Во взгляде поджигателя отразился сложный мыслительный процесс.
— Не подходи! — выкрикнул он и попятился, закрываясь банкой. Из его кармана появилась зажигалка. — Подойдешь — я чиркну, и взлетим! — сообщил он мне дрожащим голосом, беспрерывно озираясь, чтобы не споткнуться о какой-нибудь шланг.
— Ты что, готов умереть за этих мудаков, которые тебе заплатили за поджог? — спросила я. — Лепко, не валяй дурака.
— Я не собираюсь умирать и сейчас уйду отсюда, а ты не смей мешать, иначе пожалеешь! — крикнул он срывающимся голосом. — Не подходи, я же сказал — взорву.
Кислота уже почти проела крышку. Преступник в отчаянии. Надо было срочно что-то предпринять.
— Смотри, я без оружия, — сказала я и быстро положила бесполезный в загазованной атмосфере револьвер на пол, выпрямилась.
— Не двигайся! — закричал Лепко с диким выражением лица. — Стой на месте!
— Я стою, — сказала я, демонстрируя пустые руки. Он поставил банку на станину и тут же кинулся бежать. Как при замедленной съемке, я сняла крышку с банки. Мгновение… и кислота потекла вниз сквозь внезапно открывшуюся в металле дыру. Другой рукой я схватила с машины массивный медный ключ. Не целясь, с разворота я запустила его вдогонку беглецу. В глазах все начинало расплываться от недостатка кислорода. Следя, как ключ, вращаясь в воздухе, приближается к голове Лепко, я с досадой подумала: где охранников черти носят? В последнее мгновение Лепко обернулся. Ключ врезался ему в лоб и отлетел. Не издав ни звука, Лепко упал на спину. Пошатываясь, я побрела к поверженному противнику. Нельзя дать ему задохнуться. Он еще должен дать показания против Зеленского.
— Аркадий Никифорович, вы где? — спросила я в микрофон на лацкане, нажав на кнопку передатчика.
— В цехе мороженого, — ворвался мне в ухо радостный голос Кравцова. — Пожар почти потушили. Ваш Калмыков здесь же, тушит в первых рядах. Вы что, поймали этого гада?
— Я в печном. Тут страшная утечка газа, — кашляя, проговорила я. — Сейчас полпредприятия может взлететь на воздух. Я вырубила этого урода, попытаюсь вытащить. Пришлите кого-нибудь на помощь. — С этими словами я подошла к Лепко и наклонилась, чтобы его поднять. Резко накатил приступ дурноты. Даже умение контролировать дыхание и долго обходиться без воздуха не помогало. Я едва удержалась на ногах, но тем не менее схватила бездыханное тело наладчика за шкирку и рванула на себя. В следующее мгновение мне на голову обрушился сокрушительный удар. Секундой раньше я краем глаза уловила движение, поэтому успела немного отклониться, однако в глазах все равно потемнело, а во рту почувствовался привкус крови. Взревев от ярости, я выбила из рук Лепко ключ, следом мой кулак впечатался ему в затылок. Он дернулся и затих. Врезала еще раз для верности, затем обхватила его за корпус и поволокла к выходу. Окружающие предметы в моих глазах двоились и дрожали. Чудилось, что путь до двери все увеличивается… Ноги превратились в негнущиеся каменные колонны по нескольку тонн каждая. Сцепив зубы, я двигала их, командуя себе: «Вперед! Еще немного! Давай!» Слишком мало кислорода осталось в воздухе. Легкие, как бесполезные меха, качали один газ. «Я должна это сделать!» Казавшийся невозможным путь был преодолен. Я потянулась к ручке двери. В глазах все завертелось. Плавно погас свет. Я ощутила удар затылком о бетонный пол и отключилась.
Глава 9
— Господи, что же делать? — причитала сменный мастер у меня над ухом. Я открыла глаза и обнаружила, что лежу в траве на газоне перед цехом. Над головой черное небо, усыпанное звездами. Откуда-то сбоку светит прожектор. Радостный Калмыков только что закончил делать мне искусственное дыхание рот в рот. Видно было, что это доставляло моему помощнику удовольствие. Глубоко вздохнув, я отпихнула его, села, запахивая расстегнутую блузку. В глазах противно зарябило.
— С вами все в порядке? — спросил обеспокоенно Кравцов, стоявший рядом. Неподалеку гудел двигатель пожарной машины. Ее включенные фары я приняла за прожектор.
