которые оно рекомендует, и увидите, будет ли вам от этого хуже. Попытайтесь понять это единство и это братство, которое оно проповедует, и проявить альтруизм, которого оно требует. Потом вы сами увидите, что такое существование превосходит другие. Сегодня, как и когда-то, остаётся верно то, что истину познаёт тот, кто выполняет волю нашего Отца. Самый верный путь найти истину — это жить. Без конца стремитесь к самоотрицанию и альтруизму, и вы увидите, что это дверь, открытая в новые страны счастья. От этого исходного момента постепенно переходите к другим частям этого учения, и вы найдёте многочисленные подтверждения. Думайте о том, что станет с миром, если все примут эти учения о том, что Бог является общим Отцом, что все люди — братья. Будет лучше или хуже, если всё человечество станет рассматривать единство как факт, а альтруизм как долг? Мы стоим только у начала этого исследования, самого великого из всех. И всё же мы говорим вам с абсолютной уверенностью: примите участие в наших исследованиях, и вы тоже познаете мир и уверенность, которые стали нашими. Через изучение теософии ваша жизнь станет более счастливой для вас и более полной для ваших братьев.
Приложение.
СМЕРТЬ ДЕТЕЙ
Проблема смерти маленьких детей беспокоила многие умы. Впечатление потери приводило в отчаяние многие сердца, и многие голоса вопрошали: 'Какая польза может быть в этой прерванной жизни, которая едва началась?' Ортодоксальная теория настойчиво пыталась утешить людей, потерявших дорогих существ, объясняя, что маленький крещёный ребёнок, который умер, собственно, не совершив греха, переходит прямо в состояние вечного блаженства. Итак, этот ребёнок будет иметь значительное преимущество по сравнению с теми, кто, находясь в этой жизни дольше, почти наверняка находится в опасности потерять доступ к такой бессмертной жизни, если не теряет его бесповоротно. Такие объяснения не могут быть удовлетворительными, стоит лишь над ними задуматься. Теософы сначала также не видели никакого ясного объяснения тому факту, что значительное число детей умирает в очень раннем возрасте. Мы прикрывались банальными фразами о расточительности природы. Мы указывали на то, что дуб даёт тысячи желудей, из которых только два-три, может быть, станут, в свою очередь, дубами. Тем не менее мы сознавали, что наше сравнение не годится, что два случая в реальности лишь параллельны. Мы признавали, что потеря ребёнка, конечно, составляет часть кармы родителей и что связанное с ней страдание является необходимым следствием некоторых поступков родителей в прошлом. Но всё это, несомненно, верно само по себе. Нас всегда ставила в тупик связь этого события с 'Эго', обитавшем в теле ребёнка, и мы чувствовали, что некоторые стороны проблемы ускользали от объяснения.
Вероятно, лучшим объяснением истины, которое нам известно, было бы рассказать, каким образом озарение пришло к тем, кто изучал этот вопрос. То, что мы можем считать первым лучом света, появилось в связи со смертью в расцвете лет одного молодого человека. Во время наших исследований нам показалось желательным рассмотреть долгую серию последовательных инкарнаций одного и того же 'Эго', чтобы посредством терпеливого анализа познать великий закон причины и следствия и попытаться постичь правила, определяющие время и место рождения 'Эго'. С этой целью были найдены, классифицированы и тщательно изучены многочисленные параллельные линии, или серии жизней. И во время этих исследований многие очень интересные и важнейшие факты стали ясными.
