того как взяли всю группировку Ворона, Иван дал неожиданные показания...
– Какие?
– Он, оказывается, видел, как эти бандиты запихали вас в машину и умчали в облаке пыли.
– А что? Это хоть как-то объясняло мое исчезновение.
– Олег Павлович, вы на удивление спокойно отнеслись к этому. А ведь Иван не мог знать наверняка, что так и будет. Потом он еще кое в чем отклонился от истины. Впрочем, я вам уже говорила по телефону о перегоне двух «Тойот» из Владивостока?
– Да, да, – закивал Фисенко, – я размышлял на эту тему. Честно говоря, даже не знаю, как к этому относиться. Возможно, я на Ванькином месте поступил бы точно также. Если эти показания помогли осудить бандитов, то почему бы и не погрешить против истины? Скажите, их посадили?
– Да, Сергей Панков, тот человек, которому Наталья Ложкарева сделала заказ, и Санин, тот, кто непосредственно закладывал взрывные устройства, – пояснила я, – получили по совокупности всех преступлений максимальные сроки. За ними много еще чего водилось... Впрочем, они оба умерли на зоне. А сам Ворон был застрелен при задержании.
– А эта женщина, Наталья Ложкарева? Милиция вышла на нее?
– Нет, бандиты на нее не показали. Они вообще отрицали свою вину, но доказательств их причастности к самым тяжким преступлениям было предостаточно для того, чтобы они получили максимальные сроки наказания.
– Значит, Юлькина мать до сих пор живет и здравствует? – осведомился Фисенко с раздражением. – Сколько ей сейчас лет?
– Пятьдесят с небольшим.
– Маме было сорок четыре, а Насте и вовсе тринадцать...
– Справедливости ради хочу заметить, что выглядит Наталья не старше сорока. А живет она тем, что переходит из романа в роман, собирая со всех страниц жемчужные россыпи. С возрастом ее вырезы становятся все глубже, а силикона в них все больше...
– Ясно, пластическая хирургия творит с ней чудеса, – горько усмехнулся Фисенко.
– Так и есть.
– А Юлия?
– Она по-прежнему хороша и пользуется популярностью у мужчин всех возрастов. – Для иллюстрации своих слов я положила на журнальный столик, за которым мы сидели, фотографии Ложкаревой с обоими любовниками, молодым и старым.
– Да, она ничуть не изменилась, – подтвердил Фисенко, рассматривая фотку, на которой она была снята садящейся в «Ауди». – Кто этот человек? Ее водитель?
– Водители не носят костюмы от «Hugo Boss», – заметила я.
Олег Павлович дошел до фотографии, на которой мисс Горовск-95 целовалась с молодым человеком, и уточнил:
– Когда был сделан этот снимок?
– Недели две назад.
Дойдя до сцены кормления мальчика клубникой, Фисенко небрежно бросил фотографии на стол и спросил:
– Иван об этом знает?
– Не думаю, – сказала я.
Снова зазвонил мобильник. Клиент посмотрел на дисплей, извинился передо мной, вышел на лоджию и ответил. По обрывкам доносящихся до меня фраз я поняла, что он говорит с женой.
– Я не видповив, тому що був зайнятий. Як я звильнюся, так видразу передзвоню тоби.
Фисенко вернулся, а я с трудом сдерживала улыбку. Необоснованная ревность всегда выглядит комично.
– Значит, Ванька – рогоносец? Не понимаю, как он мог жениться на Юльке, если изначально знал, что она и верность – это понятия не совместимые.
– Думаю, его, как когда-то Егора, сломал основной инстинкт.
– Возможно, – сказал Олег, избегая моего взгляда. – Дети у них есть?
– Нет.
– Даже так? На чем же тогда держится их брак?
– Трудно сказать.... Олег Павлович, мы с вами как-то незаметно перешли ко второму пункту, не так ли? – спросила я и заметила, что Фисенко непонимающе поднял брови. Мне пришлось ему пояснить: – Вы теперь знаете имена тех, кто так или иначе виновен в смерти ваших близких.
– Да, Полина, вы с этим блестяще разобрались, не то что частный детектив из Киева. Пожалуй, теперь можно обсудить, что делать дальше с этими женщинами. Честно говоря, я не думал, что придется мстить жене друга. Но все-таки это из-за ее капризов не стало мамы и Насти. Она ведь могла образумить свою сумасшедшую мамашу... Полина, честно говоря, я в замешательстве. Имею ли я моральное право мстить женщинам, да еще по прошествии стольких лет. Кажется, раньше пятнадцать лет было максимальным сроком отсидки, так?
– Было, – согласилась я, – но по некоторым статьям не существует срока давности. Убийцу моих родителей возмездие настигло через четырнадцать лет. Олег Павлович, вы, конечно, сами должны принять решение, насчет того, наказывать Ложкаревых или нет. Но я считаю, что вы должны знать об этих женщинах абсолютно все. Выслушайте меня, а потом принимайте окончательное решение.
– Хорошо, – сказал Фисенко и оперся рукой о жесткий валик кресла.
Я поняла, что прежде всего Олег Павлович сомневается относительно Юлии, поэтому рассказала ему о причине, по которой у нее нет детей и о неудавшемся усыновлении трехлетнего Леши. Слушая меня, клиент осуждающе качал головой, а когда я замолчала, он заметил не без сочувствия к другу:
– Ну Ванька и попал! Мне кажется, он только спасибо скажет, если мы окончательно раскроем ему глаза на его жену. Так, а что там с его тещей? Она с ними живет?
– Нет, отдельно. За плечами у этой женщины не одно преступление. Про то, что после смерти мужа она стащила драгоценности из ломбарда, подставив замдиректора, я вам уже говорила. Еще мне стало известно, что несколько лет назад она умудрилась обчистить пластиковую карточку какого-то Евгения Федоровича, не вызвав у него и тени подозрений.
– Ну прямо-таки Сонька Золотая Ручка! – сравнил Фисенко.
– Не совсем, Сонька была способна любить без памяти, что, собственно, ее и погубило, а Нонне это не дано.
– Какой Нонне? – удивился клиент.
Я допустила непростительный ляп, и мне пришлось срочно выкручиваться:
– Понимаете, Наталья Ложкарева имеет привычку так представляться своим новым бойфрендам. Ну для того, чтобы обрубить в случае надобности концы.
– Полина, откуда же вы все это узнали? – Фисенко внимательно уставился мне прямо в глаза.
– Скажу вам честно, мне помог случай.
– А случай приходит к тем, кто делает все, чтобы он пришел, – философски подметил Олег Павлович. Кажется, он имел при этом не столько то, как попала ко мне информация о Ложкаревой, сколько то, что он предложил отвезти Настю в больницу на своей машине, а не на «Скорой». Во всяком случае, взгляд у Фисенко сделался глубоко печальным.
Чтобы психологический портрет Натальи был раскрыт до конца, мне пришлось сделать еще несколько штрихов, касающихся взаимоотношений этой глубоко порочной женщины с ее лучшей подругой. На всякий случай я изменила настоящее имя Алининой матери.
– Я в шоке от того, с какой навязчивостью Наталья постоянно влезала в жизнь подруги. Удивительно, что она вернула ей паспорт, могла бы легко избавиться от него, – сказал Фисенко, впечатленный низостью Ложкаревой-старшей. – Полина, скажите, а женская дружба существует?
– Существует, – уверенно заявила я, а потом спросила не без кокетства: – Вы ведь не будете требовать примеров?
– Нет, конечно. Просто я вспомнил, с чего мы начали наш разговор.
– С того, существует ли мужская дружба.
