– Заводском, должно быть?
– А ты откуда знаешь?
– А вот дело некоего Ненашева Василия Ивановича ты можешь поднять?
– Это там, где грабеж с убийством был? – нахмурился Мельников.
– Ну вот, а ты все невеселый такой! Да, там, где с убийством! – почти весело сказала я. – Я, можно сказать, раскрыла это дело! И нагоняй от начальства, который ты, судя по твоему блистательному выступлению передо мной, сегодня получил, можно компенсировать премией!
– Твоими бы устами да мед пить, дорогая... – Мельников снова произнес это слово с ехидцей.
Но тут же дал указание одному из своих подчиненных отыскать дело об убийстве и ограблении квартиры Ненашева. Спустя несколько минут оно уже лежало передо мной. Мельников, вручив дело мне, демонстративно уткнулся в свои бумаги.
– Так, оп-па и все такое! – торжествующе воскликнула я, пролистав несколько страниц дела, чем вызвала всеобщее внимание оперативников. – Улица Февральская, дом пять! Улица Февральская, дом пять!
– Ну и что? – сдвинул брови Мельников.
– А то, что в этом доме проживают и скупщик, которого вы задержали на рынке и который проехал вам по ушам по поводу незнакомого фраера, всучившего ему товар, и охранник детского дома Точилин!
– Ты все по поводу своих деток, что ли, никак не успокоишься? – еще более недовольно осведомился Мельников.
– Скоро уже успокоюсь, – ответила я. – Я же говорила, что раскрыла дело! И вообще, перестань быть недовольным букой, а то не жить нам с тобой вместе и детей заводить тоже незачем – будут такими же противными, всем недовольными буками!
Мельников наконец отложил свои бумаги, вынул из пачки сигарету, закурил и всем своим видом показал, что готов меня выслушать.
– Так, понятное дело, – кратко резюмировал он мое выступление. – Мальчишки подозрения не вызывают, их используют как наводчиков, потом дают карманные деньги, и привет – в районе они больше не появляются, потому что там не живут, а живут в детдоме. А потом их посылают в совсем другой район и бомбят там. И только в Заводском районе случился прокол. Причем дважды – во-первых, пришлось грохнуть не вовремя вернувшегося хозяина, а во-вторых, Антона Королькова забрала домой тетка, и, как назло, жила она в двух кварталах от места совершения преступления. Местные пацаны, а точнее сказать, криминальная шушера, которую бы я на месте Заводского РОВД полностью бы оттуда вычистил...
– Кто же только после этого там останется? – усмехнулась я.
– Это уже не моя забота, – решительно махнул рукой Мельников. – Короче говоря, все эти местные пацаны, которые, суки такие, ментам ничего не говорят, когда их спрашивают, а на самом деле все знают и все примечают, опознали Антона. Все сопоставили и решили, что пацан – наводчик.
– И правильно, кстати, решили, – снова вставила я.
– Да, правильно решили, – согласился Мельников. – И решили поиметь с Антона «долю». А Антон к этому времени из дела уже как бы вышел, потому что в детдоме больше не жил. Поэтому был вынужден воровать деньги у своей тетушки.
– Или где-то еще, – дополнила я. – Мне эта девица, Карина, говорила, что они с покойным Губановым не только наводчиками были, но и на рынках промышляли. Может, и еще где...
– Нам сейчас это не так важно, – прервал меня взбудораженный своими мыслями Мельников. – Антон оказался меж двух огней. С одной стороны, он боялся своего как бы «шефа», который, убив Губанова, мог пригрозить и ему, а с другой – был приплюснут всякими этими Шепелявыми и Амбалами.
– Да, да, правильно ты рассуждаешь, товарищ Мельников, – подхватила я. – Теперь нужно думать, что делать дальше и как грамотно вывести на чистую воду виновника двух убийств: хозяина квартиры и мальчишки.
