– Ты че, фраер, ведь я же будущая мать, я даже ширяться бросила. Врачи говорят, что для ребенка это вредно. Пей, хватит базарить. Если не выпьешь – пожалеешь. Наши мужики не любят, когда добро переводят.
Стив Мелоун трагически посмотрел на фужер, взялся за причудливую ножку, скривился и, собрав в кулак все мужество, опрокинул фужер одним махом. Для англичанина, привыкшего к легким разбавленным коктейлям, виски со льдом и мартини, подобный поступок можно было сравнить с подвигом Геракла. Что творилось с лицом мошенника после, надо было снимать на кинопленку для потомков. Его морда то краснела, то бледнела. Глаза, казалось, вот-вот выкатятся из орбит, так они были выпучены. Рот открыт в немом крике, но из горла раздавался лишь жалкий писк. Фужер почти выпал из рук Стива.
– На, закуси. – Я подсунула ему тарелку с селедкой и тут же налила второй фужер до краев. – Как говорится, между первой и второй перерывчик небольшой.
– Я не смогу, – прохрипел через силу Мелоун.
– Сможешь, – заверила я, краем глаза заметив движение в зале.
Двое плечистых молодцов в дорогих костюмах безупречного покроя вошли в зал и прошлись до столика Лисовского. Один из них был мне смутно знаком. Я напрягла память и вспомнила парня из управления «Р» КГБ. Он вроде бы занимался установкой подслушивающей аппаратуры, был в этом экспертом. Близко я с ним не была знакома, но лицо запомнила и фамилию – Беккер. Тут же я вспомнила глаза человека в маске из машины, сбившей меня на реке. Тогда я подумала, что мне показался знакомым взгляд бандита. Теперь я поняла, что это был Беккер. Неприятное осложнение, надо сказать. Через микрофон-горошину я слышала, как Беккер сообщил Лисовскому, что Оскар Абатович Каюров будет через минуту, и попросил распахнуть полы пиджака и поднять галстук.
– Что за ерунда, – негромко возразил Геннадий Петрович.
– Хотим проверить, не подключены ли вы, – спокойно сказал Беккер.
Я порадовалась, что суперсовременный импульсный передатчик так хорошо замаскирован, что даже профессионалу его не заметить без специальной аппаратуры. Беккер по старинке искал провода или громоздкие передатчики старых моделей, используемые милицией. Ничего не обнаружив, он позвонил на сотовый, сказал пару слов, и они с напарником отошли за соседний столик, расположенный ближе к проходу. Администратор снял со столика табличку «Заказано», а официантка принесла меню. Суровые парни взяли по стакану минералки и сидели, все время поглядывая по сторонам, изучая зал и посетителей.
– Я, пожалуй, пить больше не буду, – извиняющимся тоном проговорил Стив Мелоун, икая время от времени.
Я взяла со стола вилку и процедила:
– Что, фраер, злить меня вздумал. Тебе ведь и милиция не поможет, если я за тебя возьмусь. Пей или всажу вилку в кадык.
Одним махом Стив опрокинул фужер, немного позеленел и хотел уже было вскочить с места, но я взглядом остановила его: попробуй только.
– Что вы со мной собираетесь сделать? – пролепетал он, хватаясь за ломоть хлеба.
– Ты же предложил мне руку и сердце, дурилка. – Я показала кольцо на своем пальце. – Мы, конечно же, поженимся. Или ты передумал? – Я постаралась сделать лицо как можно злее.
– Нет, нет! Конечно, нет, – затараторил англичанин, мечтая, наверное, лишь о том, как бы вырваться живым из лап русской невесты, которую он совсем недавно собирался облапошить.
– Что у вас там происходит? – ожила горошина в моем ухе. – Полчаса слушаю и не пойму, вы роль, что ли, разучиваете?
– Тихо, молчите, не ваше дело, – сказала я в микрофон, замаскированный под пуговицу на рукаве.
– Хорошо, молчу, – донеслось от Геннадия Петровича.
– Это вы мне? – осведомился Стив. – Что не мое дело?
– Ты вообще заткнись, женишок, – посоветовала я.
Вот наконец в зал вошел Оскар в сопровождении мужчины за сорок с пивным брюшком. Оба в костюмах. Оскар в золотистом, а телохранитель в сером. Телохранитель сел за столик к Беккеру и его товарищу. Они негромко стали о чем-то переговариваться.
