царей иноземных, под меч, в плен и на разграбление и на посрамление, как это и ныне», — в котором тоже отзывается определенный шовинизм. Зато он обязал к вечной ненависти и погубительству язычников «и не ищите мира их и блага их вовеки, чтобы укрепиться вам и питаться благами земли той и передать ее в наследие сыновьям вашим навеки».
Неемия (которого утешает Яхве), достигший высокой должности придворного кравчего Артаксеркса и назначенный губернатором, по возвращении из Персии в Иерусалим (как теперь установлено с гарантией в 445–444 гг. тоже, к сожалению, дул в ту же дуду. И он причитал по поводу иноземных жен, — хотя, однако, еще Авраам, «праотец» и стоявший в милости у Бога, «несмотря на крайнюю плоть» (св. Юстин), имел в младших женах египтянку Агарь, а его жена Сара вначале была идолопоклонницей, хотя их общий сын Исаак женился на чистокровной язычнице Ревекке, а их общий сын Иаков на иноплеменке Балле и язычнице Зелфе. Так же как Моисей, несмотря на протесты Мариам и Аарона, взял в жены эфиопку при благословении Яхве. Однако когда Неемия прибыл из «Вавилона» в Иерусалим, он тоже с дьявольской злобой набросился на господствовавшее свободомыслие. «Я сделал за это выговор, и проклинал их, и некоторых мужей бил, рвал у них волоса, и заклинал их Богом. Так очистил я их от всего чужеземного» — для сохранения при том и чистоты расы, но особенно для формирования как раз Божьего народа, для укрепления веры в избранность по отношению к другим народам — истинная причина предписания к обособлению.
Действительно, фанатики Ездра и Неемия, причинившие такие волнения и беды, имели успех Свое еврейское происхождение должны были теперь доказывать не только священники (посредством проверки предков, родовых регистров) Смешанные браки были тоже расторгнуты, чужеземные жены вместе с детьми изгнаны. Причем некогда сам Бог разрешил браки с захваченными в плен чужестранками, да, советовал жениться на «красивой девушке», отец и мать которой недавно убиты, по крайней мере, до тех пор, когда вы не будете испытывать к ней «никакой склонности». Теперь же руководящим началом стала Тора, а смешанный брак до сих пор остался в ортодоксальном еврействе предосудительным, исключения разрешены лишь при переходе в иудейство нееврейского партнера.
Неемия, позднее высокопочитаемый патриот, подстрекал еврейский национализм, выразительно вспоминая о триумфальном прошлом благочестивых предков «И Ты дал им царства и народы. И Ты покорил им жителей земли». Но теперь «на земле, которую Ты дал отцам нашим мы рабствуем».
Не случайно Неемия уже три дня спустя после своего прибытия в ночь и туман отправился в «а secret moonlight inspection tour»[58] (Комей) и «никому не сказал, что Бог мой положил мне на сердце сделать, а именно — «точно» проинспектировать состояние городских стен, — действительная цель его поездки, — после чего он вскричал «Пойдем, построим стену Иерусалима, и не будем впредь в таком уничижении» Заклинаемое же им «великое бедствие» относилось практически лишь к политическому бессилию, как уже при Ездре. Так как у господствовавшего класса, священников — во все времена они спекулянты на катастрофах, — дела шли блестяще, это положение дел столь важно в христианской истории (как все до сих пор затронутое, возвращающееся), что оно еще должно быть доказано.
Греческих историков Гекатея и Аристея, которые путешествовали по Палестине около 300 г до РX, во времена реставрации, удивляла та помпа, с какой выступал первосвященник, и как-никак — 700 священников, которые служили в храме. Однако и автор «Иисуса Сирахова», ве роятно, иерусалемит и книжник, превозносит около 170 г до РX воздействие князей церкви на толпу «Как великолепен он был как утренняя звезда между облаками как пышность растений в Ливане вокруг него венок его сыновей, подобных кедровым побегам. Тогда поспешил весь народ как один и пал ниц. Тогда он встал и поднял свои руки и благодать Божья была на его губах». Почти прелюдия к выходу папы сегодня — только, вопреки всему, как еще скромно.
Однако еще многое связывает священников Рима с их прототипом.
Клир евреев с самого начала и всегда торжественно заботился о себе, — понятно, с помощью «божественных» повелений «Начатки плодов земли твоей приноси в дом ГОСПОДА, Бога твоего» — «Поэтому доля от всех святых даров сынов Израиля, которые они принесли священникам, должна принадлежать священникам». — «Все лучшее из масел, все лучшее из вина и зерен, самые первые плоды, которые они приносят ГОСПОДУ. Все заклятое в Израиле Все, разверзающее ложе сна, человек ли, скот ли» — «Пусть не являются пред лице Мое с пустыми руками» — «И принесите десятину в полной мере в мой амбар».
