ключами от машины, спустился по ступенькам и направился к «Опелю». Видимо, он уже расправился с делами, которые хотел сделать дома, и собирался ехать на работу.
Каким-то боковым зрением я увидела, что дверца стоявшей неподалеку «Волги» открылась и из нее вышел парень в серой куртке. Но среагировать я успела только тогда, когда он резко выбросил вперед две руки и расставил ноги.
В следующую секунду я услышала хлопок, напоминающий очень резкий выброс пробки из бутылки шампанского. Навашин застыл на месте, словно остановленный какой-то стеной и чем-то очень пораженный, и спустя секунду повалился на асфальт.
Моя реакция, увы, немного запоздала. Буквально вывалившись из дверцы моего автомобиля, я выхватила пистолет и выстрелила в парня в серой куртке. Выстрел мой прозвучал гораздо громче, так как пистолет мой не был снабжен глушителем.
Цель была достигнута — пуля попала киллеру прямо в голову, и он также осел на асфальт. И почти сразу же после этого рванула с места «Волга». Сманеврировав на узком пространстве дворового проезда, она мимо упавшего киллера и Навашина двинулась к противоположному выезду из двора.
Мне ничего не оставалось делать, как рвануть вслед за ней. Мне некогда было останавливаться и смотреть, что случилось с Навашиным и тем, кто в него стрелял и в кого стреляла я. Главное сейчас было — догнать «Волгу» и задержать тех, кто там сидел.
Однако сделать это мне не удалось. Когда «Волга» выезжала со двора, раздался мощнейший взрыв, который потряс все вокруг, в том числе и мою машину. Я инстинктивно нажала на тормоза. Послушная «девятка», скрипнув и визгнув, застыла на месте.
Мои глаза уловили лишь огромный язык пламени, взметнувшийся в небо, то, как оно быстро приближалось ко мне, когда мой автомобиль еще двигался, и, наконец, то, что огонь, смешанный с черным дымом, остался примерно в десяти метрах передо мной.
«Волга» горела. Можно было с уверенностью говорить о том, что через полчаса от нее останется только груда металлолома. В салоне наверняка обнаружат обгорелый труп, а может быть, и несколько…
Оправившись от шока, полученного в результате всех этих событий, я вышла из машины и побежала назад. То, что произошло впереди, было ясно как белый день. Люди, приехавшие сюда во двор с преступными целями, были просто ликвидированы еще кем-то, кому очень не хотелось иметь лишних свидетелей-исполнителей. Обычная схема заказного убийства с последующим устранением киллера.
Я вышла из машины и подошла к Навашину. Бросив на него лишь один взгляд, я тут же поняла, что работал профессионал. Пуля попала в голову, почти посередине лба, и, по всей видимости, не было никаких надежд на то, что Эдик выживет.
Через десять метров от него лежал киллер. И здесь уже пришлось констатировать, что профессионалом оказалась и я. В моем случае пуля попала в шею, и парень буквально истекал кровью.
Только после того как я полностью осмотрела место происшествия, я начала воспринимать все случившееся уже с точки зрения чувств. Все, что было до этого и что можно было назвать экстремальной ситуацией, для меня произошло на каком-то внеэмоциональном уровне. Можно сказать, я действовала механически.
Но сейчас, когда я начала возвращаться в обычное состояние и смешанные чувства горечи утраты, обиды и одновременно какой-то усталости овладели мной, я присела на корточки и несколько секунд просидела, закрыв глаза. Очнулась, услышав совсем рядом голоса.
Я резко поднялась и увидела неподалеку двух мужчин, с опаской оглядывавших два тела, лежащих в крови на асфальте.
— Звоните в милицию и «Скорую»! — закричала я. — Чего стоите?!
Те встрепенулись и быстро пошли в дальний конец двора, где скорее всего был телефон. Я же, не в силах больше сопротивляться нахлынувшим чувствам, побрела к своей машине. Открыв дверцу, тяжело опустилась на сиденье и упала головой на руль.
