Врет он все, никого ты не убивала. Сам хочет сухим из воды выйти. Он ведь тебя каким-то психотропными препаратами поил…
— Но откуда они у него? Разве их просто так продают в аптеке?
— Его папашка болен шизофренией, сейчас его в психушке держат, а дома лекарства кое-какие остались…
— Нет, он мне сначала чай лекарственный дал, из какой-то маньчжурии аральской. Сказал, что от насморка помогает. Я ведь насморк подхватила, а потом он мне еще какие-то таблетки давал, такие голубенькие…
— Аралия маньчжурская, — поправила я, вспомнив, что мне про это растение Агнесса рассказывала. — Знаешь, ее тоже в психиатрической практике применяют. Лена, милая, успокойся, самое страшное, что ты сделала, так это под воздействием препаратов позвонила Галине Максимовне, представилась мной и попросила ее выйти во двор.
— Да, да, что-то такое я смутно припоминаю. Кажется, я наговаривала на диктофон то, что он меня просил, было несколько вариантов. Таня, так она поверила и вышла на улицу?
— Поверила и пошла на улицу, но не дошла. Вележев подкараулил ее в подъезде и огрел чем-то по голове, она потеряла сознание, но через сутки пришла в себя. Ее жизни больше ничто не угрожает.
— Но как Сашка мог попасть в Тарасов, если он все это время был здесь?
— Сама же сказала, что он сначала напоил тебя чаем и ты стала подчиняться его воле. Потом Вележев угостил тебя сильным снотворным, и ты заснула, поэтому не можешь знать, что он уезжал в Тарасов, сделал там все задуманное, а потом вернулся обратно.
— А что бы он сказал мне, когда я проснулась? Хотя он сказал, что это я… Таня, но потом действие лекарств бы прошло… Как бы он вышел из этой ситуации?
Я решила пока не говорить Ленке про погреб, в котором ее нашли, и тем более про пожар, а перевела разговор на другую тему:
— Ленок, ты лучше скажи мне, как это ты умудрилась выйти из дома в домашних тапочках?
— Так у моих сапог подошва отлетела, и Сашка сказал, что мы по пути на вокзал что-нибудь купим. Он вызвал по телефону частное такси, мы подъехали к вокзалу, Вележев сбегал в магазин, купил мне полусапожки, я переобулась и вышла из машины. Но откуда ты знаешь про тапочки?
— Соседка твоя рассказала, но она несколько ввела меня в заблуждение, ей почему-то показалось, что Вележев сам сел за руль.
— Так машина была с правым рулем, — внесла ясность Ленка. — Мне пришлось в тапочках через весь двор бежать, водитель почему-то подумал, что у нас счет подъездов с другой стороны начинается. Таня, скажи, а зачем он собирался Галину убить?
— Вележев мстил за смерть сестры. — Я коротко рассказала о трагической любви Олеси к Андрею Шорникову.
— Так что же выходит, Саша не случайно нас в лес повел? Он, что же, и Андрея убил?
— Вот с этим пока непонятки. Твой ученик Леша Петров видел, что Вележев нашел труп раньше вас, но промолчал.
— Какой кошмар!
— Слушай, ну у вас и ученики! Этот Петров выглядит лет на двадцать, и манеры у него уже далеко не детские…
— А ему и есть почти двадцать. В школу Леша пошел с восьми лет, а в прошлом году у него травма позвоночника была, и он остался на второй год.
— По-моему, Петров в тебя влюблен. — Я весело подмигнула Ленке. — А ты, подруга, мне ничего об этом не рассказывала.
— Нет, он в Ирину Анатольевну, учительницу русского языка и литературы, влюблен, она моложе меня на два года. Но, вообще, Алексей ко всем женщинам неровно дышит, будущий Казанова.
— Не будущий, а уже настоящий!
— Тань, мне так стыдно, так стыдно, мы чуть с тобой из-за Вележева не поссорились, — стала ныть Ленка.
— Чтоб мы с тобой поссорились, да никогда! Ленок, ты меня извини, конечно, но я хочу задать тебе один очень интимный вопрос…
— Нет! — обрубила Ленка.
— Ну ладно, извини…
— Таня, ты меня неправильно поняла, «нет» — это ответ на твой вопрос. У меня с ним ничего не было. Я, как полная дура, пошла в бутик «Роза ветров», купила дорогущее белье, приготовила романтический ужин, а он пришел, все съел, расспросил меня про твое расследование, а потом ушел.
— Ну конечно, ему ведь надо было ночью или рано утром съездить на старое кладбище и набросить на памятник отцу Андрея белую простыню с крестом. Это зрелище произвело на Иконцеву сильное впечатление. Не удивлюсь, если Вележев наблюдал за всем происходящим со стороны. Тогда-то в его больной голове родился план покушения в подъезде, а чтобы обеспечить себе алиби, он придумал поездку в Турищево.
— А как же я? Я бы потом все поняла…
Ленка снова озаботилась этим вопросом и ждала от меня каких-то разъяснений, но я молчала, потому что знала: Вележев убил бы ее в любом случае.
— Дорогая, я не берусь комментировать поступки шизика, — сказала я, уклонившись от прямого ответа.
В палату вошел пожилой доктор, взял больную за руку, пощупал пульс и спросил:
— Ну-с, как вы себя чувствуете?
— Хорошо. Я хочу домой. Выпишите меня, пожалуйста, — плаксивым голосочком попросила Елена.
— Я не вижу к этому никаких препятствий, но если вы пообещаете строго выполнять мои предписания…
— Конечно, обещаю!
Я забрала Ленку из больницы и привезла ее к Агнессе. Пока моя подружка сюсюкалась с собачкой, я отвела Новинскую в другую комнату и строго-настрого предупредила ее, чтобы она молчала про погреб и пожар. Я собиралась рассказать об этом Ленке потом, когда она немного оправится.
Агнесса пообещала мне, что будет хранить эту тайну.
— Да, Танечка, я забыла вам сказать, что мне внучка звонила и спрашивала, были ли вы у меня. Я сказала ей, что мы с вами познакомились.
Я сразу поняла, что Крестоносцев попросил свою секретаршу проверить, воспользовалась ли я его информацией. Да уж, недоверчивый тип…
— Агнесса, скажите, а вы когда-нибудь посещали лекции отца Николая?
— Да, всегда, когда бываю в Тарасове, стараюсь туда попасть. Николай — святой человек. Он обладает поистине божественным даром, пообщавшись с ним, я всегда чувствую себя моложе лет на десять, если не больше. У меня проходит мигрень, прекращаются кишечные колики, а главное — хочется делать добрые дела… Танечка, я и вам советую пообщаться с Николаем. Вы, конечно, молоды и здоровы, но он заряжает энергией…
«Знаем, плавали», — подумала я про себя, но, чтобы закрыть эту тему, сказала:
— Спасибо за совет, я обязательно в ближайшую субботу схожу на встречу с ним. А сейчас я, пожалуй, отправлюсь в отделение милиции.
— Шура, Шура, кто бы мог подумать, что в этом тихом омуте такие черти водятся. — Новинская тяжело вздохнула и пошла в оранжерею к Елене и Джульетте.
Мне хотелось высказаться в адрес Вележева намного резче, но я промолчала.
Глава 19
