Вова.
Его красное лицо в морщинах резко контрастировало с белоснежной кухонной мебелью.
— Кто это? — пискнула Галина.
— Дядя жениха бывшей коллеги твоего мужа. Не будем вдаваться в подробности, это очень сложно.
Дядя Вова подал голос:
— Слышь, телка! Что за дела? Пусть этот мент снимет браслеты.
— Спешим и падаем, — произнесла я. — Слушай, дядя! Я же предупредила тебя вчера, чтобы ты не совался сюда. Розовые шипы в заднице отбили твою память?
— Пошла ты… — Дядя Вова начал брызгать слюной. — Я тебя в гробу видал!
Ну и так далее.
Я недолго послушала его вопли, а затем перебила:
— В гробу меня хотели видеть многие, но до сих пор я жива и здравствую, старый ты козел. Приключений захотел на старости лет? — Я посмотрела на Симонова: — Как он попал сюда?
— Известно как, с помощью отмычек. Сначала он позвонил в дверь, я не ответил. Затем слышу — замок проворачивается. Я — в укрытие, а он заходит. Пришлось брать. Пытался сопротивляться, достать финку, но не успел. Ты хоть объясни, кто он такой.
— Долгая история, — сказала я. — Этот человек думал, что в квартире хранятся десять тысяч долларов.
— Ого! — причмокнул Николай. — А они здесь действительно хранятся?
— Конечно, нет, — произнесла я. — Деньги сейчас гуляют неизвестно где.
— И нам надо срочно их найти, — пояснила Галина, — это долг моего покойного мужа.
Я повернулась к пленнику.
— Так что, дядя Вова, зря ты лез в квартиру. Ничего здесь нет, кроме надежной охраны. Лопухнулся ты, старый уголовник.
Дядя Вова принялся проклинать всех подряд, но больше всего выражений досталось на долю племянника, его бабы и собственной жадности.
— Ну, что будем с ним делать? — спросил Симонов. — Вызываем группу?
— Сам-то что думаешь по этому поводу?
— Вам решать. Квартира Галины, пусть думает, что делать с вором.
— Я ничего не взял! — воскликнул дядя Вова.
— Конечно, потому что твою попытку пресекли на корню. Хорошо, что квартира под охраной.
— Барахло меня не интересует, — сказал пленник. — Вот десять кусков были бы хорошим кушем. Но раз денег здесь нет, то и состава преступления нет.
— Состав преступления налицо, — сурово произнес Симонов. — Незаконное проникновение в жилище с целью хищения — раз, сопротивление сотруднику милиции — два. Еще много чего другого можно припаять. Дело только за хозяйкой. Если она напишет заявление, то дело закрутится. У тебя сколько судимостей-то?
— Тебе-то какая разница? — буркнул дядя Вова.
— Ты полегче на поворотах-то. А то не посмотрю, что ты старик.
Уголовник вздохнул и ответил:
— Восемь раз сидел. Не рекорд, конечно.
— Кому нужны такие рекорды, — усмехнулась я. — Пора бы угомониться, старик ведь. Ан нет. Кстати, ты не в розыске?
Дядя Вова покачал головой:
— Честно отсидел последний срок.
— А дача на какие деньги построена?
— Все-таки я на зоне зарабатывал! А здесь фирму открыл.
— Ну да, конечно. Сейчас, конечно, ничего не докажешь, но, по-моему, ты не угомонился. Ольгу Скворцову, например, подбивал на компьютерное воровство.
Пленник поднял на меня глаза и уставился, словно на воскресшего Железного Феликса.
— Откуда ты про это знаешь?
— Профессиональные тайны открывать не собираюсь.
В разговор снова вступил Симонов:
— Слушайте, давайте скорее решать, что делать с этим хмырем!
Дядя Вова подмигнул мне:
— Поговорим без свидетелей? Без му… без работников правоохранительных органов…
Я посмотрела на Николая.
— Сними с него браслеты, мы поговорим в другой комнате. А ты пока перекусишь перед уходом на работу.
— Пусть в наручниках разговаривает, какая разница? Язык-то свободен, беседовать вполне можно.
— Сними, будь добр. Ничего страшного не случится, я прослежу.
Симонов пожал плечами:
— Как хочешь. Пистолет дать на всякий случай?
— Не надо.
С пленника сняли браслеты. Он потер кисти рук, разминая мышцы, и мы втроем проследовали в жилую комнату, оставив Николая на кухне одного.
— Короче, — сказал старый уголовник, когда я прикрыла за собой дверь. — Даю тысячу долларов, и мы закрываем дело. Таким образом я возмещаю причиненный мною моральный ущерб. В моем возрасте, правда, негоже мыкаться по КПЗ. У меня больной желудок, а кормят в тюрьме паршиво, сами знаете.
— Откуда же мы можем знать, — произнесла Галина. — Я лично никогда не сидела.
— Об этом наслышаны все, — махнул рукой дядя Вова. — Ну что, договоримся? У меня в городе легальное дело, бросать его никак нельзя. В кои-то веки государство разрешило спекулировать официальным образом, грех не воспользоваться такой возможностью.
— Ну что? — Я повернулась к Галине. — Тебе решать, что делать: в твою квартиру пытались влезть, не в мою.
— В принципе, почему не договориться? — пожала плечами девушка. — Я уже должна тебе за работу, нужно начинать расплачиваться. Тысяча долларов — неплохие деньги.
— Конечно! — поддакнул старый уголовник. — Есть смысл!
— Договорились, — кивнула Галина. — Когда можно получить деньги?
— Значит, по рукам? — осклабился дядя Вова и протянул Галине руку.
Та хотела было ответить на рукопожатие, но я пресекла эту попытку.
— Минуточку. — Я отодвинула клиентку в сторону. — Ручкаться будем со мной.
Мало ли что выкинет старый гусь, ухватив Галю за руку. Со мной же никакие номера не пройдут.
Рука старого уголовника была жилистой, крепкой, словно пассатижи. Давя друг другу на пальцы, мы смотрели друг другу в лицо. Ничего я не смогла прочесть в его бесцветных глазах, как ни пыталась.
— Ну что, я могу идти? — спросил дядя Вова.
— Один момент! — воскликнула я. — Мы не обговорили механизм передачи денег.
— Я привезу вам штуку баксов в любое место, какое только назовете.
Я покачала головой.
— Нет, так не годится. Мы тебя отпустим, а потом ищи ветра в поле…
Уголовник улыбнулся беззубым ртом:
— Думаете, сбегу? Но куда? Мою личность вы изучили вдоль и поперек, в любом ментовском архиве есть моя карточка. Если я не сдержу слово, можете написать заявление, и меня объявят в розыск. Мне это нужно? Совсем наоборот, совершенно не нужно.
Я повернулась к Галине:
— Ну что, поверим старому волку?
Та пожала плечами:
