желает его употребить в каких-то своих целях. И отступать некуда. Гийом опасный союзник, но еще более опасный противник. Придется доиграть до конца…
— Итак, — продолжил куратор с нажимом, — мне осмотреть башню? Старец Бинир оставил после себя тяжкое наследие, но следы его наследия могут быть хорошо различимы.
— Право не стоит, я думаю, — Ильм опустил голову, — к чему вам лазить в пыли?
— Я тоже так считаю. Два умных человека иногда могут пойти навстречу друг другу. Я надеюсь, что вполне понятно выражаюсь?
— Да.
— Тогда милости прошу завтра к нам в Орден. Есть отличное вино. Есть интересные темы для беседы. И не надо делать необдуманных телодвижений. Впереди целая жизнь, если думать головой.
— Я понял.
— Очень надеюсь.
Брат-куратор коротко кивнул и растворился в темноте. Один. Наплевав на ночных душегубов.
Ильм аккуратно прикрыл за собой дверь и медленно, стараясь не лязгать железом, задвинул засов. Расстегнул фибулу и откинул плащ на лавку. Неприятный разговор он решил надолго не откладывать. Тем более, что капрал сидит за столом в полном одиночестве.
— Я тебя слушаю капрал.
— А че слушать-то? — Мартин посмотрел на него исподлобья, как загнанный охотниками в угол лесной волчище.
— Встать, — сухо приказал Ильм.
Солдат с деланным равнодушием поднялся.
— Ну, встал. Дальше-то что?
— Дальше? Дальше я хочу услышать, почему ты мне солгал.
— Я? — изумился Мартин, — солгал? Да кто ты такой, между нами говоря, что бы я тебе отчитывался? Я, понимаешь, я здесь хозяин. Я на этом самом месте триста лет сижу. А кто ты? Меньше полугода в лейтенантах ходишь. Крови не нюхал. Ты для меня вообще никто…
— Молчать, — Ильм с неудовольствием почувствовал, как в груди растекается жар самой обыкновенной злобы, — я пока здесь офицер. И я сейчас любой ценой поставлю тебя на место. Будь ты три раза увит заслугами.
Мартин одним гибким движением выскочил из-за стола. Он приблизился к некроманту почти вплотную, крепкий, уверенный в своих силах.
— Ты че, зелень, — в ноздри Ильму ударил легкий запах перегара, — ты кого пугать вздумал, а? Ты, белая косточка. Сопляк. Белоручка. За мамкин подол, небось, еще держишься в перерывах между службой. Ты… ты никто. Мамашка-то не придет сюда, для поддержки штанцов? Че, побледнел, а? Плакать собрался?
Ильм почти без размаха, но со всей силы припечатал свой кулак к брызжущей слюной капральской физиономии. За все. За маму погибшую так недавно и так давно на богами забытой лесной заимке. За свое сиротское детство. За голод и холод. За все, что пришлось испытать и пережить.
Мартин хрюкнул от неожиданности и завалился на спину, опрокинув лавку. Некоторое время он лежал неподвижно.
Ильм прислонился плечом к стене. Вот так и спадают личины. Стоит только сделать шаг в сторону. Эх, Мартин… Но смел, ничего не скажешь… И наглости не занимать. Чтобы вот так на офицера вызвериться, надо крутой нрав иметь или помутнение сознания. Посмотрим, что дальше будет…
События не заставили себя долго ждать.
Капрал медленно поднялся и провел ладонью по лицу, размазывая кровь, тонкой струйкой текущую из носа. На полу под ним сразу же появилось несколько маленьких темных лужиц.
— Ах ты крысеныш…
В полумраке караулки блеснул обнаженный меч.
Ильм ловко ушел из-под первого удара, только сейчас осознав, что ничего не сможет сделать здесь со своим полуторником. Слишком мало места вокруг. Ни замаха, ни размаха. Или в стену попадешь, или в деревянную подпорку, поддерживающую потолок, или сам себя порежешь…
Он увернулся от еще одного выпада и выхватил из стойки топор.
Дзанг…
Лезвия встретились и высекли искры.
Дзанг…
Еще один сноп искр.
Дзанг…
Ильм замешкался на доли секунды и меч капрала на излете скользнул по кольчуге.
Дзанг…
Дзанг…
Дзанг…
Ильм поймал взгляд Мартина и с вдруг удивлением обнаружил, что от безумной злобы, клубившейся в нем, ни осталось ни следа. В глазах бравого капрала, совершенно ясных и теперь уже осмысленных, стоял ужас.
И Ильм решил рискнуть. Не хотел он решать это дело кровью. И следующий удар он осознанно отбил неудачно. Кончик капральского меча стальной змеей мелькнул возле лица и неглубоко рассек левую щеку…
Мартин отскочил назад, словно перед ним возникло исчадие ада, и изумленно уставился на дело рук своих.
— О боги! — он откинул клинок в сторону, словно ядовитую змею, опустился на лавку и обхватил голову руками.
— Ты идиот, лейтенант, — язык едва слушался его, — зачем подставился?
— Считай, что случайно, — Ильм смахнул со щеки кровь, — считай, это знак уважения твоему боевому мастерству… Ты, кстати, тоже идиот. Только бешеный. Решил с нашивками распрощаться?
— Ничего я не решил…. Да еще на пару пальцев в сторону и я бы тебе половину черепа раскроил. Где учился фехтованию?
— Где случай подворачивался, там и учился. Остыл?
— Остыл.
— Тогда говори.
— А, — Мартин в сердцах махнул рукой, — ну виноват я, виноват. Надо было правду сказать… Меня ж к этому козлу даже близко не подпустили. Я и так, я и сяк. На порог не пускают и все. Говорят, мол, в большом горе мастер, нечего, мол, всяким его по пустякам тревожить. Пьянющие все. По-моему, они даже не поняли, что я капрал. Обидно. Я в кулаки. Не тут-то было. Пару раз мордой землю вспахал и решил, что ну его все к болотным дятлам… В общем, решил смухлевать малек…Не буду же я при боевых товарищах рассказывать, как меня ловко пинали. Семеро одного…Тебе что, боком все это вышло?
— Даже не знаю, — устало усмехнулся Ильм.
Если бы капрал не сжульничал, все сейчас было бы не так. Покойница не восстала бы из гроба, не было бы насмерть перепуганного гильдмастера. И наконец, не свел бы он близкое знакомство с Гийомом. М-да…
— Завтра меня в расход?
— Нет, если скажешь, почему ворота сломались.
— Молния мне в темя, — застонал капрал, — да не знаю я… Веришь? Они мне самому как в горле кость… Ты завтра про меня доложишь на утреннем построении, да?
— Все останется между нами, — Ильм наконец расстегнул перевязь и с удовольствием освободился от тяжести оружия, — я…
В дверь требовательно постучали.
— Кого там еще, — Мартин щелкнул замком, — а, это ты, Оле… Чего тебе?
В ответ не раздалось ни звука.
