полагают сифилитическими бляшками. Но, вероятно, эта форма сифилиса, распространенная в Европе и Азии, не походила по своим «разрушительным последствиям» на ту, что была завезена в Европу из Латинской Америки матросами Колумба, вызвала пандемию и была столь красочно описана в поэме Джироламо Фракасторо, измыслившего и название — «сифилис»…
Надо заметить, что Европа и Азия рассматриваемого нами периода не отличалась густонаселенностью, вовсе не способствовали росту населения низкая продолжительность жизни и высокая смертность. Как правило, приводя цифры и числа, письменные источники следуют культурной традиции употребления значимых, «магических» чисел и цифр; «тысячи» и «сотни» византийских, арабских, древнерусских и западноевропейских хронистов — числа символические, а не отражающие реальность. Надо помнить, что раннесредневековый «город», средневековое «войско» не соответствовали современному содержанию подобных понятий. Так же и средневековые красавицы — без талии и с признаками перенесенного в детстве рахита — едва ли привели бы нас в восторг. И богатыри и рыцари показались бы нам сегодня очень и очень непропорционально сложенными…
Мало распространено было и гигиеническое мытье, которое не следует путать и отождествлять с омовениями ритуальными. На реках мы бы не встретили купальщиков. Предполагалось, что в реке, в ручье, в любом водоеме — свои «хозяева» — сверхъестественные водяные существа; и не следовало дразнить их, вторгаясь лишний раз в их владения. Любопытно, что не встретили бы вы купальщиков даже в мягком климате античной Греции. Особенно запретной почиталась вода для женщин, даже жены и дочери рыбаков и мореходов не умели плавать.
Об одежде и прическах судить очень трудно. Рисунки средневековых рукописных книг лишены этнографизма, персонажи этих рисунков, кем бы они ни были, одеты по византийским стандартам. Но возможно предположить, что раннесредневековая одежда прежде всего как бы заменяла «удостоверение личности», то есть декларировала принадлежность данного человека к тому или иному племенному, родовому образованию; показывала, имеет ли женщина мужа и т. д. Об одежде столь значимого и интенсивно складывающегося воинского сословия мы уже сказали… Средневековая одежда призвана была скрывать тело, была по преимуществу просторной. У мужчин это были куртки, безрукавные и с рукавами, широкие штаны, плащи; у женщин — платья типа рубах, надевавшиеся одно на другое — несколько. Собственно белья не носили, носили нижнее платье. Головы покрывали головными уборами. Обнажение головы, половых органов, мужских сосков вне «разрешенных» ситуаций было табуированным, запретным и потому непристойным…
Жилища строились земляные, деревянные. Возводить каменные постройки нет еще ни умения, ни «идеологических и бытовых оснований» (в «свейских землях», например, каменные дома появятся только в XIV веке). Долговечные, прочные бытовые постройки возникают лишь с введением определенного порядка наследования, с упрочением института частной собственности. Первыми каменными постройками на Руси станут ритуальные здания — церкви…
Несколько слов надо сказать и о еде. Ни садоводства, ни огородничества в Европе еще нет. Яблоки — маленькие, зеленые, дикие. Люди едят много диких разновидностей чеснока и лука, это предохраняет их от цинги и многих воспалительных процессов. Едят много грубо приготовленного мяса диких животных, иные из них давно уже не встречаются (знаменитые «туры» русских летописей). Много витаминов дает мед и всевозможные напитки на меду. Пчел постепенно «одомашнивают». Хлеб ржаной. Княжеский стол отличается употреблением привозных пряностей. Хмельных напитков, вызывающих собственно «алкогольный синдром», алкоголизацию, не существует, они явятся лишь вместе с «пришельцами» — монголами. Становление воинского, дружинного сословия продуцирует особую форму ритуализованного времяпрепровождения — дружинный пир с такими его признаками, как питье хмельного напитка из особой ритуальной посуды, ритуальное кормление князем-полководцем дружинников — вкладывание в рот определенных кусков… Едят руками, индивидуальной посуды еще нет…
Человека средних веков, воина, трудно представить себе без его верного спутника — коня. Но и здесь нас ожидают некоторые разочарования. В XI–XII веках небольшую, так называемую «лесную» лошадь еще только начинают систематически применять на сельскохозяйственных работах. Постепенно выводятся более крупные, верховые породы, но до настоящего коневодства еще очень и очень далеко. Кинематограф приучил нас к прекрасным лошадям, скачущим «лавиной». На самом деле лошадь — животное очень хрупкое, уязвимое, невыносливое. Применение кавалерии в боевых действиях крайне ограничено. Для того, чтобы пустить «лавину», необходимо предварительно выровнять местность, иначе лошади рискуют сломать ноги. Впрочем, средневековые боевые действия представляют собой цепочку поединков, о настоящих тактических и стратегических приемах еще речи нет…
