Здоровяк достал из кармана перочинный нож и стал ломать замочек. Я смотрела на все это, но ничего не могла предпринять.
Но мне тоже было интересно посмотреть на камни. Сколько их там и какие они? Я замерла.
Что-то хрустнуло, и мужчина стал медленно открывать крышку. Я затаила дыхание.
— Черт! — крикнул он. — Здесь ничего такого нет! Просто мусор какой-то.
Верзила вытряхнул содержимое шкатулки прямо на землю. Там были какие-то ракушки, нитки, коробочка, как потом оказалось, с пуговицами… Но ничего такого, что могло бы называться драгоценностями!
Мужик долго перетрясал все, что было внутри шкатулки. Но от этого ценности у вещей не прибавилось.
Я засмеялась.
Как так может быть? Значит, Курляндская меня облапошила? Боже мой! Она обманула! А потом будет требовать то, чего и не было. Как я попала! Вот дура!
Я не стала говорить о себе вслух. Я просто смеялась. Конечно, здоровяк принял мой смех на свой счет.
— Ты знала это! Отвечай!
— Так я ж тебя предупреждала. А ты мне не поверил. Там ничего нет.
— Такого не может быть. А! Ты просто перепрятала драгоценности. Говори, куда?
— Можешь обыскать все. Ты ничего не найдешь. Я же сказала, что у меня пустышка. Я — отвлекающий момент, понимаешь. Очень просто все, — объясняла я ему и себе тоже.
Вот ведь вляпалась!..
— Нет. Ты врешь. Нагло мне врешь! Я знаю, что они у тебя. Я все слышал. — Мужик начал метаться из стороны в сторону. — Я все слышал.
— Что ты слышал? И где? — продолжала смеяться я.
— Там. В палате.
— Да?
Я была огорошена.
— Да. Я был в палате, когда старуха говорила тебе про шкатулку и все остальное. А что? Ты слона и не заметила? Шпионка ты наша…
Я вспомнила и поняла все. Да, когда Виктория Леопольдовна со мной говорила, в палате был санитар. Здоровый такой. Он спиной стоял. Верзила. Ну конечно!..
— Так вот почему от тебя больницей за три километра несет? — У меня все разложилось по полочкам. — Это был ты?
— Да. Говори, куда ты их спрятала? — заорал мужик не своим голосом.
— Жаль, что ты остального не слышал, — ответила я уже снова спокойно. — Мы со старушкой потом еще по телефону говорили. Она сказала, что у меня другая роль, не та, о которой она говорила в больнице. А ты столько времени даром потерял. Мне тебя жаль. Развяжи мне руки.
— Обойдешься, — верзила сел и застонал. — Как же так? Этого просто не может быть. Не может быть!
— Может.
— Нет. Я так это не оставлю. Я сейчас все проверю.
Здоровяк кинулся к машине.
— Только не повреди ее. Осторожнее! — Теперь я точно была уверена, что в машине он ничего не найдет, потому могла говорить совершенно безразлично. — Не забудь, я знаю, кто ты и откуда. Выяснить фамилию и все остальное не составит труда. И если ты испортишь мне машину, то я найду способ взыскать с тебя на ремонт.
Мужик рылся во всем. В самой машине, в моих вещах. Но теперь пистолет был у меня в кармане. Странно, что он забыл о нем. А может, уже вытащил? Что-то я не чувствую… Или просто затекло все?
— Ну что? — полюбопытствовала я. — Нашел чего?
— Заткнись, — был мне ответ.
— Если найдешь, хоть покажи. А то я в глаза драгоценностей не видела.
— Сказал — закрой рот!
Я решила не злить его. Парень выпил, еще неизвестно, на что он способен в такой ситуации. Известны случаи, когда пьяные за бутылку водки убивали.
Прошло минут пятнадцать. Я боролась с комарами доступными способами: вертела головой, дула на них, терлась щеками о коленки, когда мне удалось подтянуть ноги к себе.
— Там ничего нет, — передо мной возникла фигура санитара.
— Дрова в костер подбрось, — попросила я.
— Я говорю, что там ничего нет.
— Я слышу, — кивнула я. — И я давно сама твержу тебе об этом, глупец!
Верзила сел на землю и заплакал. Но мне нисколько не было его жалко. Он так легко и просто избавился от собаки после того, как я спасла ему жизнь. На такое способен только подонок, подлец.
— Как тебя зовут? — решила я говорить ласково. Вдруг он иначе взорвется.
Но здоровяк, кажется, наоборот, излишне размяк. Он потерял надежду, но не обозлился, а просто расстроился. Какой нежный малый. Мне повезло, что он не злюка.
— Никак.
— Послушай. Развяжи меня. Обещаю, что тебя не трону. Нам больше выяснять нечего. Ты и так все понял. Давай мирно разойдемся и забудем все, что было. Я не буду держать на тебя зла, если ты сейчас меня развяжешь, — я говорила негромко и очень проникновенно.
— Нет, — упорствовал он.
— Почему?
— Я тебе не верю.
— Но ты же сам все проверил. Своим глазам ты веришь?
— Так не должно быть. Ты их уже отдала?
— У меня их и не было. Только эта шкатулка со швейными принадлежностями. Сколько можно говорить?
— Я не развяжу тебя.
Я замолчала. Не буду с ним разговаривать. Может, хоть это заденет его.
Но и он не спешил с беседой. Он сидел и раскачивался из стороны в сторону. Курил сигареты одну за другой. И мне показалось, что если я сейчас тоже не покурю, то просто умру. Но просить не стала.
— Знаешь, что я тебе скажу, — нарушил молчание верзила, сев около меня. — Ты и сама ничего об этом не знала, я так думаю. Стала бы ты так защищать пустую коробочку! Верно?
Я молчала. Только взгляд мой выдавал непреодолимое желание. Здоровяк сунул мне сигарету в рот и дал прикурить.
— Признайся. Ты ведь не знала и не предполагала, что тебя кинули? — он засмеялся. — Так что не только я в дураках, но и ты.
Может, признаться? Изменит ли он тогда ко мне отношение? Можно было рискнуть. Но сначала покурю. И я жадно затягивалась.
— Молчишь? Это потому, что сказать тебе нечего. Я прав, только ты признаваться в этом не хочешь. Хорошо, молчи. Я знаю, что прав, — мужчина дружески хлопнул меня по коленке.
— Да, — сквозь зубы ответила я. — Да, ты прав. Я не открывала шкатулку сама и думала, что на самом деле везу драгоценности. И что мне теперь делать — ума не приложу.
— Разве не понятно? Выплачивать будешь.
— У нас нет свидетелей, которые могут подтвердить, что я бралась за это дело.
— А я? Ты про меня забыла?
— Но ты ведь не сделаешь так?
— Я подумаю. Я посмотрю, чья сторона будет убедительнее, — здоровяк сделал вполне определенный жест, будто считая деньги.
— Нет, — я улыбнулась. — После всего, что нас связывает, ты меня не предашь. Я жизнь тебе спасла.
