей так все с рук и сошло? — брызжа слюной, продолжала расспрашивать свою «коллегу» пергидролевая блондинка.
— А ты что, тоже попробовать хочешь? — Голос Татки был бесцветен и тих. По возрасту она перегоняла Неформалку лет на семь, но этого временного отрезка ей хватило, чтобы начисто лишиться оптимизма, свойственного сидящей с ней рядом соратнице.
— А почему нет? — завелась та. — Если без последствий, то почему б не попробовать? Лишние деньги никому еще не мешали.
— Да, не мешали… — эхом повторила Татка. — Только эту квартирную хозяйку потом кто-то грохнул.
— Что, неужели Зуйка?! — Молодая аж привстала, так ее удивило услышанное. А уж как меня все это занимало, говорить даже не стоит!
— Я почем знаю? Может, и она. Только держи язык за зубами, ясно?
— Угу, — выдавила из себя потрясенная Неформалка.
Меня эта парочка всерьез не воспринимала. Кто такая Зуйка, по их мнению, я знать не могла, поэтому говорилось все открыто. Зуйка, квартирная хозяйка, которую она обокрала и которую убили… Сомнений
