За иллюминатором действительно быстро темнело. Дело принимало скверный оборот. До суши дотянули еще засветло, а потом тьма поглотила самолет. Огней внизу было много, но к аэронавигации они отношения не имели.
— Что будем делать? — спросил Алехнович.
— По твоим расчетам, далеко еще до аэродрома? — ответил я вопросом на вопрос, проклиная себя в душе за то, что не предусмотрел возможности ночной посадки.
— Должны быть уже на подлете, — ответил пилот.
— Тогда снижайся потихоньку. Если они не догадаются обозначить нам посадку, на дорогу будем садиться, что ли.
— Думаешь, могут догадаться? — повернул ко мне голову Алехнович.
— Уверен! — почти выкрикнул я. — Смотри!
Прямо по курсу были видны две параллельные цепочки огней.
Первым на шведской земле нас встретил Бокий. Он влез в самолет сразу, как отдраили входной люк, и весело прокричал:
— Здравствуйте, товарищи, с благополучным прибытием! — Потом добавил: — Выгружайтесь, ночевать будете здесь!
Пока один тезка готовил самолет к ночной стоянке, а другой помогал пассажирам из него выгружаться, я подошел к стоящему в сторонке Львову. Мы поздоровались, и я поспешил поблагодарить Львова за догадливость.
— Молодец, что обозначил полосу кострами!
— Это было совсем не трудно, — пожал плечами Львов. — Мне доводилось бывать на фронтовых аэродромах, и я видел, как наши пилоты ночью сажали машины по трем кострам. Правда, здесь я запалил больше, но ведь хуже от этого не стало?
— Нисколько, — подтвердил я.
— Этот аэродром является запасным, — продолжил Львов. — Вам тут никто не помешает, но и покидать его пределы вам запрещено. Переночуете в одном из аэродромных помещений. Особого комфорта не обещаю, но ужин и постель каждому будет обеспечена!
Вылет был назначен сразу после рассвета. Посадка уже заканчивалась, когда Львов сказал, не глядя мне в лицо:
— Я с вами не полечу. Хочу несколько дней побыть с семьей. А то за хлопотами…
Он не закончил и, молча, ждал ответа. Неужели он действительно предполагал, что я попробую его отговорить? Не дождешься, товарищ полковник!
— Конечно, оставайся, — как можно мягче произнес я. — Вернешься, как с делами управишься.
Львов посмотрел на меня странным взглядом, потом сказал:
— Я обязательно вернусь. Хотя бы за тем, чтобы помочь Государю.
Повернулся и пошел прочь от самолета.
Еще до полудня приземлились в районе Пскова. Отсюда добираться до Питера будем по земле — все, кроме Алехновича. Ему перегонять самолет на заводской аэродром, ему держать ответ перед Сикорским. Впрочем, легенда у нас вполне правдоподобная. Наша гибель — ошибка. В небе были атакованы вражескими самолетами. Прорваться не вышло. Пришлось уходить в сторону Швейцарии. Там удалось заправиться. Больше решили не рисковать и рванули через Германию на Швецию. Немцы от нас такого не ожидали и пропустили. Не больно, конечно, складно, но может и прокатит. Если, конечно, не загружать голову главного конструктора ненужным подробностями, типа странных пассажиров, 'случайно' прихваченных в Швейцарии.
Выгрузившись, мы поплелись к расположенным невдалеке строениям. И вот там нас ожидал сюрприз. На кромке летного поля, затянутый в кожу и ремни, стоял величественный, как монумент самому себе, Михаил Макарович Жехорский.
Глава десятая
Я смотрел на ползущую ко мне по летному полю черную гусеницу, слепленную из человеческих фигур. Лицо гусеницы — если, конечно, нафантазировать, что оно у гусениц есть — один в один походило на лицо Васича. Но меня больше интересовал тот, кто шел сразу за ним. Пока он шел с опущенной головой, видимо, боясь оступиться, я не спешил со скоропалительными выводами. Но вот он поднял голову, окинул меня безразличным взглядом и вернул надплечевое образование в прежнее положение. Однако этого мне вполне хватило для принятия окончательного решения — Ленин!
Подойдя вплотную Васич, молча, протянул руку, которую я так же молча пожал. Затем Васич отступил в сторону, пропуская на свое место Ленина.
— Знакомьтесь, Владимир Ильич, — произнес мой друг, — это тот самый Михаил Макарович Жехорский о котором я вам рассказывал.
В Ленинских глазах промелькнула та самая искра, от которой, видимо, сто лет назад и возник 'на горе всем буржуям' мировой пожар. Как-то оно будет нынче?
— Наслышан, батенька, наслышан, — произнес Ильич, пожимая мне руку. — Чертовски, знаете ли, рад очному знакомству!
Вокруг нас уже сгрудились остальные прибывшие, и процедура знакомства продолжилась теперь уже в расширенном составе.
Прочтя в глазах Васича вопрос, я взглядом успокоил друга, сейчас, мол, все поймешь, потом громко, обращаясь ко всем сразу, произнес:
— Товарищи! Для вашей доставки в Петроград штаб Красной Гвардии по поручению Петросовета организовал поезд. Он ждет на станции, куда мы отправимся на автомобилях. Они стоят тут, рядом, вон за теми постройками.
После сказанного я забрал вещи из рук Надежды Константиновны и возглавил колонну. Завидя нас шофера легковушки и двух грузовиков стали заводить моторы.
— Давно ждете? — спросил идущий рядом Васич.
— Со вчерашнего дня.
Перехватив удивленный взгляд друга, я поспешил исправиться:
— Я имел в виду, что в Пскове я со вчерашнего дня, к аэродрому часа два как подъехали.
— И чего тебя сюда принесло? — продолжил допытываться Васич. — О встрече, вроде, договоренности не было.
— Потом расскажу. — Мы уже были около машин, и междусобойчик пора было прекращать. — Товарищи! — я опять привлек внимание всей аудитории. — Рассаживайтесь по машинам! Владимир Ильич, Надежда Константиновна, прошу за мной!
Я повел чету Ульяновых к легковушке, а Васич отправился занимать место в грузовике.
Пройдя через здание Псковского вокзала, мы вышли на перрон, где на первом пути стоял бронепоезд. Теперь я даже не знал, на что мне смотреть. На ощетинившегося дулами орудий и пулеметов бронированного красавца с огромной звездой и названием 'Товарищ' крупными белыми буквами на борту тендера, или на растерянные лица моих попутчиков.
— Это и есть твой поезд? — спросил протолкавшийся ко мне Васич.
— А что? По моему очень гламурненько, в духе, так сказать, времени — нет?
— Издеваешься?
— Отнюдь. Ты не смотри, что он с виду такой. Внутри вполне даже комфортно.
Васич посмотрел на меня таким страшным взглядом, что я решил слегка сдать позиции.
