взлетели так, что дешевле было купить в Макао.
Таким образам, как и в 1786 г. 'Св. Павел' и 'Моргенштерн' вместе шли в Китай. На этот раз меха решили продавать непосредственно в Кантоне, поддавшись уговорам Тертия, но главное, из-за падения цен. В прошлом году 9 английских судов скупили у индейцев и продали в Макао более 15 000 бобров. А сейчас на промысле этих судов много больше.
В Макао прибыли 4-го декабря. В тот же день Якоб отправился с визитом к голландскому фактору и уже назавтра 'ван-Эйк сообщил о разрешении на торговлю в Кантоне, но посоветовал отправить туда лишь одно судно по причине очень высоких портовых сборов… За два дня перегрузили все меха на 'Моргенштерн' и 8-го числа отправились вверх по Жемчужной реке… 3 дня шли под парусом и 1 день на буксире у китайских лодок из-за узости русла.
По прибытии в Вампуа нас встретили таможенный мандарин для записи о прибытии и портовый мандарин для обмера судна и взимания портовых сборов. Пришлось заплатить 4 216 пиастров прежде чем я смог съехать на берег для встречи с го-хоном, одним из 13-и купцов, имеющих право торговать с 'иноземными варварами'. Эти монополисты- посредники ещё не решили кто же будет покупать меха…'
За две недели ожидания сняли склад на берегу, разобрали меха по сортам и качеству. 'Наконец 27-го декабря на встречу пришел купец Ли Шинь Бо - выигравший конкурс (т.е.- согласившийся заплатить Кантонскому губернатору больше остальных). Осмотрел меха и не торгуясь ушел. Через 2 дня прислал приказчика с предложением цены, равной цене в Макао, кроме того требовал половину стоимости мехов взять товарами. Затем, в течении полутора месяцев Ли по копейкам повышал цены. Я проклял тот день когда поддался на уговоры Тертия'. Сам Тертий тоже злился. Без языка, он мало что узнал о Китае даже побывав несколько раз в Кантоне.
Наконец в середине февраля сошлись в цене. Взяли чаев, китайки, фарфора, на 78 000 пиастров, рису, сахару, и продукты для экипажей на 9 000, а оставшиеся 96 000 - серебром. Цены на меха в Кантоне были выше чем в Макао но, учитывая потерю времени и высокие сборы, овчинка не стоила выделки.
26-го февраля пустились вниз по реке, причем 'Моргенштерн' сопровождали китайские джонки с грузом для 'Св. Павла'. Торопясь поймать зимний муссон капитан Бурман решил не вставать в Макао на якорь, а лишь доконвоировать джонки до гавани- пираты, бывало, захватывали китайские суда в виду порта, поэтому прикрытие пушек 'Моргенштерна' было не лишним. Потратив ещё восемь дней на перегрузку товара и подготовку судна, Якоб смог наконец отправиться на Сандвичевы острова.
Камакахелеи сдержала обещание и заготовила 200 пудов соли. Якоб уже заходил в бухту Ваимеа и считал это место достаточно безопасным (учитывая политическую ситуацию на архипелаге), поэтому команда повахтенно отпусклась на берег. Что же касается Тертия, то он в первый же день отправился в поселок и с помощью нескольких слов, подхваченных у Якоба и матросов со 'Св. Павла' неплохо общался с аборигенами. Ко дню отплытия он заявил, что остается на острове для дальнейших исследований, но '… моряки сандвичане доложили мне, что в этом решении виноваты не столько научные интересы, сколь прелести некоей Леилаи - дальней родственницы правительницы острова. Изрядно претерпевший от авантюристической торговой затеи ученого я не нашёл нужным проявлять отческую заботу о христианской нравственности в этих дальних краях'. Оставив Тертия на произвол злой судьбы и доброй красавицы, 28-го марта 'Св. Павел' отправился на север и к 1-го апреля 1789 г. доставил свой экипаж на Кадьяк и разгрузившись, тут же отправился в море. Ван-Майер посчитал, что его люди достаточно отдохнули во время стоянки в Ваимеа.
Ко времени прихода 'Рейнджера' Якоб находился на острове Ситха и строил новую крепость, которая должна была стать базой для охотничьих экспедиций в этих богатейших водах. Год был неудачный. Весной 'Св. Павел' и 'Св.Симеон и Анна' ушли в залив Якутат на встречу с байдарочной флотилией. 400 байдарок ещё в апреле двинулись вдоль берега чтобы охотиться в Якутате, ожидая суда для похода к о. Ситха. Но бобр в заливе был сильно выбит прошлогодней охотой и передовщик Василий Медведников решил идти без сопровождения. Суда Якоба нашли байдарки уже в Хуцновском проливе. 'Мы подоспели как раз к финалу трагедии. Охота началась хорошо, за несколько дней взяли 1500 бобров, но тут алеуты нашли отмель, усеянную любимым деликатесом - черными ракушками. Наевшись их, люди внезапно почувствовали судороги и тошноту. В течении пары часов умерло более ста человек. Медведников применил рвотное из смеси табака с порохом и, хотя к вечеру умерло ещё 15 алеутов, остальные выкарабкались…' Разумеется, о продолжении охоты не могло быть и речи. Более того, под вопросом оказалось и само строительство крепости. 92 промышленных и членов экипажей судов и 700 шатающихся от слабости алеутов. Одна только переправка их на Ситху заняла 9 дней. Однако постепенно больные окрепли, перестали нуждаться в уходе и начали помогать строителям. Самых слабых перевели на Кадьяк, 'Св. Симеон' сделал один рейс, а 'Св. Павел' - три.
