Когда ночь уже была на исходе и закрылись глядевшие из стен красные глаза, из спальни исчезли те, кого он увел за собой с обреченной планеты.
ЕВГЕНИЙ ГАРКУШЕВ
Циклопические черные блоки крепости, выросшей на огромной проплешине в тайге, казалось, подпирали низкое серое небо. Тонкие ленты дорог тянулись к цитадели рефандеров со всех сторон. Но дороги были пустынны. Только по одной из них, идущей с юга, шагал высокий темноволосый человек.
Системы слежения засекли пришельца, как только он вышел из-под деревьев. Но на таком расстоянии он не представлял угрозы - даже если под одеждой его скрывался целый арсенал или какая-то из конечностей была заменена протезом из сверхмощной взрывчатки.
Когда человек подошел к крепости на расстояние в полтора километра, створки широких ворот отворились, и оттуда вынырнули две восьмиколесные бронемашины. Низко ревя мощными двигателями, они устремились к незваному визитеру. Тот остановился, поднял глаза от земли и прочел надпись над воротами, выполненную метровыми буквами: “Цивилизация для всех. Жизнь священна”.
- Жизнь священна, - повторил он. - Интересы цивилизации - выше интересов личности.
Спустя минуту бронемашины остановились возле человека.
- Даниил Светлов? - раздался мелодичный, слишком мягкий и вкрадчивый голос из динамика.
Его опознали мгновенно. Аппаратура у рефандеров прекрасная.
- Да. Я хотел бы поступить на службу. Служить делу прогресса и развития цивилизации, - тихо ответил человек.
- Ваше прошение будет рассмотрено. Суставчатая механическая конечность, практически полностью идентичная “руке” рефандера, вытянулась и бесцеремонно сгребла Даниила, швырнула в грузовой отсек и притиснула сверху. Загудел, защелкал, обследуя человека в поисках скрытого оружия, рентгеновский сканер. Но ни бомб, ни спрятанных под одеждой и в теле излучателей не нашлось.
Машины помедлили немного и рванулись к крепости. Путь назад был закрыт.
В глубоком бункере, отгороженном от остальной крепости метровыми слоями стали, бетона и углеродистых полимеров, Даниил провел две недели. Допросы длились по двадцать часов в сутки. С применением новейших психотропных приборов, традиционных наркотиков, генераторов виртуальной боли, при постоянно включенном детекторе лжи.
Еще больше похудевший, осунувшийся Даниил вновь и вновь рассказывал о своем желании служить делу распространения жизни. Рубашка его пропиталась потом, он то и дело сплевывал сочащуюся из десен кровь. Пусть его не пытали на дыбе и не засовывали ноги в “испанский сапог” - когда тело пронзают судороги самой настоящей боли, трудно не стиснуть зубы до хруста, чтобы сдержать крик, не дать животным инстинктам возобладать над тобой. Кровь часто шла носом и горлом…
- Вы на самом деле хотите служить жизни? Способствовать ее распространению по всей Галактике и еще дальше?
- Да.
- Вы решили выйти из рядов сопротивления?
- Да.
- Вы хотите прекратить борьбу против нововведений на Земле?
- Хочу.
- Вы ненавидите рефандеров?
- Нет.
- Вы собираетесь причинить вред цивилизационной базе?
- Нет.
- Вас раздражают такие методы допроса?
- Да. Дайте воды.
И так - дни и ночи напролет, с краткими перерывами на введение физиологического раствора с наркотическим дурманом и беспокойный сон, во время которого Даниила часто забывали отстегнуть от кресла, которое так и хотелось назвать “пыточным”.
К исходу второй недели Светлов не хотел уже ничего - и честно в этом признавался. Он не желал бороться за продвижение жизни в Галактике. Не имел цели служить Координатору. Не собирался любить или ненавидеть своих врагов. Он мечтал лишь о сне и об отдыхе. О том, чтобы его оставили в покое.
Спустя пятнадцать дней, растянувшихся то ли в недели, то ли в месяцы сплошного кошмара, его вывели из помещения для допросов и поместили в отдельной камере.
Человек с вытянутой лисьей мордочкой и поросячьими глазками - очень странное и крайне мерзкое сочетание - посетил Даниила в “жилом блоке”, куда его перевели после многодневного допроса.
- Миша, - представился он. - Психолог. Работаю на этих тварей. Они мне неплохо платят. Но я их ненавижу. Проклятые жизнелюбивые термиты! Однако нужно ведь как-то существовать? Чем-то питаться? Кормить детей?
- Нужно, - бесстрастно согласился Даниил. Он валялся на тонкой синтепоновой подстилке, покрывающей холодный бетонный пол. Мебели в камере не было. - Стремление к сотрудничеству - рационально. Неприязнь к любому разумному существу вредит общему делу.
Психолог всхрюкнул.
- Пытаешься выглядеть хомо сапиенсом нового образца? Таким, какими хотят нас видеть жизнелюбы? Брось, Даже дети из инкубаторов не обладают всеми нужными рефандерам свойствами. Человеческая природа бунтует. А уж любой, кто жил на Земле до их прилета, просто не может сочувствовать этой мрази. Они ведь термиты. Животные. Да какие там животные? Гнусные жуки…
- Соображают они, однако же, лучше нас, - равнодушно откликнулся Светлов. - И доказали свое превосходство не только на словах, но и на деле. Иначе ты бы на них не работал.
- Выходит, ты их любишь больше, чем людей?
Даниил попытался взглянуть в глаза психологу, но тот мгновенно отвел взгляд.
- Я не люблю их больше, чем людей. Это было бы странно и неестественно - относиться к чужому виду лучше, чем к своему. У людей есть свои сильные стороны. Но рефандеры могут быть отличными союзниками. Я хочу работать с ними. Распространять жизнь.
Миша крякнул.
- В Тибете тебе так мозги промыли? Я слышал, последние три года ты околачивался там? Медитировал, жил в монастыре?
- Я постигал мудрость Востока четыре года, - ответил Даниил.
- И что же? Просветлился? - перебил его психолог. - Овладел искусством всепрощения?
- Нет. Но понял, что все наши обиды нелепы и нерациональны.
Психолог присел на пол рядом с узником, понизил голос до доверительного шепота.
- Слушай, Светлов, ты же был не последней фигурой в движении сопротивления. И, хочу заметить, у тебя имелись все основания для того, чтобы мстить термитам Взять хотя бы случай с твоим младшим братом, который заблудился в тайге вместе с рефандером-туристом, любителем экстремальных ощущений. Эта тварь съела его - чтобы продлить свою жизнь! Ты забыл?
- Нет, конечно. Но интеллектуальный потенциал рефандера был гораздо выше, - не поднимаясь с синтепонового тюфяка, ответил Даниил. - Он обладал навыками и знаниями, которые нельзя было терять. Его жизнь была ценнее, чем жизнь Павла.
- Но он ел его по частям! Сначала отгрыз ногу, потом другую… Потом руку! И все это время твой брат был жив!
