правого плеча. Его призрачного света оказалось достаточно, чтобы разглядеть один большой завал, образовавшийся на месте той части подземного хода, что Ильм успел миновать. Замешкайся он немного, и тогда лежать ему сейчас под толстым слоем обломков.
Ильм выплюнул изо рта песок, и в который раз подивился странному своему везению. Он опять прошел по самому краю, в одном шаге от смерти. Что его хранит? Впору забросить свое ремесло и послушником в орден идти, дабы всю оставшуюся жизнь воздавать должное небесам за дарованную удачу. Да только кто его туда возьмет? С порога поганой метлой прогонят и арбалетным болтом в спину благословят за дерзость неслыханную. Где ж такое видано, чтобы чернокнижник у образов поклоны бил. Даже обидно немного. Всем остальным разновидностям магов можно на путь истинный встать, а некромантам нет. Ну да ладно…
Ильм встал на слегка дрожащие ноги и вдруг услышал совсем недалеко от себя неразборчивые голоса. Самые настоящие человеческие голоса, если это не очередной морок. Подавив в себе совершенно естественное желание броситься навстречу людям, он убрал свет и затаился.
Звук шагов становился все отчетливее. Вскоре стало возможным разобрать, о чем говорят неизвестные исследователи подземного мира.
— ………. представить нельзя.
— Не зря глаголет шестая стихира второго послания: по грехам нашим качнется твердь земная и поглотит бездна отвергнутых, — голос был низок и исполнен важности.
— Дальше не пойдем?
— Будь тверд сердцем отрок и минует тебя лихо.
— Брат-наставник, там дальше стена дорогу преграждает. Что там глядеть-то?
— Не твоего скудного умишка дело.
— А если, не приведи Единый, рухнет что сверху? Я-то ладно, мытарь никчемный, но ты саном обличен, потеря-то для Ордена какая…
— Молитву сотворим кроткую и убережемся, — в важном голосе проскользнула едва заметная тень сомнения, — впрочем, достаточно мы осмотрелись, можно с чистым сердцем у ног брата-исповедника челом ударить.
Ильм не жив, не мертв, распластался на полу, во все глаза разглядывая две фигуры в орденских рясах. Одна из них была толстая и солидная, другая худая и немного сгорбленная. Солидная фигура держала в руках длинный посох, худая освещала дорогу свечкой, поставленной на блюдце. Лица, скрытые за низко опущенными капюшонами видно не было. Отчетливо различались лишь два подбородка. Один крупный и мясистый, другой острый, украшенный чахлой бородкой.
— Возвращаться будем, — посох указал в сторону противоположную от некроманта, — я как раз к обедне успею, а ты останешься при раскопе до утра.
— Но наставник, — свечка качнулась в дрогнувшей руке, — я…
— Стыдно, чадо. Кусочек сыра я тебе оставил, молитвослов при тебе. Учись быть сытым пищей духовной. Как я. От ночного бдения только польза великая. Заодно камушки сложишь аккуратно. Идем. Если что смутит твою неокрепшую душу, мигом зови латников. Сам видел их тут в избытке…
Служители ордена скрылись за поворотом. Желтый отсвет свечи еще немного покачался на влажных стенах и погас.
Ильм утер вспотевший лоб о рукав. Хорошенькое дельце. А что орден-то здесь забыл? Им-то какое дело до подземных тайн? В небо должны взоры устремлять, а они в сумрак лезут. Раскоп тут у них, понимаешь. Хм… Надо держать ухо востро. С этими ребятами не забалуешь. Придется быть очень внимательным и осторожным. Очень внимательным…
Некромант как лежал на животе, так и пополз вперед, не прибегая к помощи магических средств. Он свернул за угол и сразу разглядел перед собой овальное отверстие с неровными, щербатыми краями. Далее был заметен дрожащий огонек свечи. Видимо это и было то место, где неудачливому послушнику предстояло коротать ночь.
Ильм, стараясь не шуметь, подполз ближе. Теперь за проломом ясно просматривался самый заурядный каменный каземат, коих в Турове было предостаточно. Некромант ласковым взглядом окинул цепи, свисающие со сводчатого потолка, потухший факел на стене. Благодать то какая. Люди… Потом благостное настроение немного рассеялось, и в памяти всплыли пыточные застенки, подвалы городского арсенала и тому подобные потайные места, куда имели доступ лишь люди посвященные. Здесь, похоже, было то же самое. Орденская братия, конечно не заплечных дел мастера и не городская стража при исполнении, но и они не обрадуются нарушителю их сокровенных тайн.
