Он достиг цели и подошел к конторке.
— Опять вы, — сказал уполномоченный по найму.
— Есть рейс на Марс?
— Нет. Хотя постойте. Тут недавно один справлялся…
Уполномоченный поднялся, вышел за дверь и стал кого-то звать.
Через несколько минут он вернулся к конторке.
За ним шел свирепый тяжеловес. На голове у тяжеловеса была фуражка с потертыми, тусклыми буквами «КАПИТАН». В остальном костюм никак не отвечал его званию.
— Вот этот человек, — сказал уполномоченный капитану. — Имя — Энсон Купер. Механик первого класса, но личное дело…
— К черту личное дело! — рявкнул капитан. Он обратился к Куперу: «Моррисоны» знаете?
— С пеленок, — ответил Купер.
Это была неправда, но он был уверен, что справится с двигателями.
— Они в общем-то ничего, — продолжал капитан, — только иногда барахлят немного, капризничают. Придется вам понянчиться с ними. Глаз не сводить с них. Зазеваетесь — пиши пропало.
— Как-нибудь, — сказал Купер.
— Мой механик подвел меня, сбежал. — Капитан плюнул на пол, демонстрируя презрение к дезертирующим механикам. — Слабоват в коленках оказался.
— У меня коленки в порядке, — твердо сказал Купер.
Он знал, что его ждет. Но выбора не было. Путь на Марс лежал через «моррисоны».
— Что ж, тогда пошли, — сказал капитан.
— Минутку, — вмешался уполномоченный. — Так это не делается. Вы обязаны дать ему время собрать свои пожитки.
— Мне нечего собирать, — вставил Купер, вспоминая жалкое барахло, которое осталось в гостинице. Ничего стоящего.
— Вам должно быть ясно, — продолжал уполномоченный, обращаясь к капитану: — Союз не может поручиться за человека с таким личным делом.
— А мне наплевать, — отрезал капитан. — Лишь бы он знал толк в двигателях. Больше мне ничего не надо.
Идти до корабля было далеко. Он и новый-то не представлял собой ничего особенного, а с годами не стал лучше. Да, на таком вообще летать пытка, не говоря уж о том, чтобы нянчиться с «моррисонами»…
— Не рассыплется, не бойтесь, — сказал капитан. — Он протянет дольше, чем вы думаете. Просто удивительно, на что способна такая посудина, всем чертям назло.
«Только еще один рейс, — подумал Купер. — Чтобы доставить меня на Марс. А там пусть рассыпается».
— Корабль великолепен, — сказал он совершенно искренне.
Он подошел к могучему стабилизатору и положил на него ладонь. Тяжелый металл, краска давно облупилась, рябой от коррозии, и холодок затаился в толще, точно корабль еще не отдал всю впитавшуюся в него космическую стужу.
«Наконец, — подумал он. — После стольких недель ожидания вот оно наконец, стальное произведение инженерного искусства, которое доставит меня домой».
Он вернулся туда, где стоял капитан.
— Приступим, что ли, — сказал он. — Хочу посмотреть на двигатели.
— Они в порядке, — ответил капитан.
— Возможно. Все-таки я их проверю.
Он ждал, что двигатели будут в скверном состоянии, но не настолько. На что уж корабль выглядел жалко, а «моррисоны» оказались еще хуже.
— Тут надо поработать, — сказал он. — С такими двигателями нельзя выходить в рейс.
Капитан вспылил и выругался:
— Учтите, вылетаем на рассвете! Срочное задание!
— На рассвете и вылетим, — отрезал Купер. — Вы только не вмешивайтесь.
Он расставил людей по местам и сам проработал четырнадцать часов подряд без передышки, не спал и не ел. После чего зажал большой палец в кулаке и доложил капитану, что все готово.
Они благополучно прошли атмосферу. Купер разжал кулак и облегченно вздохнул. Теперь только следить за тем, чтобы не было перебоев.
Капитан вызвал его к себе и поставил на стол бутылку.
— А вы справились куда лучше, чем я ожидал, мистер Купер.
Купер покачал головой.
— Мы еще не прилетели, капитан. Впереди немалый путь.
— Мистер Купер, — сказал капитан, — вы знаете, что мы везем?
Купер покачал головой.
— Лекарства, — сказал капитан. — Там эпидемия. Только наш корабль был более или менее готов к рейсу. Вот нас и послали.
— Дали бы сперва сделать капитальный ремонт двигателей.
— Время не позволило. Каждая минута на счету.
Купер глотнул из рюмки, оглушенный всеобъемлющей усталостью.
— Эпидемия, говорите? А что именно?
— Песчаная лихорадка, — ответил капитан. — Знаете, наверно.
Смертельный ужас холодком пополз по спине Купера.
— Знаю. — Он допил виски и встал. — Я пошел, начальник. Надо присмотреть за двигателями.
— Мы надеемся на вас, мистер Купер. Нужно добраться.
Он вернулся в машинное отделение и упал в кресло, слушая пение двигателей, пронизавшее все клеточки корабля. Они должны работать без перебоев. Теперь это яснее, чем когда-либо. Дело не только в том, чтобы вернуться домой: родная планета ждет лекарства.
«Обещаю, — сказал он сам себе. — Обещаю, что мы долетим».
Он не щадил команду, не щадил себя — изо дня в день, под выматывающий душу, почти нестерпимый вой дюз и гром этих чертовых «моррисонов».
Какой там сон — хорошо, если удавалось прикорнуть на несколько минут. Какой там обед — разве что перекусишь чуток на ходу. Работа, работа, но еще хуже — надзор, ожидание, все тело напряжено: сейчас начнут заикаться… Или лязгнет металл, возвещая беду.
«И зачем только, — билась в голове смутная мысль, — человек выходит в космос? С какой стати идет на такую работу?» Конечно, здесь, в машинном, рядом с изношенными двигателями, чувствуешь себя хуже, чем в других отсеках. Но и там не сладко. Атмосфера корабля насыщена нервозностью, но хуже всего — черный, гнетущий страх перед космосом, перед тем, что космос может сделать с кораблем и людьми на борту.
На новых, более крупных кораблях обстановка вроде получше, да и то ненамного. По-прежнему принято пичкать успокоительным пассажиров и переселенцев, летящих осваивать другие планеты. Чтобы не нервничали, не реагировали так остро на неудобства, не поддавались панике.
Но с командой так не поступишь. Она должна быть начеку, готовая ко всему. Она обязана все снести.
Возможно, придет пора, когда корабли будут достаточно велики, двигатели и горючее достаточно совершенны, когда поумерится страх человека перед пустотой космоса. Тогда станет легче. Но до этого, наверно, еще очень далеко. Ведь уже прошло двести лет, как предки Купера в числе первых улетели осваивать Марс.
«Не будь сознания того, что я возвращаюсь домой, — сказал он себе, не вынес бы, не выдержал». Даже здесь, где загустела всяческая вонь, он чувствовал запах сухого, прохладного воздуха родной планеты. Сквозь металлическую оболочку летящего корабля, через несчетные темные мили видел нежные краски заката на красных увалах. В этом его преимущество перед остальными. Если бы не мысль, что он
