приема, когда все были заняты, а сам граф находился внизу, общаясь с самыми высокопоставленными свидетелями на земле.
И вдруг на сцене появляются капитан Кордовски и его королевские гвардейцы. Вот тут убийство превратилось в «попытку спасения».
– Прекратите называть его злодеем! – возмущенно приказала Калли. – Он – мой муж. Мой любимый муж.
Гэйб моргнул. Как она только что его назвала? Любимый?
– И он никого не захватывал в плен и не прятал. Ники мирно спал, а Гэбриэл внизу танцевал со мной на балу в честь нашей свадьбы.
Капитан Кордовски оторопел:
– Что? Я не понимаю.
– Я тоже, – сказала Калли.
Гэйб не слушал ни того, ни другого. Она действительно назвала его
– Я все объясню, – раздался неожиданный голос. Вперед вышел Ники и указал на графа: – Он сказал вам, что мы в заключении у мистера Ренфру, не так ли? И он сказал вам, что именно мистер Ренфру сопровождал нас, когда мы бежали из Зиндарии.
– Бежали? – повторил капитан Кордовски. – Вас похитили.
– Нет, мама и я сбежали, потому что он... – Ники снова указал на графа, – пытался убить меня, но никто не желал верить маме, – Ники посмотрел на капитана Кордовски: – Именно поэтому вы меня и не остановили, так? Вы не считали меня заключенным, вы думали, что спасаете меня.
Капитан Кордовски кивнул, помрачнев еще больше.
Ники усмехнулся.
– И потому что он... – Ники в третий раз ткнул пальцем в сторону графа, на этот раз с ликованием, – не знал, что я могу ездить верхом и в состоянии украсть лошадь и ускакать.
Граф мрачно взглянул на маленького мальчика:
– Тебя должны были утопить при рождении, мерзкий маленький слабак.
– Может, и слабак, но мне хватило ума обмануть вас, – ликуя крикнул бесстрашно Ники.
И тут Калли увидела... в какой-то момент, пока Ники кричал, она увидела изменившееся выражение лица графа. Она увидела движение его руки...
– Нет!
Если бы она стояла рядом. Но между ней и Ники находился Гэйб, а Итен был слишком далеко, чтобы успеть вовремя. И она тоже была слишком далеко. Она увидела пистолет, направленный прямо в сердце Ники, и она знала... она знала...
– Нееет!
Позже Калли не могла вспомнить, кричала ли она или нет. Должно быть, прошла всего лишь доля секунды, пока граф целился из пистолета, но ей она показалась вечностью – кошмар, который все длился и длился.
Она не успевала. Не могла успеть...
Но Итен... Итен увидел и метнулся вперед, бросаясь между оружием графа и ее сыном. Гэйб загораживал Итена. Она не могла видеть... Не могла видеть...
– Ники!
Звук выстрела перекрыл ее крик, заставив замолчать и задохнуться от ужаса. И затем, прежде чем она смогла увидеть или как-то среагировать, тишину разорвал еще один выстрел...
Он был прямо перед ней. Гэйб стоял перед ней... Что... что...
В руке Гэйба дымился пистолет, холодный, серый, смертоносный, нацеленный куда-то вперед.
И вот тут она, наконец, смогла все рассмотреть. Граф медленно оседал. Кроваво-красное пятно расползалось по его камзолу. Его глаза широко раскрылись, будто от изумления, что его так неожиданно поймали... Его рука поднялась, но затем снова обвисла. Его пистолет с грохотом упал на пол...
Но ведь было два выстрела. Два!
– Ники! – снова закричала Калли и попыталась отпихнуть Гэйба в сторону. Он поймал ее, словно ребенка, и удержал на месте.
– Позволь мне...
– Итен, – быстро проговорил Гэйб и отпустил Калли. Она схватила Ники, прижала его к себе, обняв так, словно больше никогда не собиралась отпускать.
– Он ранил тебя? О, Боже, Ники, он ранил тебя?
– Мама, нет... Мама, мистер Делани...
Она внимательно осмотрела Ники, не смея надеяться, что он действительно невредим. Но ничего не обнаружила. Крови не было. Раны тоже.
Мистер Делани...
Наконец она смогла оторвать взгляд от сына и посмотреть на других участников этого кошмара.
Граф неподвижно лежал возле своего оружия, а его широко раскрытые глаза безжизненно уставились в потолок.
Граф Антон был мертв. Мертв. Наконец все кончено. Ники жив, а граф Антон мертв. И Гэбриэл тоже жив.
Но Итен...
– Проклятье, я не успел, – говорил Гэйб, усаживая своего друга в кресло и внимательно обследуя его руку, – чертов герой...
– Небольшая царапина в плече, сэр, – Итен задыхался, – ничего серьезного.
– Мистер Делани, вы спасли жизнь моему сыну, – Калли пыталась справиться с собой, все еще неспособная поверить, что весь этот кошмар позади, – как я могу отблагодарить вас? – усилием воли она заставила себя отпустить Ники, позволив ему отойти.
Отведя взгляд от безжизненного тела графа, Калли двинулась к креслу, пытаясь рассмотреть рану Итена.
– Вы... вы... позвольте мне помочь вам, – она вытащила крошечный кружевной носовой платок и начала вытирать кровь. Пользы это не принесло никакой. Кровь медленно сочилась сквозь ее пальцы.
– Со мной все будет хорошо, мэм, – сказал Итен, ища поддержки у Гэйба.
– С ним все будет в порядке, – повторил Гэйб, мягко отодвигая ее в сторону, – даже мускулы не задеты. Пуля только чиркнула по коже. Нам просто нужен какой-нибудь тампон.
Он с отвращением посмотрел на пол: на графа.
– Калли, дорогая, найди владельца гостиницы. Нам необходимо избавиться от этой мерзости, и, кроме того, нам необходимы чистые тряпки.
– Я должна помочь Ите... – начала Калли.
– Ты должна позаботиться о своем сыне, – остановил он ее, – ты должна обнять его и увести отсюда, а мы здесь все уберем. Это совсем неподходящее место для тебя и ребенка. Я сам позабочусь об Итене. А ты обними Ники... и, Ники, обними свою мать.
Калли обняла Ники, но затем отпустила.
– Гэбриэл, эта кровь пролита из-за меня и моего сына, поэтому дай мне свой носовой платок и позволь сделать то, что я должна, – сказала она мужу.
Увидев решимость в ее глазах, Гэбриэл вручил ей свой носовой платок. Она встала на колени и прижала платок к ране Итена.
– Я ничуть не боюсь вида крови, – сообщила Калли Гэбриэлу.
– Вижу, – отступил Гэбриэл, слабая улыбка тронула его губы, – это научит тебя, как быть героем, – сказал он Итену.
Владелец гостиницы, заслышав выстрелы, ворвался в комнату.
– Ах, почтенный, будьте добры, немного бренди и чистое полотно, – приказала Калли, слегка повернув голову через плечо.
– Стреляли? В моей гостинице? – требовательно вопрошал вошедший. Увидев на полу тело графа, он