— Бывало и лучше. — Мой взгляд упал на валявшегося в траве поджигателя, которого стерегли двое охранников. — Вы милицию вызвали?
— Еще нет, — ответил Кравцов. — А что, надо было?
— Пока нет. — Я встала, сделала несколько шагов. Почти не шатало. Подошла к Лепко, проверила — мертв, задохнулся. Первую помощь ему, конечно, никто оказать не догадался. Если б не мои навыки контроля дыхания, лежать мне рядом с ним. Я коснулась саднившей скулы и сразу же отдернула руку. Все наблюдали за мной. — У вас нет зеркальца? — спросила я у мастера. Та без слов, порывшись в карманах, подала мне пудреницу. Вид в зеркале не принес мне облегчения. Кошмарная ссадина на скуле, лиловый синяк через всю щеку. Я с ненавистью посмотрела на Лепко, унесшего с собой в могилу шанс посадить Зеленского за решетку. Одна надежда на запись со скрытой камеры. — А вы почему не выводили людей, как я велела? — зло спросила я у мастера, возвращая пудреницу. — Из-за вас могли люди погибнуть.
— Я сказала кому-то, чтоб предупредили людей, а сама побежала на ГРП, сказать, чтоб газ отключили, — начала оправдываться она.
— Кому вы сказали? — Я посмотрела ей прямо в глаза.
— Не помню, такая суматоха поднялась, — отвела она взгляд.
— А зачем бежать на ГРП, если можно туда позвонить, — выложила я последний убийственный агрумент.
Мастер покраснела, замолчала. Ее глаза лихорадочно забегали.
— Отвечайте, Валентина Ивановна, — потребовал Кравцов, отрываясь от сотового, по которому он разговаривал с милицией.
— А вот, это… То есть телефон не отвечал на ГРП, я из-за этого и решила, что быстрее туда сбегать, — быстро проговорила мастер, запинаясь и кося глазами куда-то в сторону.
— Что ж, вопросов больше нет, — произнесла я.
— Я уже вызвал милицию. Скоро приедут, — сообщил мне Кравцов.
В особняк Кравцова я вернулась совершенно разбитая. Расспросы следователя измотали меня сильнее, чем разборки с поджигателем. Хотелось одного — побыстрее залезть в постель и уснуть, но вместо этого я досконально проверила систему безопасности дома, каждую камеру, датчики движения, двери и окна. Только после этого я смогла со спокойной душой лечь спать. Во сне мне снились цеха молочного комбината — серый бетонный лабиринт со множеством дверей, освещенный тусклыми лампочками. Кругом трубы, кабели. Я бежала по лабиринту, преследуя неизвестного. Его спина маячила в десяти метрах от меня, однако я никак не могла его догнать. Во сне я знала, что он очень опасен и ни за что не остановится, и чувствовала, что знаю, кто он. И вот я загнала неизвестного в тупик. Он понял, что дальше бежать некуда, и обернулся, держа в руке какую-то пику. Я почти увидела его лицо и проснулась…
Свет нового дня заполнял комнату, вселяя мне в душу уверенность, что все получится как я хочу. Зарядка, душ, завтрак. Я была готова к новым свершениям и полна энергии. Огорчал лишь уродливый синяк на щеке да ссадина, которую я обработала перекисью водорода, а потом смазала мазью.
— Аркадий Никифорович сказал, что поспит еще часа три, — сообщила мне надменно Юлия Матвеевна, спустившись в холл в зеленом шелковом халате, расшитом белыми розами. — Это время можете заниматься чем хотите.
Никакие события, похоже, не влияли на отношение супруги Кравцова ко мне. Прежде всего она видела во мне соперницу, а не человека, охранявшего ее мужа. Поскольку ближайшие три часа были свободны, я решила навестить Бирюка в его логове.
— Посмотрим, кто натравил на меня отморозков, — прошептала я, выруливая со двора на своем «Фольксвагене». За окнами машины поплыли улицы со спешащими на работу людьми, замелькали витрины магазинов, перекрестки, светофоры. «Фольксваген» уверенно прокладывал себе путь среди других машин, дружно рвавшихся вперед, каждая к своему пункту назначения. Адрес, продиктованный товарищем Бирюка, отпечатался в памяти подобно четкому снимку фотографа-профессионала. Я быстро разыскала нужный дом,
