Я тем временем вызвала «Скорую». Она проявила свою готовность помочь через сорок минут, а доблестные менты, которых я также поставила в известность о происшествии, прибыли на место происшествия еще позже. Снятие показаний заняло что-то около часа.
Сам Навашин, когда его укладывали в карету «Скорой», пришел в себя, но врачи, заявив, что он нуждается в срочной госпитализации, не разрешили стражам порядка допросить его. В больницу вместе с Эдиком отправилась я.
Кроме «Скорой» и милиции, я позвонила еще и в офис «Авангарда». Ответил мне сторож, который, судя по голосу, был мужчиной еще молодым, но с очень слабым и медлительным биопроцессором в голове.
Я ждала минут пять, пока сквозь его невнятное сопение медленно прорывались ростки интеллекта, выразившиеся наконец в шестизначном номере домашнего телефона главного тренера «Авангарда» Гараева. Я сообщила тренеру о происшествии. Тот воспринял мой доклад о случившемся весьма эмоционально и заявил, что тут же приедет в больницу.
Врачи, осмотрев Навашина, констатировали, что жить он, безусловно, будет, но для этого ему надо бы чуть полежать. Впрочем, они не исключили возможности того, что на ноги он встанет уже через несколько дней.
— Слишком крепкий мужчина, чтобы залеживаться, — сказал мне бородатый доктор и подмигнул.
В этот момент в больницу буквально ворвался главный тренер «Авангарда» Владимир Григорьевич Гараев.
Он хмуро и даже, как показалось мне, неприязненно посмотрел на меня. Нервно покусывая губы, он выслушал мой рассказ еще раз. Прибывший вместе с ним Сумароков вполголоса ругался матом, сокрушенно качал головой и все порывался закурить, но, вспоминая каждый раз о том, что находится в больничном коридоре, оставлял свои намерения.
Вместе с тренерами приехали двое насупленных качков, которых Гараев поставил по обе стороны дверей палаты, куда положили Навашина. Те, сохраняя абсолютную невозмутимость, встали в соответствующие позы немцев-охранников из «Семнадцати мгновений весны», отчего больница стала сразу напоминать четвертое отделение РСХА.
Повертевшись юлой на месте и несколько раз призвав на головы преступников все известные ему кары, Гараев в состоянии крайнего возбуждения удалился из больницы.
Я хотела было поговорить с Навашиным, однако врачи сказали, что сейчас это нежелательно. И мне ничего не оставалось делать, как ехать домой. Я попыталась было обдумать ситуацию, но усталость давала о себе знать — я еле смогла доползти до дивана и, приняв горизонтальное положение, сразу же отключилась.
Глава 3
Проснулась я с головной болью. События вчерашнего вечера, так романтически начинавшегося и неожиданно так драматически закончившегося, сразу же стали прокручиваться в моем мозгу. От этого голова стала трещать еще больше.
И тут зазвонил телефон.
— Господи, ну что же это такое! — со страдальческой гримасой произнесла я и поплелась к трубке.
— Таня, это Навашин. Я уже дома, чувствую себя нормально.
— Что, врачи тебя отпустили? Или ты сам сбежал? — взволнованно спросила я.
— Я упросил их отпустить меня. На самом деле со мной все хорошо. А ты-то как?
— У меня болит голова, — честно призналась я. — И, кстати, хорошо, что ты позвонил. Надо встретиться и кое-что обсудить.
— Мне сейчас на работу…
— Я немного приду в себя и тоже подъеду, где-то часа через два.
— Буду ждать, — коротко ответил Навашин и положил трубку.
…Я позавтракала и приняла, наверное, тройную дозу кофеина по сравнению со своей обычной. После этого немного приободрилась и поехала на стадион, уже зная, что буду делать дальше.
Эдик встретил меня со всей трогательностью и заботливостью, на которую был способен. Бережно поддерживая под локоть, он усадил меня в кресло. Я поглядела на его голову.
— Ничего страшного, несколько швов, и опять в отличной форме. У меня очень крепкая голова, — пояснил, улыбаясь, Навашин.
— Это радует. Эдик, покушение на тебя вчера не случайно. Надеюсь, это ты понимаешь?
— Мало ли дураков на свете! — отмахнулся Навашин.
— Почерк тот же, как в случае с Крашенинниковым, — возразила я. — По-моему, абсолютно ясно, что причины кроются в ваших футбольных делах. Хочу, чтобы ты взял меня на работу в команду, хотя бы в качестве твоей помощницы.
— Дело в том, что все решает Гараев, — посерьезнел Эдик. — Стоп…
Он поднял вверх указательный палец.
— У нас же нет кандидатуры на должность руководителя группы поддержки. Не Гараев же сам будет заниматься девчонками! Должен же кто-то за ними следить!
На его лице отразилась радость, сравнимая лишь с экстазом Архимеда, открывшего свой бессмертный закон.
— Справлюсь, — тут же поспешила заверить я. — Поверь мне, это исключительно ради дела. Я должна найти того, кто вывел из строя вашего форварда, а вчера напал на тебя.
Навашин нахмурился, хотел было что-то сказать, но передумал.
— Ладно, подожди меня, сейчас пойду переговорю с Гараевым.
Вернулся он на удивление быстро и принес хорошую новость — Гараев согласился. Потом мы вместе прошли к главному тренеру, и тот в течение пяти минут дал мне необходимые инструкции. Все мои обязанности сводились к поддержанию порядка среди вверенного мне коллектива, недопущению никакой самодеятельности и наблюдению за моральным обликом подопечных. Последнюю фразу он произнес, глядя почему-то в стол, словно сам не верил в правильность того, о чем говорил.
Я внимательно выслушала его и заверила, что буду очень стараться. Гараев закончил свою речь тем, что как раз сегодня команда отправляется на выездной матч в Дальнегорск. Туда же должна прибыть и группа поддержки. Мне, соответственно, надлежало готовиться к отъезду и вечером быть на вокзале.
Распрощавшись с Гараевым и Навашиным, я поехала домой. Позвонила Крашенинниковой и сказала, что занимаюсь расследованием покушения на Глеба, но пока что ни о каких результатах говорить не приходится.
В ответ она тут же затараторила, что, по всей видимости, неприятности ее семьи действительно не связаны между собой. Ее проблемы с официальными структурами начали улаживаться. Я пожелала ей успеха в коммерческой деятельности, положила трубку и стала готовиться к отъезду в Дальнегорск.
Прикрытие в качестве руководителя группы поддержки я сочла за лучший для себя вариант. Поскольку версия о злонамеренных действиях против семьи Крашенинниковых лопнула и осталось непонятным лишь нападение на Глеба, я пришла к совершенно определенному выводу, что разгадку надо искать в делах футбольных.
Перед отъездом позвонила своим знакомым в милицию на предмет выявления хозяина машины, на которой скрылись вчера нападавшие на нас хулиганы. Ничего утешительного мне не сообщили. Машина была угнана за несколько часов до происшествия и брошена в трех кварталах от дома, в котором жил Навашин…
В Дальнегорск команда должна была ехать на поезде, который выходил из Тарасова вечером, а утром следующего дня прибывал в конечный пункт назначения.
Настроение у футболистов, загружавшихся в поезд, было хмурым. По команде уже расползлись слухи о
