– Она в него влюблена, как кошка.
– А он?
– Может быть, – Аня задумалась. – Он какой-то странный. Я не понимаю, что она в нем нашла. Инка говорит, что я не разбираюсь в парнях, что он – неординарная личность.
– Чем же он так неординарен?
– Он, кажется, песни пишет, стихи. Тоже мне, Высоцкий. Я так думаю, Инка просто с жиру бесится. У нее все есть. Острых ощущений захотелось, вот и развлекается.
«Ну и развлечения у нынешней молодежи», – подумала я, а вслух спросила:
– А где они встречаются?
– У него, наверное. У Антона своя квартира.
– Ты знаешь, где это?
– Я адрес не помню. Инка однажды брала меня с собой, еще в самом начале их романа.
– Но показать-то сможешь?
– Смогу, наверное. Только мне сейчас некогда.
– А мы вот что сделаем. Ты возьми карандаш и бумагу в бардачке и нарисуй мне план.
– Постараюсь.
Пока она рисовала схему, я задала еще несколько вопросов:
– Фамилию и отчество Антона знаешь?
– Только фамилию. Зубов.
– А возраст?
– Точно не знаю. Года на четыре старше нас.
– Что-нибудь еще можешь про него рассказать?
– Даже не знаю.
– Может быть, Инна что-то рассказывала?
– Нет. Она только расхваливала его с пеной у рта: какой он замечательный, умный, талантливый, красивый и т. д. и т. п.
– А друзья у него есть?
– Я его видела несколько раз в компании парней, но они скорее всего у нас не учатся. А из университетских... Попробуйте поговорить с Андреем Овчинниковым. Он, по-моему, знает Антона.
– Спасибо, Анечка. Ты очень помогла. – Я затормозила у библиотеки, взяла у нее чертеж и, прочитав, как намеревалась, небольшую мораль о том, что молодым девушкам не следует садиться в машины к незнакомым людям, отпустила ее.
Листок с нарисованной Аней схемой я положила на сиденье рядом и, заглядывая в него время от времени, отправилась в один из спальных районов Тарасова. Наконец подъехала к девятиэтажке, в которой, если Аня не ошиблась, должен жить Антон. Найдя свободное место между машин недалеко от нужного мне подъезда, приткнула туда свою «девятку», но выходить не торопилась. Нужно ведь запастись какой-то легендой на случай, если я застану беглецов дома. Хотя... Можно сказать, что ошиблась адресом. Спрошу какую-нибудь Свету или Катю. Извинюсь. Потом свяжусь с Сергеем, покараулю у подъезда, чтобы наши голубки опять не сбежали, и сдам Беспалову его жену лично в руки. Все гениальное – просто.
Я собрала волосы на затылке в аккуратный «конский хвост», достала из бардачка элегантные очки с простыми стеклами и посмотрелась в зеркало. Своим видом осталась весьма довольна: на меня взирала интеллигентная милая молодая женщина, то ли учительница, то ли скрипачка из консерватории, очень располагающая к доверию. Впору подойти сейчас к совершенно незнакомому человеку и попросить денег взаймы... Ведь отдаст все содержимое кошелька не колеблясь. Шучу, конечно.
С этим настроением я и отправилась на поиски квартиры Антона Зубова. Так, вот восьмой этаж. А вот и дверь, отделанная деревянными рейками. Судя по всему, я была у цели. Значит, скоро беготне за Инной придет конец. Я вдруг заметила, что волнуюсь. Сказать, что это меня удивило, значит не сказать ничего. За моими плечами было множество кровавых переделок, не раз подвергавших мою жизнь смертельной опасности, но я всегда сохраняла хладнокровие. Почему же заволновалась из-за какой-то вертихвостки? А может быть, дело вовсе не в ней? Может, я боялась, что, найдя Инну, потеряю повод встречаться с Сергеем?
Я тряхнула головой, отгоняя от себя глупые мысли, которые так некстати лезли в голову. Глубоко вздохнув, собралась и нажала кнопку звонка. Тишина. Я пыталась уловить хоть какой-нибудь звук по ту сторону двери. Безрезультатно. В квартире было тихо. Позвонила еще раз. Ответа не было. Я подождала несколько минут и постучала, делая это больше для очистки совести, чем в надежде, что дверь откроют.
Я уже собралась направиться к лифту, как вдруг открылась дверь рядом, и в ее проеме появилось прелестное существо лет пяти с огромными глазами и очаровательными кудряшками. Вероятно, мой стук долетел до обитательницы соседней квартиры.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась со мной пятилетняя кукла.
– Здравствуйте, – так же вежливо ответила я.
– Антона нет дома, – сообщила мне девочка.
Я заметила, что горло у этого ангелочка завязано платком. Наверное, маленькая соседка Антона болеет, гулять ее не пускают и она тоскует от недостатка общения. А тут вдруг я и, следовательно, возможность поболтать. Чем я и решила воспользоваться.
– Ты случайно не знаешь, когда он придет?
– Не знаю. Наверное, не скоро, – подумав, ответила девочка.
– Почему ты так думаешь? – поинтересовалась я, присаживаясь на корточки, чтобы ребенку было удобнее со мной разговаривать.
– Потому что, когда они уходили утром, у них была большая сумка. У нас тоже есть такая сумка. Мы с ней прошлым летом на море ездили.
«Да это не ребенок, а находка! Какая наблюдательность!» – отметила я про себя, а вслух спросила:
– Ты говоришь – они. Антон, значит, был не один?
– Ну, конечно, не один, – девочка укоризненно посмотрела на меня: и как только можно быть такой бестолковой, а еще взрослая. – Он был с тетей Инной.
– С тетей Инной, – повторила я. Значит, мы идем по верному следу. – Антон не говорил тебе, куда он поедет?
– Как же он мог мне сказать, если я их в «глазок» видела. Мама не разрешает дверь открывать.
– Меня ты тоже в «глазок» видела?
– Да.
– Почему же ты сейчас дверь открыла?
– Потому что мамы нет дома, она в аптеку ушла.
Мне стало страшно за наших доверчивых детей. Что, если бы на моем месте оказался непорядочный человек?
– Маму надо слушаться, – сказала я девочке фразу, которую она, наверное, тысячу раз слышала.
– Я знаю. А Кольке бабушка всегда говорит, что если он не будет маму слушаться, то вырастет таким, как Антон.
– Какому Кольке?
– Из сорок восьмой квартиры, в одну группу ходим. Только я сейчас болею...
– А почему твоего Кольку Антоном пугают?
– Вот еще, моего. Никакой он не мой.
– Хорошо, хорошо, – отступила я. – Но почему все-таки бабушке не хочется, чтобы он вырос таким же, как Антон? Разве он плохой?
– Плохой.
– Почему?
– Почему, почему... – устала от моих вопросов простуженная куколка. – Потому что он – накарман.
– Накарман? – удивилась я, не сообразив сразу, что малышка имела в виду. – Наркоман, что ли?
– Да, наркоман, – девочка выговорила новое слово с видимым трудом. Лучше бы оно так и осталось для нее чужим.