Вернувшись из четвертого рейса штурман Грауб (Якоб неотлучно находился при строительстве) доложил, что в Трехсвятительскую гавань пришло судно из Санкт-Питербурга. Нимало удивившись, он знал о войне со Швецией, Якоб решил немедленно возвращаться на Кадьяк. К тому времени крепость Св. Архистратига Михаила, обнесли стеной, построили баню, казарму для промышленных и кижимы для алеутов. Сотню самых крепких решили оставить на Ситхе для зимней охоты. 'Св. Симеон' со всем экипажем и пушками также остался для усиления гарнизона. Колоши, вначале равнодушные, уразумели что пришельцы обосновались надолго и стали проявлять признаки беспокойства. Охрана несколько раз замечала отряды воинов, некоторые даже с ружьями. Кроме того встречались два английских судна, скупавшие меха у индейцев. Суда хоть и торговые, но хорошо вооруженные.
'4-го сентября, заходя в гавань, я увидел красивую бригантину с очень низкими бортами и силуэтом летящей птицы. Она стояла под российским торговым флагом, но носила английское имя 'Рейнджер'. Удивление моё переросло в восторг, когда я узнал, что командует судном Пол Джонс. Великий корсар, при имени которого понимающие моряки снимали шляпу, а англичане скрипели зубами. …Джонс передал мне письма из С.Петербурга и со смехом рассказал о казусе с Биллингсом. Оказывается, через неделю после того как 'Рейнджер' пришел на Кадьяк, туда же пришла 'Слава России' - судно правительственной экспедиции под руководством англичанина Джозефа Биллингса. Вначале глава экспедиции, служивший мичманом в последнем плавании капитана Кука, обрадовался встрече с земляками, но как только узнал с кем его свела судьба, тут же приказал сняться с якоря и даже не залив свежей воды, отправился, по его словам 'открывать новые земли', в Кенайскую губу'.
Общение с Джонсом доставляло Якобу огромное удовольствие. Этот ещё не старый, но очень больной человек был кладезем невероятных морских историй. Кутаясь в лисью шубу, подарок друга - генерала Суворова, он рассказывал об абордажах и артиллерийских дуэлях, рейдах на британские берега и боях с турецким флотом на Черном море.
Приближался октябрь, а 'Три Святителя', отправленный весной в Камчатку и Охотск с грузом кантонских товаров всё не появлялся, 'св.Михаила' с Прибыловых тоже не было. Задерживаться дольше было нельзя. Якоб, подозревая что суда погибли, собрался идти в Макао без камчатской и прибыловской пушнины.
За сутки до предполагаемого отплытия в гавань вошли две байдары. Услышав об этом, Якоб бросился на берег, опасаясь узнать о гибели 'Трех Святителей'. Однако плохие новости пришли с другого судна. На байдарах пришел экипаж 'Св. Михаила', разбившегося у северного побережья п-ова Аляска с годовой добычей Прибыловых островов на борту.
Бочаров, как всегда, доставил на промыслы назначенные товары, а затем двинулся прямо на восток продолжать съемку побережья, которую он проводил уже третий год. В прошлом году было нанесено на карту устья больших рек Квихпак и Кускоквим. Там мореход встретил конягов-купцов и с удивлением узнал, что они везут бисер, табак, котлы, ножи и другие русские товары, выменянные у чукчей, а также ворвань и лавтаки вверх по этим рекам, чтобы обменять на деревянную посуду, корзины и меха у лесных жителей. По словам купцов, лесные тоже частенько пускались в дорогу, как они говорили 'за вкусной рыбой'. По их мнению, пока рыба идущая на нерест поднимается до верховий она тощает и годится только собакам. Реки, текущие через тундру оказались торными торговыми дорогами. Поэтому теперь Бочаров вез товары для размена. Его прошлогодние знакомцы - Шашук, Акитакуль и Седак с сыновьями, как и обещали, ждали у приметного мыса. Европейские товары, ворвань и лавтаки с Прибыловых островов, обменялись на лесного бобра, выдру, куниц и лис. Довольные купцы вновь отправились вверх по Квихпаку (быстрый оборот капитала - он и в тундре быстрый оборот). Бочаров же, закончив съемку, вернулся на Прибыловы острова за
