Парень скрипнул зубами и процедил через силу:
– Он, сука.
– Тебя как зовут-то?
– Кирилл. Кирей погоняют.
– Так вот, Киря, а Блоха не говорил, какому такому хорошему человеку помочь надо? Ну, забрать жмурика из «Арсенала», а? Не говорил?
– Н-нет.
– Ладно. Дальше что было? Я ведь с вами почти в одно время приехала.
– А что дальше? Блоха позвонил в дверь... не по телефону, а звонок там такой есть. Сказал, что мы из санэпидстанции. Он так и сказал, ты не подумай, что я тебе туфту зачехляю! – поспешно выговорил он. – Сказал, что из этой... сан... эпид... в общем, я говорил. Нам открыли, Чебыкин с порога влепил в лобешник этому охранничку из пистолета с глушаком...
И он опасливо посмотрел поверх моего плеча в сторону, где, лежал застреленный Чебыкин, там же, в вестибюле, валялся упомянутый «ТТ» с «глушаком».
– Чебыкин на стреме остался, мы пошли наверх за жмуриком. А около жмурика сидел какой-то дятел с сотовым. В камуфляже. Тоже, верно, охранник. Димок положил его из своего ствола, когда тот начал что-то гнилое гнусавить. Потом Блоха велел тащить того жмурика. Тяжелый. Спортсмен он, что ли. А дальше ты и сама все знаешь.
– Да уж, – мрачно протянула я, и в этот момент раздался пронзительный звонок в двери офиса.
Приехали эксперты, ФСБ и угрозыск.
Первым вошел невысокий плотный мужчина в сером плаще, с усталым лицом примерно такого же цвета, как и его плащ, и острыми темными глазами.
Он сразу же направился ко мне.
– Петербургское управление ФСБ, майор Толмачев, – представился он, раскрыв соответствующую книжечку. – Максимова – это вы? Документы ваши позвольте.
– Совершенно верно, это я. А насчет моих документов и прочего вам лучше позвонить вот по этому номеру... Вы меня понимаете?
Толмачев пристально глянул на меня как-то сбоку, а потом молча кивнул.
– Вот и прекрасно. Тут у нас, товарищ майор, нападение вооруженной группы из четырех человек на офис клуба «Арсенал». Двое бандитов убиты, один задержан, одному удалось уйти. Кроме того, преступниками убиты два «арсеналовских» охранника.
– Мрачно, – сухо откомментировал Толмачев. – Четыре трупа – это скверно.
– Пять.
– Что-что?
– Я говорю: пять трупов.
Он обратил ко мне недоуменный взгляд своих острых темных глаз:
– Позвольте, как пять? Вы же сами только что сказали, что убито два нападавших плюс два охранника. Всего выходит четыре.
– К сожалению, в офисе к моменту нападения уже был один труп. Это футболист «Арсенала» Александр Самсонов.
У Толмачева вытянулось лицо:
– Самсонов убит?
– Да. Я вижу, вам хорошо знакома его фамилия.
– Он мой любимый футболист, – упавшим голосом сказал майор Толмачев. – Значит, его труп был здесь уже до нападения?
– По крайней мере, мне дали именно такую информацию, – проговорила я. – Пойдемте поднимемся на третий этаж. Там все самое интересное. Подождите... одну минуту.
И я подошла к Наташе, которая даже не плакала, а, как бы окаменев, мертвым взглядом смотрела на все происходящее с лестницы. Обняла ее, понимая, что никакие слова сейчас не помогут, что от слов будет только хуже.
Она сама заговорила – резким, хриплым голосом, словно раздирающим ей гортань:
– Я никому не верю. Я никому не верю... они опять спустят все на тормозах, и его убийцам все пройдет безнаказанно. Я не хочу... слышишь, не хочу!
– Да, да.
– Ты можешь мне пообещать, Юля? Ты можешь мне пообещать?
– Что? Что я должна тебе пообещать?
– Что ты сама будешь расследовать это дело. Ведь ты... ведь ты можешь, я знаю! Ты взяла отпуск, конечно... но я прошу тебя!
– Да, да, я все поняла. Конечно, я позвоню в Москву и попрошу, чтобы мне разрешили вести это дело.
В глубине души я сильно сомневалась, захочет ли Гром дать мне «добро» на ведение этого дела. Ведь смерть Самсонова не имела никакого отношения к национальной безопасности, так что пусть, дескать, этим занимаются те, кому положено: прокуратура, РУБОП, угрозыск или даже питерская ФСБ. Гром не любил, когда в работу приплетались какие-то личные мотивы.
А тут эти мотивы как раз были: убит муж моей подруги.
Давить на чувства и сантименты моего шефа было совершенно бессмысленно. Гром не понимал, как в серьезнейшую работу можно привносить, прошу прощения, «лирику».
Но как сказать своей подруге, что я вряд ли смогу помочь ей в деле об убийстве ее мужа только потому, что мой шеф в Москве сочтет эту смерть не заслуживающей внимания серьезных структур, органичной частью которых я являлась.
И еще неизвестно, было ли это убийство.
Все следует выяснить.
– Все следует выяснить, – повторила я вслух и, погладив Наташу по голове, увидела во все прибывающей толпе, которую не пускали, дальше вестибюля, Андрея Шевцова и Даню Нилова и жестом подозвала их к себе.
– Что тут произошло? – бледными губами выговорил Нилов. Толстяк был потрясен до глубины души, и то, что он еще не видел трупа своего друга, кажется, взвинчивало его еще больше.
– Тут много что произошло, – быстро сказала я. – Вот что, ребята. Возьмите Наташу и довезите ее до дома. Вам тут все равно делать нечего.
– А тебе есть что делать? – проговорил Шевцов, и в его красивом лице, в котором не было ни кровинки, появился вызов.
– Мне – есть, – ответила я и, сочтя, что последующая информация будет весьма кстати, добавила: – Я из ФСБ. Все, ребята, давайте отсюда. Довезите Наташку. Я на вас рассчитываю.
И я взбежала вверх по лестнице, доступ на которую был тотчас же перекрыт за моей спиной двумя рослыми оперативниками.
Самсонов все так же лежал в коридоре, как его уронили двое бандитов.
Рядом с ним на спине, запрокинув голову и оскалив в предсмертной гримасе зубы, лежал крупный высокий мужчина в темно-синей джинсовой рубашке, на ткани которой – с левой стороны – расплылось кажущееся почти черным пятно, уже не меняющее своих контуров.
– По моим данным, это некто Блохин Владимир Юрьевич, – сказала я рассматривающему убитого майору Толмачеву.
– Да, это он, – откликнулся Толмачев. – Я Блоху хорошо знаю. Я его в свое время на допросах парил... хотя неизвестно, кто кого парил больше. Он разносторонний человек был. Шулер. Вор. Несколько лет назад организовал контору, которая девок в забугорные бордели поставляла. А зарегистрирована была эта контора как туристическое агентство. Картины за границу продавал. Оружие. В общем, работал точно по нашему профилю. За его подвиги надо несколько пожизненных давать, а он все время вписывался во всякие амнистии и досрочные освобождения за примерное поведение. Примерное! В последнее время парень вроде
