— Этот братишка так бы чисто вас с твоим пацаном кокнул, что мамочка ничего не поняла бы.
— Именно так, — подтвердила я. — А потом он, будучи надежной опорой в горе Нине Николаевне, быстрее бы создал с нею ячейку общества и стал бы заправлять всеми делами.
У Наташи испортился аппетит, было видно, как она раздумывает: еще поплакать или не стоит. Поняв самостоятельно, что это уже будет явный перебор, она предпочла просто скукситься.
— Вы сами же говорите, Таня, что он убил бы, поэтому не жалко… За него и суд оправдает.
Игорек снова заржал:
— Суд тебе припаяет червончик за соучастие и пятнарик за убийство. И пойдешь ты, подруга, рукавицы строчить и пуговицы на кальсоны пришивать.
Наташа перепугалась:
— Это правда, Таня?
— Куда уж правдее! — Игорек навалился грудью на стол в ее сторону. Наташа съежилась. — Давай, колись насчет бабок!
— Не знаю! — взвизгнула она. — Ничего не знаю.
— А если под суд не попадешь, так дружки алексеевские в покое не оставят, — спокойно продолжала я.
— Под трамвай пустят, Каренина! — Игорек нащупал тему и начал плотоядно ее развивать. — Это когда тебя трахают без перерыва пацанов десять или двадцать, да во все щели. Лучше уж на зону!
— Хватит! — Я стукнула его по руке. — Леша говорил, где Алексеев хранит деньги?
— Нет.
— Неправда! Он говорил, какая будет его доля?
— Двадцать процентов.
— Он получил ее?
— Нет, дядя Женя сказал, что привезет потом, когда все закончится.
— Откуда привезет?
— Он не сказал.
— Этот разговор был здесь? В коттедже?
— Да, даже на этой кухне.
— Значит, можно предположить, что деньги в другом месте. А может быть, он их здесь где-то спрятал? В саду зарыл, например.
— Он ночевал в коттедже всего один раз, после нашего приезда на поезде. А так мы здесь все время жили, он приезжал только изредка. Вино привозил, еще чего-то.
— Таблеточки?
Наташа опустила глаза:
— Ну, и их тоже.
Я продолжала сужать круги, определяя местонахождение дичи.
— А он уже жил в вашей квартире?
Наташа сморщила носик и хихикнула:
— Да, весь последний месяц или побольше.
— А что здесь смешного?
Она заулыбалась и посмотрела на меня с превосходством.
— По ночам в маминой комнате сильно скрипела кровать, и она потом до обеда пряталась — стеснялась.
В ответ я посмотрела на нее с сожалением: детский сад с сопливчиком.
— Какие вещи у него были, кроме трусов-носков?
Она начала перечислять:
— Ну, там много чего: пиджаки, ботинки, три книги, сейф для ружья.
— Какое ружье? «Зауэр» или «Леблан»?
— Ни разу не видела, он и не открывал его. Привозил как-то раз какую-то американскую винтовку с оптикой, но потом обратно отвез.
— То есть ты не знаешь, есть ли ружье или нет? Правильно?
— А мама еще как-то сказала: «Зачем ему этот ящик, если на охоту не ходит?»
Горячо, Танька! Горячо. Я закурила и откинулась на стуле. Стоит попробовать как основной вариант.
Игорек тоже сообразил, но посчитал унизительным для себя промолчать:
— Нашли, а?
Он даже впервые после сцены в подвале взглянул на нее с интересом:
— А говорила: «Не знаю, не знаю». Все ты знаешь, если мозги включишь!
Наташа моргала на нас, не понимая, но спрашивать боялась.
Я сформулировала в голове задачу и пути решения.
— Слушай сюда, Наташа! Сейчас звонишь матери, говоришь ей, что к обеду Алексеев будет ждать ее здесь.
— А зачем?
Игорек грохнул кулачищем по столу, одна чашка упала на пол, другие пугливо звякнули.
— Я устал уже тебя слушать! Делай, что говорят, и целой останешься. На, бери и звони! Танька, дай ствол.
Решив не мешать его крутым играм, я подала ему пистолет, который вчера сунула в кухонный шкафчик, к ножам и вилкам. Все оружие должно лежать в одном месте — люблю порядок.
Игорек же начал просто суетиться: он ходил по кухне, без нужды заглядывал в шкафчики, насвистывал очередную моднявую поп-ерунду и почему-то шуршал «молнией» на ширинке, аккомпанировал, наверное.
Закончив говорить с матерью, Наташа с вызовом заявила:
— Я поняла! Вы думаете, что деньги в сейфе!
Опережая Игорька, уже готового выпалить очередную улично-тюремную угрозу из бездонного запаса, я быстро спросила:
— А ты как думаешь?
Она пожала плечами:
— Может, и там. И как будем делить?
Игорек движением ноги дернул на себя ножку стула, на котором она сидела, рукой в это время подтолкнул Наташу в сторону. Она взмахнула руками и, не сумев сгруппироваться, брякнулась на пол, расставив ноги и ударившись затылком о стену.
— Вы что, вы что, я пошутила, — перепуганно захныкала она.
— А я еще и не начинал шутить, — проговорил Игорек, встав над ней.
Его правая рука чисто по инерции — я видела — продолжала дергать замок «молнии» вверх-вниз. Наташа, вытаращив глаза, посмотрела на его манипуляции, заскулила и, встав на четвереньки, поползла под стол. Игорек с удовольствием пнул ее по плоскому заду.
— Все! — скомандовала я и встала, не желая мешать ей вылезти с моей стороны, но она и не собиралась этого делать.
— Игорек, иди в Радищево к ментовке за машиной. Едем в город. Надоел мне этот затянувшийся уикенд.
— Ага! — ответил он и, обходя стол, нагнулся и порезвился: — Гав!
Наташа шарахнулась.
Я проводила Игорька до двери и заперла ее за ним. Когда я не в форме, то лучше быть осторожной.
Вернувшись на кухню, я предложила:
— Может, вылезешь? Наводи порядок перед мамочкиным визитом.
Пистолет Игорек положил на стол перед уходом. Я взяла его и задумалась: нужен ли?
Наташа в это время появилась с той стороны стола, послушно взяла в руки чашки, но как-то странно застыла. Я подняла на нее глаза. Она смотрела на меня и ставила чашки обратно на стол. Что за маневры?