Рассматривая «свидетельства современников» — западноевропейские, арабские, византийские — можно отметить любопытную динамику: первоначально собственно славяноязычное население именуют «славянами» («склавины» и прочие произносительные варианты), «антами», «тавроскифами»; «русами» явно именуют скандинавов; постепенно происходит следующий процесс: «русы» растворяются в славянской среде, «отавроскифиваются», само «русы» начинает означать славян Киевской Руси…
В VI веке византиец Прокопий уже отличает гуннов и готов от говорящих на «одном наречии» антов и склавин. Все это для него дикие «варварские» племена, хаотически, «дико» нападающие на Византию. Для Фотия, автора жития Георгия Амастридского; для автора «Записки готского топарха» «русы» — воинственные и «кочевые» — также отличаются от «славян». Константин Багрянородный и Лев Диакон (Х в.) также отличают «русов»-скандинавов от славян, «скифов» и «тавроскифов». Интересно описание Львом Диаконом Святослава, одного из первых Рюриковичей, которого византийский хронист наделяет характерными внешними признаками раннесредневекового евроазиатского воина, сменившего воина античного и наследовавшего античному византийского. У Святослава серьга в ухе и характерная воинская прическа — разновидность косы. Эту «косу» («прядку», «косицу на маковке выбритой головы», две косы) имели буквально все «новые» воины Европы и Азии — воины первых болгарских ханов, дружинники Хлодвига и т. д. В Болгарии эта мужская прическа, утратив свой «смысл принадлежности к воинскому сословию», просуществовала до начала XX века…
Вертинские летописи (или анналы), относящиеся к IX в., и Лиудпранд Кремонский еще идентифицируют «русов» с «нордманнами». Но это еще IX–X века. В начале XI в. Титмар, епископ Мерзебургский, именует Владимира Святославича «королем русов», уже явно подразумевая подвластные Владимиру славянские земли. Исландские саги (самая ранняя — Сага о Вёлсунгах — создана не ранее середины XIII в.) уже различают «Гардарики» — северные укрепленные крепости — Новгород и Псков — и южную «Руссию» — Киевскую Русь. Зачастую саги рассказывают о «давних временах»; так, в Саге о Хальвдане Эйстейнссоне читаем: «…ко двору конунга Эйстейна пришли два человека. Они оба были высокого роста, но плохо одеты; никто ясно не видел их лиц, так как они скрывались за глубоко надвинутыми капюшонами. Они подошли к конунгу и говорили с ним с уважением… Он спросил их, кто они. Они рассказали, что их обоих зовут Грим, родом они из Русии…» Далее пришельцы оказываются не теми, за кого они себя выдают, но любопытно, что никого не удивляет их характерное средневековое скандинавское имя… Исследователи выделяют более поздние «викингские» и более ранние «королевские» саги; в последних также различаются северная и южная Русь и содержится много сведений об интенсивных контактах Киевской и Новгородской Руси со скандинавским миром…
Очень интересные, колоритные описания русов, изобилующие яркими этнографическими деталями, оставил Ахмед ибн-Фадлан, возглавлявший посольство от халифа аль-Муктадира, везшее волжским болгарам ислам. Русов-корабельщиков встретил он на Волге (на реке Атиль). По описаниям ибн-Фадлана это воинственные работорговцы. Любопытно, что всех обитателей «севера» Ибн-Фадлан называет «сакалиба» («славяне»), даже явно тюрские племена. Его путешествие на Волгу происходило приблизительно в 921–922 годах. Значит, оно приходится на княжение Игоря-Ингварра. В сущности, не совсем ясно (или вернее, совсем неясно), кого описывает ученый араб — «русов»-«нордманнов» или уже славянизированных «русов». По мотивам описаний ибн-Фадлана написана картина известного русского художника Семирадского «Похороны руса». Многие эпизоды из «Книги» ибн-Фадлана вошли в роман современного шведского писателя Артура Лундквиста «Рабы для халифата» — о походах викингов… Описанные ибн-Фадланом похороны знатного «руса» представляют собой… свадьбу. Умершего сжигают вместе с одной из его рабынь. Любопытны подробности внешнего вида фадлановых «русов». В частности, он сообщает, что «от края ногтей до шеи» кожа их покрыта татуировкой. Татуировка эта, по всей
