— Разумеется, а зачем? Вы мой участковый?
— Нет, старший лейтенант Головко, следователь из горотдела.
— Очень приятно, а чему я обязана этим визитом?
Головко раскрыл красную папку, которую держал в левой руке, и показал мне очень простенькую бумажку — ордер на обыск.
— Всегда рада гостям, проходите, пожалуйста.
Я отступила в сторону, и мимо меня промаршировала вся эта команда. Судя по их взглядам, обыск они были бы не прочь начать с меня лично.
Понятыми оказались две подружки с нижнего этажа, из соседних квартир. Они издали очень интересовались моей жизнью, ну а теперь посмотрят изнутри.
За моей спиной появился ошарашенный Игорек:
— Чего это они?
— Собираются что-то найти. Ты свой контейнер с контрабандой успел сбросить с балкона?
Оказалось, что эти суровые люди не склонны к шуткам — трое сразу же выскочили на балкон. Головко, сняв фуражку, укоризненно посмотрел на меня:
— Не стоит шутить в вашем-то положении…
— Неужели моя беременность заметна?
— Мне заметно другое — у вас появились проблемы, давайте попытаемся решить их мирно и быстро.
— Согласна.
— Где пистолет?
— В сумке, в коридоре.
Девочки-понятые ахнули. Трое резвых исследователей, даже не передохнув, от балкона сразу же шарахнулись к вешалке.
Головко сел на стул и стал раскладывать на столе бумаги. Через минуту перед ним положили мой «ТТ». Он взял его через платочек и понюхал ствол, после чего передал другому нюхачу, с чемоданчиком в руках.
— У вас есть разрешение на оружие?
— Конечно, есть! В той же сумке лежит, где был пистолет. А можно узнать, в чем дело?
— Вам знакома гражданка Тихонова?
— А кто это?
— До вчерашнего дня она была работником казино…
— Вы имеете в виду Свету, которую вчера убили?
Головко так обрадовался, что мне его стало жалко. Он подался вперед и пронзил меня взглядом.
— Откуда вам известно, что ее убили?
— Мне сказали об этом сегодня утром.
Я поймала на себе растерянный взгляд Игорька. Он стоял, прижавшись к стене, засунув руки глубоко в карманы брюк, и выглядел очень неуверенным в себе.
Головко ликовал, он даже протер платочком вспотевшие ладони — совершенно напрасно — у него от волнения задрожали руки, так что все равно проколоть аккуратно четвертую дырку на погоне он не сумел бы.
Севшим голосом он тихо пискнул:
— Кто вам об этом сказал? — и прокашлялся.
— Ведущий местных новостей по телевизору.
Головко так и осел на стуле.
Он еще раз откашлялся и начал задавать рутинные вопросы. Я отвечала рассеянно, посматривая по сторонам, думая сразу о нескольких вещах: во-первых, не подкинули бы чего-нибудь; во-вторых, кому выгоден этот фокус с ордером; и, в-третьих, сумеют ли эти ребята найти мои спортивные трусы, которые я уже почти год как отчаялась отыскать?
Из ванной раздался радостный вскрик — вот, блин, если сейчас притащат чемодан с героином, то сама виновата. Надо было сесть с той стороны стола, был бы виден коридор.
В комнату вошел старший сержант, держа в руках полиэтиленовый пакет.
— Василь Василич, — под ванной лежало, в самом дальнем углу. Думала, я не найду. Да я однажды три автомата нашел зимой под навозной кучей. А тут такая ерунда!
Мой жаждущий повышения собеседник, взяв сверток двумя руками, положил его перед собою и начал разворачивать. Самое смешное — я до последнего надеялась, что там обнаружатся какие-нибудь сантехнические дела: резинки, например, или кривая такая проволока для унитаза. А оказалось очень даже нако-ся! Внутри был очень красивый пистолет «беретта».
Головко схватил его смоченным трудовым потом платочком, понюхал ствол и счастливо заулыбался.
Понятно, что мне все это счастья не прибавило.
— Откуда у вас этот предмет, уважаемая?
— Впервые вижу.
— Неужели? Я вынужден буду пригласить вас с собой. Погостите у нас, так вспомните.
— Вряд ли.
— А это ваш приятель? — Довольный жизнью Головко потыкал пальцем в сторону Игорька.
— Да, мы с ним марками обмениваемся.
— Ну что ж, пошутили — и хватит. Вы сейчас собирайтесь, а я побеседую с вашим филателистом.
Черт его знает, что с собою брать в таких случаях?! Я накидала в большую базарную сумку всяких туалетных мелочей, сверху бросила том Чейза. Пригодится вместо снотворного, если придется переночевать в незнакомом месте.
Спустя час на двух «Жигулях» с мигалкой мы уже катили в горотдел. Хорошо, что у меня нет собаки — никто не тявкал вслед.
Совершенно обалдевший Игорек вышел из подъезда и даже не кивнул мне вослед — очевидно, соображал, что он сообщит Телеге.
Мои мытарства начались сразу же. Я ждала три часа, сидя на жестком кресле перед кабинетом номер тринадцать в обществе молчаливого сержанта, зевавшего равномерно через каждые пять минут. Чейз не понадобился, я и так кемарила, чувствуя себя уверенно. Прикинув время, я смело могла рассчитывать на крупный кукиш в кармане, который должен был приятно удивить этого настырного хохла в погонах, не умеющего скрывать своих чувств. Однако три часа — это чересчур, нельзя же так откровенно радоваться своей удаче, да и возможный убийца должен иметь право на внеочередность.
Когда меня ввели наконец в прокуренный кабинетик, я была уже достаточно раздраженной, и довольная рожа Головко настроения не улучшила.
Он гордо восседал за желтым обшарпанным столом. Перед ним в художественном беспорядке были разложены бумаги, в пепельнице груда окурков, которая ясно демонстрировала напряженность умственного милицейского труда. Справа — небольшое окно с решеткой из сетки-рабицы, слева — ряд стульев. На одном из них маялся, ерзая отсиженной задницей, полный лысый майор.
— Ну вот, и до вас дошла очередь, или, вернее, дошли руки. Садитесь, пожалуйста. — Головко ладонью сделал приглашающий жест.
Я села на стул напротив него, лицом к майору. Поставила сумку на пол, из ее кармашка достала сигареты. Головко щелкнул зажигалкой:
— Вот что мы курим! Правильно, такая красивая девушка всякой гадостью травиться не может. Ну а мы — люди скромные, законопослушные и очень занятые.
Еще полтора часа Головко строил сложные комбинации разговора, пытаясь заставить меня узнать «беретту», намекая и на известное снисхождение, и на грядущие ужасы, если память меня подведет.
Во время допроса толстый майор периодически подавал угрожающие реплики, стараясь настроить свой скучный голос пожестче. Я и внимание на него перестала обращать. Устал человек, что же еще ожидать от него?
Наконец мой следователь стал подходить ко второй части спектакля.
