я пришла к выводу, что страдаю постсоветским синдромом всеобщей уравниловки.
— Скажите, что пришла Иванова, — буркнула я, изучая белоснежные стены, недавно подвергшиеся капитальному ремонту, который, должно быть, влетел жильцам в копеечку. Впрочем, о чем это я беспокоюсь?
Вахтерша получила от Марусича «добро» на мой визит и нехотя позволила пройти к лифту.
«Неужели я так похожа на злоумышленницу?» — мысленно изумилась я. Правда, помнится, Шерлока Холмса доктор Ватсон тоже поначалу принял за преступника. Так что нечего удивляться, человеческие эмоции — штука сложная.
«До чего же ты, Танечка, умная! — издевательски проявил себя внутренний голос, — прямо-таки мастер психоанализа». Но я не стала вступать в перепалку со своим вторым «я», а нажала на кнопку, где значилась цифра «три», и лифт стремительно доставил меня по месту назначения. Через пару минут я уже беседовала с Андреем.
Его квартира оказалась уютной и светлой, обстановка не грешила излишествами. Интерьер был выполнен в черно-белых тонах, а на стене висела картина в том же самом стиле, в котором творил Тадеуш Бартвелл. Одним словом, максимум комфорта и минимум той самой показной роскоши, которая так раздражает российского обывателя, привыкшего к более чем скромному существованию.
Марусич предложил мне располагаться поудобнее и сам отправился за вином, вкус которого я оценила чуть позже, а пока рассматривала книжный стеллаж, заполненный трудами по философии и в основном литературной классикой. На одной полке стояли Гумилев, Шпенглер, Тойнби и Платон, на другой блестели обложками Хемингуэй, Ремарк, Шекспир и Гомер. С ними соседствовали несколько томиков беллетристики. Меня всегда интересовали домашние библиотеки, по набору имеющихся книг иногда можно довольно точно судить о личности их хозяина. Хотя, конечно, первое впечатление бывает и ошибочным, но и оно позволяет делать кое-какие наметки. В данном случае вырисовывался довольно милый образ.
Андрей вернулся с бутылкой бордо, парой непрозрачных белых бокалов и огромным блюдом зефира. Я осторожно положила на место сборник стихов Цветаевой, который вертела в руках, и уселась за стол в предвкушении десерта, продолжая в недоумении озираться по сторонам. И тут натолкнулась на взгляд хозяина поразившей меня квартиры. Его теплые серые глаза с золотыми искорками как будто говорили: «А что вы, мадам, ожидали увидеть? Позолоченную сантехнику и неотесанного дикаря с повадками неандертальца?»
От этого немого укора мне стало не по себе. Я пригубила вино, стараясь скрыть за легкой улыбкой свое нечаянное смущение. Вообще-то оно мне несвойственно, я — особа практичная и даже, можно сказать, если быть совсем откровенной — циничная.
— Вы не передумали? — осведомился Андрей, протягивая мне кусочек зефира. — Дело ведь может быть опасным!
— Это моя специальность! — усмехнулась я. Заботы о моей персоне я с его стороны никак не ожидала. Марусич не переставал меня озадачивать. — Надо же как-то на хлеб зарабатывать! К тому же это так интересно! — призналась я, воодушевившись.
Очевидно, чудесное французское вино слегка вскружило мне голову, потому что я вдруг пустилась оживленно расхваливать свой образ жизни. Но спохватилась и пришла в себя — снова взглянув ему в лицо и увидев на нем откровенное разочарование. Гордый варяжский потомок, кажется, уже пожалел, что со мной связался. Это меня так поразило, что я едва не подавилась.
— Поговорим о деле, — сказала я, отрываясь от зефира и совершенно меняя тон.
— Конечно, — ответил клиент сдержанно. Андрей Марусич являл собой саму выдержку. А я предположила, что он будет вести себя подобным образом до тех пор, пока речь не зайдет о гербе.
— В каком музее вы выставляли свой щит? — задала я первый вопрос, полностью полагаясь на свою профессиональную память, так как не захватила с собой записной книжки.
— В краеведческом, там проходила геральдическая выставка. И меня уговорили предоставить для нее герб.
— Кто уговорил? — я уцепилась за информацию с азартом охотника, почувствовавшего добычу.
— Директор, — пожал плечами Андрей, ему мой вопрос интересным не показался. — Он через кого-то узнал… Вы что, полагаете, что директор мог быть наводчиком? Помилуйте…
— Имя назовите, пожалуйста, — попросила я.
Андрей недовольно поджал губы и как бы нехотя проговорил:
— Аскольдов Сергей Владимирович, если вы настаиваете.
— Когда состоялась попытка кражи?
— Ровно три недели назад, пятнадцатого октября, — сообщил Марусич и откинулся на спинку кресла. Но тут же ему, видимо, стало душно. Он встал для того, чтобы приоткрыть форточку. Или, как я и предполагала, разговор о гербе сильно волновал его.
— Вы забрали экспонат, а выставка все еще работала? — попробовала я уточнить.
— Да, с неделю…
— То есть выставка закрылась двадцать второго?
— Наверное, — согласился Андрей.
«Значит, он передал щит в музей числа девятого, — подсчитала я в уме, — у преступников было время хорошо подготовиться».
— Ладно, с данным вопросом мы немного разобрались, — произнесла я удовлетворенно. — А когда герб исчез из вашей квартиры?
— Два дня назад, — грустно сообщил Андрей. С него разом слетел весь лоск, и он стал смахивать на обманутого ребенка…
— Вы говорили о сейфе… — начала было я.
Андрей оборвал мою фразу едва не на полуслове:
— Да, его вытащили из сейфа! Мерзавцы! — Он опять бухнулся в кресло и нервно затянулся дорогой сигаретой.
— Вы бы не могли его показать?
— Конечно, — согласился Марусич, — что за вопрос…
Он провел меня в свой кабинет, в котором был идеальный порядок. На первый взгляд сейф казался довольно прочным — несгораемый металлический ящик с секретным замком. Но мне понадобилось всего несколько мгновений, чтобы увидеть все его недостатки: модель явно не новая, код к цифровому замку подобрать легко. Если, конечно, действовать умеючи. Но дилетанты в такие истории чаще всего не ввязываются.
Андрей заметил мое недоумение:
— Я сам себя проклинаю за свою неосмотрительность! — воскликнул он. — Хотел ведь и сейф поменять, и сигнализацию поставить. Так нет, на авось понадеялся!
Мне нечем было его утешить. В данном случае Андрей мог пенять только на себя. Хотя… Существовал, конечно, и другой возможный вариант: тот, кто пришел за реликвией, знал код замка. Ладно, разберемся. Дальше видно будет, какой из вариантов «сработал».
— Когда похитили герб, дома никого не было? — предположила я.
— Разумеется, — усмехнулся Марусич. — Иначе грабителю надо было бы превратиться в привидение.
— В жизни всякое случается, — глубокомысленно заключила я, вспомнив случай из своей практики, когда шкатулку с бриллиантами увели прямо из-под носа владельца.
— Я в тот день ночевал у Марины, — объяснил бизнесмен.
— Кто такая? — тут же спросила я.
Андрей замялся, а потом сказал:
— Жена.
«Странно», — подумала я и поинтересовалась:
— Вы живете отдельно?
— О господи! — взмолился Андрей. — Ну при чем здесь моя личная жизнь?
— Давайте условимся, — сказала я строго. — Или вы отвечаете предельно честно на все мои вопросы, какими бы нелепыми или неприятными они ни казались, или я отказываюсь от этого дела!