Случай, о котором я хочу сообщить в данный момент, касается двух братьев, которые жили вместе в древней Греции. Оба с большим рвением изучали философскую систему Пифагора. Помимо этого взаимного интереса их объединяла необычная по силе привязанность. Для старшего эта философия была, так сказать, единственным стоящим делом в жизни. Почти всё своё время он посвящал этому учению и работе, связанной с тайнами, в которые он был посвящен. Младший также считал эту философию центральным вопросом жизни, однако, сверх того, он развивался в другом направлении, поскольку обладал большим художественным талантом, и был одним из выдающихся скульпторов своего времени. Естественно, искусство, в котором он был большой мастер, требовало более половины его времени, оставляя ему несколько часов досуга для занятий в великой школе Клейпеи. Братья жили очень дружно и счастливо. Оба достигли преклонного возраста. Они были так тесно связаны друг с другом и оказывали друг на друга столь сильное влияние, что им, как казалось, обязательно нужно было вместе родиться заново. Но возникло затруднение: продолжительность их пребывания в раю не была одинаковой. Младший был готов к реинкарнации в начале XVI века нашей эры, в то время как другому предстояло ещё триста лет небесной жизни.
Можно предположить, если мы можем сказать так, не будучи непочтительными, что в данном случае перед владыками кармы встала проблема, хотя вроде и простая. На основании наших наблюдений мы можем сказать, что жизнь человека в раю — это просто время для реализации запаса энергии, которую он накопил; поэтому для него было бы невозможно сократить или продолжить этот период или же возможно только в очень ограниченных пределах. Нам говорили, что незначительно сократить этот период возможно посредством особого усиления блаженства этой высшей жизни. Но это средство употребляется редко и в исключительных обстоятельствах, и очевидно, что это было бы невозможно в том случае, который мы рассматриваем. Такое видимое затруднение было разрешено самым простым способом: младший из двух братьев, прожив свой срок в раю, воплотился в центральной Европе. Его артистический темперамент проявился с раннего возраста, но на этот раз в несколько иной области. Вместо скульптора он стал гравёром, как до него его отец. Он обнаружил большое дарование к этому искусству, и его считали многообещающим молодым человеком, когда вдруг одна из многочисленных эпидемий средневековья вырвала его из физического плана; тогда ему едва исполнилось 20 лет. Естественно, что многие оплакивали эту преждевременную кончину, с сожалением говоря о потере для искусства, вообще сочувствуя судьбе молодого человека, которому жизнь обещала блестящую карьеру.
Обратим внимание на результат. За время своей короткой физической жизни этот молодой человек использовал лишь относительно малое количество энергии. Следовательно, хотя его желания и чувства требовали средней продолжительности жизни на астральном плане, его жизнь в раю была относительно недолгой. Таким образом, он был готов к реинкарнации в середине XIX века, спустя три года после физического рождения того, кто был его старшим братом в древней Греции.
Этот факт нам показал, что преждевременная смерть, прервавшая жизнь, которая, казалось бы, обещала блестящую карьеру, может быть величайшим благом. Действительно, хотя художественные способности младшего из братьев выразились в XVI веке достаточно полно, его занятия философией и мистицизмом, конечно, не могли прогрессировать так же полно. Его склонность к этим занятиям уже подтвердилась, и он с рвением постигал всё мистическое, что было ему доступно. На него сказало сильное влияние учение Иоганна Таулера, и он был связан таким образом со школами Николая из Базеля, Кристины Маргареты и Генриха Сузо. Тем не менее очевидно, что если бы он продолжал жить, эта сторона его природы получила бы лишь незначительное удовлетворение. Но в их теперешней инкарнации оба брата вошли в Теософическое Общество с самого начала его образования и с тех пор оставались в центре движения. Итак, мы видим, что эта преждевременная смерть в средние века была не злом, а величайшим счастьем, которое только возможно для младшего брата.
По аналогии с этим случаем мы могли мы объяснить тайну других жизней, ещё более коротких. Однако окончательный вывод не представляется ещё нам ясным, даже в тот момент. Нам понадобился ещё один пример, чтобы уловить главную идею. Этим примером нам послужил случай одного молодого теософа, который два раза родился в одной семье. Его первая жизнь продолжалась лишь несколько недель, и он родился вновь у тех же родителей спустя несколько лет.
Естественно, этому факту искали объяснение. Предполагалось, что первое рождение в меньшей степени отвечало бы условиям физической жизни, чем второе. Исследования, очевидно, ограничивались такой проблемой: какую разницу для 'Эго' составляла эта задержка? Чем отличалась жизнь, начатая
