волнения забыла это сделать. Света хотела ей на это указать, но Катя взглядом остановила ее – мол, так будет лучше. Сама убрала руку с пистолетом за спину и пошла к двери. За дверью стояли трое мужчин. Один стоял прямо у порога и улыбался. Двое других без улыбок стояли чуть поодаль, имея в ногах огромные баулы.
– Простите, – сказал улыбчивый мужчина, – мне нужен Геннадий Максимов.
– А его нет, – вполне дружелюбно ответила Катя.
– Тогда Аристарх Вяземский.
– Мужа тоже нет.
– А вас, случайно, не Катей зовут?
– Катей и совсем не случайно.
– Тогда, если позволите, я хотел бы поговорить с вами.
– Проходите, – кокетливо улыбнулась Катерина. Заметив движение парней с баулами, добавила: – Только вы один, – и посторонилась, пропуская мужчину в номер.
Когда он вошел, сразу закрыла дверь на ключ и направила пистолет в спину незнакомцу. А тот уже шагнул в комнату, наткнулся взглядом на пистоле в руке Ларисы, замер на месте, боковым зрением разглядел еще один ствол, покачал головой и медленно поднял руки.
– Не делайте резких движений, – предупредила, выходя у него из-за спины, Катерина, – и перестаньте улыбаться!
– Резких движений делать не стану, – заверил мужчина, – а улыбаться, извините, буду, потому что смешно.
– Мы что, настолько смешные? – спросила из своего угла Светлана.
– Не вы, я смешон. А ведь меня предупреждали: не входи в номер, если мужчин нет на месте, не послушал.
– И кто же у нас такой прозорливый? – полюбопытствовала Светлана.
– Мой начальник. А его генерал Сологуб упредил. Свой я, девчата, удостоверение в верхнем кармане рубашки.
– Медленно достань двумя пальцами и кинь мне, – распорядилась Катя.
Прочитав ксиву опустила ствол.
– Отбой, девчата, он действительно свой. Эти двое за дверью с вами?
– Со мной. Вам утренним боротом из Москвы посылка пришла вот мы ее и доставили.
При виде двух огромных баулов Лариса присвистнула.
– Ничего себе посылочка! А что там?
– Не могу знать, – ответил мужчина. Мне приказали только доставить. Мы можем быть свободны?
– Можете, – разрешила Катя.
– Приятно было познакомиться! – обернулся на пороге мужчина.
– Обращайтесь! – усмехнулась Светлана.
– Что здесь происходит? – В номер протискивались Старх и Геннадий.
Вениамин Галкин был уверен, что на перроне маленького забайкальского городка его обязательно встретят. Потому стоял на потрескавшемся асфальте до тех пор, пока не остался на перроне один. Вздохнул: 'Провинция, мать её!' – и полез в карман за платком, промокнуть выступившие на лбу капельки пота. Тут и обнаружил рядом с платком какую-то бумажку. Удивился. Достал. Прочел. Записка была короткой: 'С прибытием! Следуйте в гостиницу 'Центральная', требуйте номер 24, он как раз свободен'. 'Черт знает что!' – раздраженно подумал Галкин, но, поравнявшись с урной, записку сжег, пепел размял в пальцах, остатки сбросил в урну. На ходу поплевал на пальцы и долго оттирал их платком. На привокзальной площади огляделся по сторонам: ни автобуса, ни такси. Подошел к тетке, торгующей пирожками, спросил как добраться до гостиницы 'Центральная'.
– Купи пирожок – скажу, – хитро прищурилась тетка.
Вениамин усмехнулся.
– С чем они у вас?
– С мясом-рисом, с ливером, с капустой, с картошкой, – без пауз выпалила тетка и вдруг расплылась в домашней улыбке. – Да вы не сомневайтесь, пирожки у меня хорошие, я тут который год торгую.
– Один с мясом-рисом и один с капустой! – сделал выбор Вениамин, расплатился, получил в руки теплый кулек, свернутый из газеты, и остался стоять в ожидании бонуса.
– До гостиницы можно доехать на 'двойке', – пояснила тетка. Вон остановка, автобус минут через пятнадцать подъедет. А можно, – она посмотрела на небольшую сумку на плече у Галкина, – пройти мешком. Ежели напрямки через сквер, то минут за десять дойдете.
Галкин посмотрел на припекаемую солнцем остановку. Потом перевел взгляд на манящий тенистой прохладой сквер, поблагодарил тетку и решительно направился к выходу с привокзальной площади. На ходу ел пирожки. Они, действительно, оказались очень вкусными. На входе в сквер задержался возле урны. Бросил в нее скомканный кулек, достал носовой платок, тщательно вытер руки, секунду поколебался и отправил платок следом за кульком.
В номер двадцать четыре Галкина вселили по первой просьбе. Он поднялся по деревянной лестнице на второй этаж и пошел по истертой дорожке, под которой то и дело скрипели половицы, искать нужную дверь. Увидев в номере развалившегося на диване парня, почему-то не удивился. Тот вскочил, сделал шаг навстречу, улыбнулся и протянул руку.
– Капитан Коршунов – Саша.
– Капитан Галкин – Веня, – в тон ему ответил Вениамин, пожимая руку.
Галкин с любопытством осмотрелся по сторонам. Все оказалось не так плохо, как он это себе представлял. Помимо дивана в номере были: кровать, стол, стул, тумбочка со стоящим на ней телевизором, кресло, в углу шкворчал небольшой холодильник, а на разных стенах висели зеркало и картина.
– Нравится? – спросил Коршунов.
– Ничего, – оценил удобство Галкин.
– Это наш лучший номер! – с гордостью сообщил Коршунов. – Люкс! Тут еще ванна и торчок имеются. Да, и балкон!
– Замечательно! – стараясь не наполнять голос сарказмом, произнес Галкин. – Но скажи мне, Саша, к чему вся эта конспирация?
– Как это к чему? – удивился Коршунов. – Городок у нас маленький, каждый на виду. Негоже чтобы нас вместе видели. Ты ведь под прикрытием работаешь?
– Да. Изображаю журналиста прибывшего на поиски коллеги.
– И зачем тебе тогда светиться в обществе уполномоченного ФСБ?
– Незачем, – согласился Вениамин. – А тут что, каждая собака знает, что ты чекист?
– А то. Я ж тебе говорю: маленький городок.
– А коли он такой маленький, почему до сих пор не установлено место, где содержат Бухлова?
– Людей не хватает.
– И сколько тут наших? – спросил Галкин.
– Теперь двое, – улыбнулся Коршунов.
– Так ты в этом городке единственный представитель Конторы? – удивился Галкин.
– Ну да.
– И как же ты управляешься?
– Так тут и всех делов-то – наблюдать. Управляюсь, – вздохнул Александр.
'А парень, кажется, по настоящему делу тоскует, – подумал Галкин. – Но в одиночку, точно, не развернешься'.
– А полицию привлечь не пробовал?
– Так привлек, – пожал плечами Коршунов. – И кое-что выяснил. Вот только думается мне, что у милицейских… тьфу ты!… никак не могу привыкнуть, у полицейских 'крот' завелся, а то и целый выводок.