Ильм подтянулся еще ближе и осторожно выглянул из-за разрушенной кладки. Послушник сидел за столом, спиной к пролому и внимательно читал книгу. Стол по закону подлости стоял так, что пробраться мимо него незамеченным было невозможно. Неподалеку от орденского служки на стене висела большая белая холстина с вышитой не ней дланью Единого. Перед рисунком мерцала синим огоньком лампада. Остальные вещи к жизни духовной отношения не имели никакого, а если и имели, то только в качестве инструментов для умерщвления дерзновенной плоти еретиков. Ильм насчитал четыре кирки и пять ломов, в строгом порядке приставленных к деревянным козлам.
Что ж, большого выбора нет. Послушнику предстоит на некоторое время впасть из процесса осознанного бытия. Ничего, как говорится, личного.
Некромант, затаив дыхание, подкрался к увлеченному чтением служке. Резкий удар ребром ладони по шее и чтец мешком сполз с лавки. Ильм подхватил лежащую рядом веревку и сноровисто связал своей жертве ноги. Руки послушника связал его же поясом. В рот затолкал кляп из тряпки, валявшейся на полу. Переодеваться в чужую одежду некромант не стал. Раз здесь присутствуют воины ордена, то по заведенной традиции у всех важных дверей стоят их посты. А на постах этих по другой не менее важной традиции всем без исключения необходимо скидывать капюшон и демонстрировать свой лик. Его лицо никому здесь неизвестно, а это значит, что дальше первого поста он не уйдет. Что-то другое надо придумывать. Знать бы что…
Ильм стянул со стола тот самый кусочек сыра и жадно впился в него зубами. Продукт оказался не первой свежести — засох не только по краям, но и внутри, однако это обстоятельство не помешало некроманту, захлебываясь слюной в мгновенье ока сжевать его полностью. Послевкусие после трапезы осталось не самое приятное. Экономит орден на довольствии низших чинов. Скупердяйничает. Старшие чины, небось, так себя не изводят. Рыбкой закусывают.
Некромант осторожно, одним глазом выглянул из-за угла.
Опять темный коридор. Как же они опостылели за последнее время. Так хочется свободного пространства и неба над головой… Ага, а вот и храмовники у двери. Как и следовало ожидать. Трое при полной броне и оружии наголо. Хорошо, что до них далеко. Значит, туда он соваться не будет. Так, а что у нас с другой стороны?
Ильм лег на живот и посмотрел в противоположную сторону. Никого. Можно немного проползти и разведать обстановку. Жаль, что здесь нельзя подсветить себе путь. Он пополз, стараясь держаться у самой стены. Путешествие в неизвестность оказалось коротким. Совершенно пустая галерея сделала плавный поворот и уткнулась в еще один каземат. Некромант чутко прислушался к деловитому кряхтению, доносившемуся из зала. Это еще что за диво? И отсветы на стенах точно такие, как и в прошлый раз. Опять свечка. Сущее наказание. Куда ни сунься везде служители храма. Однако прежде чем убраться и отсюда, следует посмотреть, кто такие исполненные удовлетворения звуки издает. Для этого надо просто подползти к входу немного с другой стороны…
Ильм незаметно сменил свое местоположение и не удержался от едкой усмешки. Какая проза! В тусклом желтоватом свете среди камней, выстилающих пол виднелся ровный темный квадрат люка. Решетка его была откинута в сторону. Над люком, обнажив зад и подобрав подол кольчуги, присел на согнутых ногах храмовник. На лице его застыло томительное ожидание.
Некромант убрался с прохода и принялся терпеливо ждать. Надо обязательно посмотреть, что это за люк такой. Если канализация, то и размышлять не нужно долго. Прыгать вниз и уходить, ибо другой дороги нет. Если это не канализация, то ситуация осложняется многократно и превращается финал многотрудного пути…
Внезапно тишину подземелья нарушили не слишком куртуазные звуки и, вслед за ними, раздался
