– Да. Рабочий день уже закончился. Я вам нужна?
– Нет. Вообще-то…
Тяжесть, давившую на мои плечи, мне хотелось с кем-то разделить, иначе я просто загнусь под этой глыбой! Может быть, Ульяна даст мне какой-то совет? Как она хотела мне помочь? Что собирались предложить мне? Ульяна не станет трепать языком. Я обрисую ей положение вкратце и спрошу, что делать…
– Подожди, я сейчас спущусь. Минут через пять. Ладно?
– Хорошо, я подожду вас в машине…
Где-то в коридоре хлопнула дверь.
– Ира!
Я вышла в приемную. Куда, черт возьми, запропастилась моя секретарша? Куда она делась? Уволю, и все! Что она себе позволяет…
Туалет расположился в конце коридора. Длинный коридор, стильный серо-серебристый ковролин, заглушавший шаги, который я купила в первую очередь, когда мы сюда переехали, и я радовалась ему как ребенок. Это помещение с пятью комнатами, включавшими и роскошную комнату для переговоров, оказалось самым лучшим подарком за всю мою жизнь. И я с гордостью вышагивала по коридору, где на стенах висели абстрактные картины, купленные мной в одной из модных московских галерей. В конце его был туалет, отделанный мрамором. Ремонт, сделанный четыре года тому назад, влетел мне в копеечку, но я об этом не жалела. Замызганные писсуары и разбитые раковины всегда наводили на меня тоску… В туалете свет не горел. Я толкнула дверь и – слишком поздно! – уловила чье-то дыхание над своим ухом. Я не успела ничего сделать: мощный удар, от которого у меня посыпались искры из глаз, уложил меня на пол…
Очнулась я оттого, что кто-то звал меня по имени… Откуда-то издалека. Я лежала на мокром кафеле. Попыталась подняться, но у меня ничего не получилось… Из моего горла вылетел натужный хрип, и я вдруг подумала, что мне повредили связки… и я теперь не могу говорить. От отчаяния и бессилия слезы хлынули из моих глаз… Я ударила рукой по полу и услышала лишь слабый звук, как будто плеснули водой на пол. Господи, меня же не услышат!
– Влада Георгиевна! Где вы? – хлопали двери. Меня искали! Ульяна не найдет меня и уедет… а я останусь здесь одна… И меня скоро добьют. Приподнявшись на локтях, я попыталась подползти к двери и в итоге продвинулась сантиметров на тридцать вперед. Все тело болело. Я застонала и стиснула зубы…
– Влада Георгиевна! – голос за дверью шелестел, журчал, приближался и удалялся, словно там попеременно прибавляли и убавляли звук в динамиках.
Ковролин заглушал шаги, только чей-то голос звучал в коридоре. Слабо-слабо…
Дверь была примерно в метре от меня, мне нужно было сделать еще несколько рывков и выползти в коридор. К Ульяне. Она сейчас уйдет. И – все…
Но оставаться тут – еще страшнее! Я поползла вперед, думая только о двери, маячившей где-то впереди. Шаги… их едва-едва слышно. Голос уже не зовет меня по имени?..
Все стихло. От отчаяния я сделала последний рывок и толкнула дверь головой. Она приоткрылась, я увидела часть коридора – но никаких следов присутствия Ульяны. Я замычала… Потом из моего горла вырвался хрип, и я сипло прокаркала:
– Ульяна!
В ответ – тишина. С досады мне хотелось завыть. Она уже ушла, и я осталась одна! Ну почему Ульяна не догадалась заглянуть в туалет! И вдруг дверь в кабинет Тамары Петровны медленно отворилась, и оттуда показалось бледное лицо Ульяны.
– Влада Георгиевна! – зазвенел ее голос. – Что с вами? – Она бросилась ко мне. – Вы упали?
– Почти, – я пыталась улыбнуться.
– Вы можете встать?
– Не знаю. Все болит… На меня напали… в туалете. Ты Ирочку видела?