И тут у меня прорвались слезы. Я плакала, не переставая, пока рукава моей куртки не стали мокрыми. Подняв свое заплаканное лицо, я увидела через лобовое стекло, что во двор въезжает милицейская машина.
Она остановилась нос в нос с моей, и из нее вышли четверо человек в масках с автоматами. Из подъехавшей второй машины вышло несколько человек в штатском. Возглавлял группу высокий человек в светлом плаще. Я вгляделась в его лицо и порадовалась хотя бы тому, что мне не понадобится тратить время на общение с незнакомыми и, по этой причине, очень непонятливыми работниками органов. Долговязого в плаще звали Борис Расторгуев, это был мой давнишний знакомый из милиции.
Первыми на меня обратили внимание автоматчики, которые приказали вылезти из машины. Я ожидала, что меня сейчас без всяких церемоний обыщут, а то, может, и поднимут над землей, подержат так с полминуты, вытрясут все и бросят на асфальт. Такое часто случается в работе силовых структур. Однако Расторгуев оказался глазастым. Его несколько резковатый голос спас меня от расправы.
— Оставьте ее… Здравствуй, Таня… Быстренько изложи, в чем дело!
Он слегка обнял меня за плечи и развернул к себе. Расторгуев отличался всегда конкретностью и сообразительностью. Увидев меня на месте происшествия, он сразу понял, что я в курсе дела и являюсь, таким образом, для него свидетелем номер один.
— Пошли ко мне в машину, — сказал он. — А вы все тщательно осмотрите, потом доложите.
Последняя фраза адресовалась двум его подчиненным в штатском.
Мой рассказ длился недолго. Расторгуев успел за это время выкурить одну сигарету. Я совершенно честно изложила события, умолчав лишь о том, на кого я работаю. Навашина представила своим любовником. Расторгуев выслушал меня внимательно, слегка скептически отнесся к сообщению, что я не занимаюсь никаким делом и что просто оказалась на месте происшествия случайно, по причинам личного характера.
Тем не менее знакомы мы были давно, и у него не было оснований мне не верить в том, что касалось фактической стороны дела.
— Мне все ясно… — процедил он сквозь зубы. — Личность того, в кого ты стреляла, мы установим. Скорее всего проблем с привлечением тебя за покушение на убийство не будет…
— Спасибо и на этом, — ехидно ответила я.
— Борис, они оба мертвы, — прозвучал в этот момент голос одного из подчиненных Расторгуева, склонившегося над окном машины.
— Понял, — коротко ответил Расторгуев.
«Что ты понял?» — с тоской подумала я. Скорее всего что угодно, только не то, что слова его подчиненного прозвучали для меня как приговор. Во-первых, потому что я не могла не переживать смерть мужчины, с которым всего несколько часов назад спала в одной постели. А во-вторых, несмотря на то что киллер заслуживал смерти, мне было тем не менее не по себе от того, что день для меня начался с убийства человека.
Милицейские формальности благодаря Расторгуеву не заняли много времени. Я написала объяснительную, дала показания, присовокупила к делу копию своей лицензии на частную детективную деятельность. После этого меня отпустили на все четыре стороны. Было около двенадцати дня.
Я поехала домой. После пребывания в милиции снова начала воспринимать все отстраненно, почти на уровне сухого милицейского протокола.
Чувства нахлынули только дома, после выпитой чашки крепчайшего кофе. Мне захотелось уткнуться в подушку и реветь не переставая. Затем появилось непреодолимое желание выпить. Даже, если быть точнее, не выпить, а банально надраться.
Это состояние и одновременно моя отчаянная борьба с ним продолжались где-то с полчаса, потом я взяла себя в руки и набрала номер телефона Фахрутдиновой. Сообщив о случившемся, договорилась встретиться с ней через час.
Глава 5