Приносить жертву должен был каждый, — совместно равно как и приватно. И, очевидно, величина доли постепенно удвоилась, если не утроилась. Помимо десятины скота прибавилась сюда «вторая» десятина, которую (путь был далек, а груз тяжел) тоже надо было погашать — «итак, обрати это в деньги и возьми деньги в руку твою и приди к месту, которое изберет ГОСПОДЬ, твой Бог» Более того, третью, или десятину бедных, — а бедные кишели в Палестине, а в 1-м до, как ив 1-м столетии после РX нищета возросла еще больше, — тоже нужно было вносить, правда, «лишь» каждые три года Священники, таким образом, собирали десятину «с семян земли и плодов деревьев», а также «крупного скота и мелкого скота, всего, что проходит под жезлом». Если не поставляли в натуре, то должны были уплатить «в добавление к этому пятую долю» Храм в Иерусалиме получал большой доход от поборов. Уже первый упоминающийся в Ветхом Завете фиксированный сбор, «деньги за грех», был религиозно обоснован и был для «святилища» Всякий еврей — мужчина свыше двадцати лет, «дабы не случилось с ним беды», должен уплатить «половину сикля», «сикля священного в сикле двадцать гер». И разоблачающе «Богатый не больше и бедный не меньше полсикля должны давать». Храм получал доход из обязательности клятвенных обетов, из всех возможных каждое мгновение приношений. И израильские цари, дверь дворца которых сообщалась с Домом Яхве, храмом Соломона (он просуществовал около четырех столетий и почти не изменился), тоже делали храму подношения, но одаривали и сами себя из его сокровищницы Завоевателей также манило его богатство При Ровоаме его ограбил Сисак, при Амасии царь Израиля Иоас, посягал на него Навуходоносор и много других. Но получал он при случае и дары чуждых князей. В 1-м столетии после РX, царица Елена из Адиавены (Ассирия) вместе со своими сыновьями Изатом и Монобазом даже приняли иудейство Династия, чьи грандиозные гробницы сохранились в Иерусалиме до сих пор, в дальнейшем весьма активно помогала храму, более того, адиавенские принцы участвовали войсками в иудейской войне против римлян. Но прежде всего предписанные дары приносили огромные толпы пилигримов. В царские времена каждый израилит-мужчина должен был посещать иерусалимскую святыню трижды в году. А после изгнания приносить жертвы вообще можно было только там, где стояли также специальные складские помещения для хранения даров и специальных пожертвований. Только в праздник Пасхи в Иерусалим устремлялись пилигримы, много больше чем вдвое превосходившие числом жителей города, и разрешительный взнос для установки ремесленных ларьков на огромной пасхальной ярмарке в преддверии храма притекал к первосвященнику. Но были в Иерусалиме и другие ярмарки — фруктовые, зерновые, по продаже дерева и скота, даже аукционный камень, у которого в «священном городе» продавали рабов и рабынь. Некоторые жертвы, такие как жертва мирная, жертва повинности, жертва за грех, тоже доставались частично или целиком священникам, считались особенно священными, а некоторые должны были погашаться звонкой монетой Евреи диаспоры присылали деньги все время существования Второго храма, когда вдали от Палестины жило свыше миллиона евреев. Почти в каждом городе была касса для «св. денег» Из некоторых стран — Вавилонии, Малой Азии — приходило столько, что это притягивало не только разбойников, но и самих римских правителей. И, естественно, «мудрецы» рекомендовали паломничество даже после разрушения Второго храма, так как оно приносило огромные прибыли.
Израильские святилища действовали даже как банки, так как они предоставляли из своих сокровищ ссуды под про цент, причем размер процента, предположительно, соответствовал проценту соседних стран, который колебался между 12 процентами (в птолемеевском Египте) и от 33 до 50 процентов (в Мессопотамии). Сама Библия об этом, конечно, умалчивает, однако повелевает не устанавливать «никакого роста».
Но священники могут раскошелиться как никто другой — ведь речь шла и идет о «Боге». Как раз в финансовом отношении христианский клир — умудренный ученик еврейского, который знал толк в том, чтобы приумножить национальное богатство «тысячью способами» (Альфарик). И само собой разумеется, первосвященник и его ближайшие подчиненные львиную долю отрывали себе Иосиф, еврейский историк,