– Иру? Нет. Она должна быть здесь?
– Должна…
С помощью Влады я дошла до кабинета главбуха и, рухнув на стул, дотронулась до своей головы. Она как-то тупо заныла.
– Что здесь происходит, Влада Георгиевна?!
В глазах Ульяны плескался ужас. Ее бледное лицо оказалось совсем близко от моего, от страха ее голос понизился до шепота. Там, в Чечне, она не боялась, неожиданно подумала я. Там она была стойкой, храброй девочкой, не капризничала и не требовала к себе повышенного внимания. А здесь, в помещении фирмы, она боится… Это вполне объяснимо. Там были почти сплошь враги, и мы знали, что в любой момент может возникнуть опасность, а здесь – все свои, родной офис, и опасности никакой не может быть – по определению… Вот поэтому-то так страшно – не знаешь, от кого и откуда можно ожидать нападения и предательства…
– И куда же делась Ирочка?
– Позвонить ей? – Ульяна достала из сумки сотовый и посмотрела на меня.
Я кивнула. Ирочка не отзывалась – ее мобильный был «временно недоступен».
– Слушай, Ульян! Я попытаюсь встать. Помоги мне… я поеду домой.
– Вы не можете никуда ехать в таком состоянии, я отвезу вас к себе, – решительно сказала Ульяна.
– Я тебя не стесню?
– Глупости, – вспыхнула она. – Конечно, нет! Я живу одна, так что все в порядке.
– И принеси, пожалуйста, мою сумку из кабинета. Если она там. Может, ее забрали.
Сумка, как ни странно, оказалась в кабинете, я проверила ее – все на месте. Вероятно, у нападавшего на меня человека просто не было времени на обыск: Ульяна спугнула его, и ему пришлось срочно покинуть наш офис.
С трудом я поднялась на ноги, и мы пошли по коридору. Я всем телом привалившись к ее плечу. Боль понемногу отступала. Наверное, я просто получила сильный стресс, и мое тело таким образом отреагировало на него – на время я словно бы впала во временный паралич… Но думать об этом мне не хотелось – все мысли были об Ирочке и о том неизвестном, напавшем на меня. Когда мы оказались в конце коридора, я спросила:
– Ты никого не видела в нашем офисе?
– А я должна была кого-то видеть? – Она остановилась и уставилась на меня. – Кого? – уточнила она шепотом.
– Я просто спросила.
Наши голоса были почти неслышны в пустом коридоре. Нам было страшно, но мы старались не показывать друг другу свой страх, держались изо всех сил.
– Надо охранника спросить: видел ли он Ирочку?
– Спросим, – эхом откликнулась Ульяна.
– Вам не тяжело?
– Вы совсем не тяжелая. Я, наоборот, всегда завидовала вашей фигуре. Думала про себя: какая у Влады Георгиевны фигура замечательная, и есть она может все что хочет, и не поправляется ничуточки! Я бы с такой фигурой в манекенщицы подалась, честное слово – вышагивала бы по подиуму и ни о чем не думала. Все манекенщицы сидят на жутких диетах и пьют одну только воду и таблетки, которые аппетит отбивают. А таким, как вы, ничего и принимать не надо… Фигура – отличная! – скороговоркой забормотала Ульяна. Она заполняла своим голосом пустоту коридора, она отвлекала меня от мрачных мыслей, словно бы «шаманила», заговаривала меня, и я была благодарна Ульяне за то, что она пыталась отвлечь меня от мрачных мыслей и недавно пережитого мною ужаса.
Мы вышли в холл на этаже, дверь общего балкона-лоджии была открыта. И это было странно. С балкона задувал мартовский ветер пополам с дождем. Не сговариваясь, мы с девушкой посмотрели друг на друга.
– Может быть, Ирочка вышла покурить? – прошептала я.
– Она вообще-то не курит.
– А вдруг?..
Ульяна вышла на балкон, оставив меня одну – подпирать стенку. Пустынный коридор показался мне