– А чего тут думать – нужно ехать на рынок, тряхнуть хорошенько этого торговца, которого мы замели с аппаратурой, похищенной у Ненашевых.
– Я помню его, – встрял в наш разговор один из оперативников. – Такой перепуганный насмерть тип, говорил, что подошел к нему какой-то незнакомый товарищ, предложил купить...
– Колоть его надо было хорошенько, – зло посмотрел на подчиненного Мельников. – Все они так говорят! А теперь выясняется, что продал ему товар наверняка знакомый ему с детства Точилин, поскольку живут они в одном доме!
– И все потому, что хромает аналитика, – вздохнула я. – Связать два преступления – в детском доме и квартирную кражу с убийством, – и разгадка ясна!
– Она ясна только для тебя, Иванова, – прикрикнул Мельников. – И то через две недели работы, и то благодаря случайности. Это у тебя – одно дело, за которое тебе, кстати, весьма нехило платят, а у меня их куча, и платят за них не в пример меньше... И я еще должен заниматься аналитикой!
Я была вынуждена согласиться со словами Мельникова. В одном только я бы с ним поспорила – разгадка была достигнута благодаря не случайности, а подсказке моих незаменимых помощников-костей. Но, разумеется, говорить об этом ни Мельникову, ни тем более его подчиненным-оперативникам, я не стала.
– Так, все ясно, – прихлопнул ладонями по столу Мельников. – Скупщик этот давно знает Точилина, в одном доме с ним живет и работает в доле. И надо его брать немедленно! После того как он признается, брать Точилина и колоть его по полной программе на убийство, кражи и вообще на все дела. Потом ехать в психушку, брать мальчишку и тоже колоть. Все предельно ясно.
– Колоть на два убийства! – подняла я вверх палец. – Сережи Губанова и хозяина квартиры.
– Да хоть на три! – с запалом выкрикнул Мельников. – Я этой сволоте припаяю еще с пяток! Все, опергруппа – на выезд! – скомандовал он, и оперативники засобирались, вскакивая с мест и рассовывая пистолеты по карманам.
Однако самое простое решение, предложенное Мельниковым, увы, не сработало. Оперативная группа, посланная по адресу скупщика, вернулась ни с чем – дома были только его жена и теща, которые сказали, что не далее как две недели назад глава семейства отбыл на заработки в Москву, а свой бизнес на рынке свернул.
День спустя мы снова сидели в кабинете и обсуждали дальнейший план действий.
– Конечно, можно объявить всероссийский розыск и все такое, – мрачно проговорил Мельников, – но это когда еще будет результат?
– Вот-вот, – поддакнула я.
– И что ты предлагаешь? Тряхнуть самого Точилина?
– А доказательства где? Показания Антона? Неизвестно, будет ли он их давать или нет, к тому же он в психушке. Непонятна будет реакция суда на его слова. А что касаемо вещей, то ты сам же говорил, что на них не обнаружили никаких отпечатков, кроме «пальчиков» этого чертова скупщика! Да и никто из соседей не опознал Точилина.
– Да-да, – согласился Мельников.
Он уже со своими оперативниками проехал по адресам ограбленных квартир, и никто так и не опознал Точилина. Ответом было: «Нет, мы этого человека никогда не видели».
– Остается, похоже, только ловля на живца, – сказала я. – Как бы цинично это ни звучало по отношению к ребенку.
– Ты имеешь в виду Антона?
– Естественно, его.
– Ничего себе ребеночек... – процедил сквозь зубы Мельников. – Сколько квартир с его помощью разбомбили, и человека убили. Пусть он хоть трижды проворовавшийся буржуй, типа этого директора магазина.
– Нельзя, чтобы классовая ненависть слепила глаза правоохранителям! – отважилась я на шутку.
Мельников смерил меня недовольным взглядом:
– Только как довести до сведения Точилина, что мы вплотную занимаемся Антоном и что он еще не