Оскар поприветствовал Лисовского:
– Геннадий Петрович, вижу, праздники у вас проходят не очень, раз вы, не дождавшись их окончания, захотели со мной встретиться? – сказал он, усаживаясь и открывая меню.
– Да уж, какие, к черту, праздники, – горестно начал Геннадий Петрович. – Жена почти что прогорела со своим бизнесом, нас избивали, угрожали, врывались в квартиру. Мне даже показалось, что я Нового года не переживу.
– Переживете, если будете действовать правильно, – заверил Оскар. Он перелистывал страницы меню, выбирая блюда. – Главное, Геннадий Петрович, держаться поближе к нужным людям, и тогда ваши проблемы сами собой кончатся. Не имей сто рублей, а имей сто друзей! Верно ведь? Влиятельных друзей, которые смогут вам помочь.
– Да, вы правильно говорите, – кивнул Лисовский. – И я подумал, что вы можете мне помочь.
– Правильно подумали, – согласился Оскар. – Я такой человек, что не могу другого бросить в беде. Как говаривал восточный мудрец Ходжа Насреддин, «Делай добро и бросай его в воду». Я так и поступаю.
– Да, я это понял, – пробормотал Лисовский, смущенный красноречием оппонента.
– Вы, я вижу, ничего не заказывали? Закажите, сейчас же праздник, и дела лучше обсуждать за богатым столом. Я угощаю, Геннадий Петрович, – предложил Оскар, глядя на Лисовского.
«Хитрый жук, – подумала я. – Если так пойдет, то ничего мы не сможем записать».
Оскар заказал целую кучу блюд. Лисовский ограничился тремя, но все равно их столик едва смог вместить все.
– Давайте выпьем, – предложил Оскар. – У меня есть тост, чтобы наше сотрудничество было равноправным, честным, обоюдовыгодным и долгим.
Они выпили вина, закусили. Геннадий Петрович попытался перейти к делам, но Оскар понес опять всякую абстрактную чушь – как коротка человеческая жизнь, как быстротечно время, и люди так и не успевают за срок, данный им на земле, насладиться всеми благами цивилизации.
– Я отойду на пять минут, – сообщил мне Стив.
– Куда это ты собрался? – зыркнула я на него исподлобья. – Пойдешь, когда я тебе скажу.
– Вы не понимаете, мне очень надо, – проговорил Стив заплетающимся языком и уронил голову на руки, огласив окружающее пространство храпом.
– Так-то лучше, – улыбнулась я. Перепивший кавалер – рядовое явление. Теперь мы еще больше походили на обычных посетителей. Кто увидит в пьянющем мужике и его спутнице-страхолюдине реальную опасность? Да никто.
Опасность, однако, углядела официантка.
– Вашему спутнику плохо? – спросила она, тронув меня за плечо.
– Нет, просто на работе устал, – беззаботно сказала я, протянула руку, выудила из внутреннего кармана бумажник Стива и вручила официантке сто долларов. – Это вам за беспокойство. Сейчас жених придет в себя, и мы еще закажем.
Официантка, сияя от счастья, отошла, а я вернула бумажник храпящему владельцу, оставив на столе кредитную карточку, чтобы потом оплатить заказ.
Пиршество Оскара и Лисовского продолжалось часа два без намека на серьезный разговор. Говорили о чем угодно, но не о контрабанде ворованного ангидрида. Мне надоело слушать то, как они обсуждают вкусовые качества тех или иных блюд и где лучше подают заливное. Неторопливо обсудили вина. Оскар любил «Божоле», а Геннадий Петрович высказался за «Токайское». Заказали несколько бутылок. Оскар старался расположить к себе Лисовского, подливая и подливая ему вина. Потом перешли на более крепкие напитки, сначала взяли по порции выдержанной текилы, далее заказали «Chivas regal».
– Пейте поменьше, – приказала я в микрофон.
В девятом часу к моему облегчению разговоры свернули в нужное русло. Я украдкой нажала под столом кнопку записи на приемнике.
– У меня в данный момент есть проблема, – сказал Оскар Лисовскому доверительно. – Есть некая фирма, которая хочет купить крупную партию ангидрида, но не официально, за наличный расчет. Они не
