«пленная» закатила глаза и стала терять сознание. В наступившей тишине отчетливо тикали настенные часы. По мере движения стрелки паника человека рядом заметно нарастала.
Трясущимися руками меня переложили на постель. Легкие шлепки по щекам. Не помогает. Тряска за плечи. Аналогично. Проверка пульса. На месте. Будь моя воля — остановила бы временно. Удаляющиеся шаги — пошел за водой. Я оставалась неподвижной, когда на меня брызгали водой.
Дрожащим голосом я пролепетала:
— Нашатырь… там… у меня… в сумке, флакон с белой крышкой.
Мужик с перепугу щедро смочил «нашатырным спиртом» не просто клочок ваты, а добротный ошметок марли размером с ладонь. Эту специфическую вонь хлороформа я почувствовала на очень приличном расстоянии. И все последующие действия я могу объяснить одним — находилась в состоянии тяжелейшего хлороформного опьянения.
Ненавистная марля неумолимо стала приближаться к моему носу, и мне ничего не оставалось, как отпихнуть ее подальше. И вроде как совершенно случайно моя рука вместе с пропитанной хлороформом марлей плашмя врезалась в лицо. Не в мое, а в чужое лицо.
Хозяин фейса от неожиданности вздохнул полной грудью, замер и рухнул на пол. Упал лицом вниз, широко раскинув руки в разные стороны. Падение сопровождалось приличным грохотом, после чего наступило затишье. Паузу прервал шепот Светланы Ивановны. Все это время она молча наблюдала за происходящим.
— Таня, мы же можем договориться. — И сбивчиво продолжала: — У меня дом за границей, счет там в банке приличный — на сто лет двоим хватит. Я все равно туда собиралась. Махнем вместе. Ну чего тебе здесь? Ни мужа, ни детей. Так и будешь за уголовниками гоняться?
— А вы сами-то, простите, кто? С кем это я за границу поеду? Со сводней и шантажисткой? Веселое путешествие…
На этом и закончились радужные перспективы моего отъезда. Договорить нам не дали. Дверь не просто открылась, а с треском влепилась в стену. На пороге стояли Геннадий и незнакомый мне мужчина.
Я все еще полулежала на кровати. Бойков сразу кинулся ко мне с объятиями. За последние полчаса ко мне вообще стали очень бережно относиться.
— Танюша, все нормально? Ты в порядке?
— Я-то в порядке, а вот тут с человеком плохо. Ты его случайно не знаешь?
Я указала рукой на пол за собой. Геннадий слегка перегнулся через кровать и увидел лежащего.
— Знаю, конечно. Это Роман, что здесь произошло?
К Роману уже подбежал напарник Гены, перевернул лицом вверх. Специфический запах хлороформа заметно ослабел, но еще чувствовался. Больше всех, кажется, гадкий запах ощущала я.
— Да выбросьте же наконец эту марлю вонючую, иначе мы все здесь поляжем.
Все оглянулись на меня. Заговорил незнакомец:
— Так он чего нанюхался?
— Снотворного. Поспит и протрезвеет! Да вон уже и завозился. Крепкий какой… — не без издевки сообщила я.
Рома зашевелился и открыл глаза. Первыми его словами были следующие:
— С ней все нормально?
— Ты о ком? — не понял Бойков.
— Это он обо мне! Со мной все хорошо, можешь не волноваться, Роман, не знаю, как по отчеству! Рада знакомству — Таня Иванова. Зачем ты меня, паразит, по башке хлопнул?!
— Ну прости, не знал, что ты знакомая Геннадия Александровича. Говорю, за мужчину тебя принял. Из-за куртки. Геннадий Александрович, откуда мне было знать, что она не мужик, а тетка?
Теперь Геннадий развеселился.
— Ты же детектив, вот и должен был соображать. Да вы, получается, коллеги. Татьяна, познакомься — Роман Нечитаев, очень хороший мой приятель и, кстати, детектив. Правда, сегодня не сильно отличился в работе.
— Нет, сегодня он как раз отличился, — возразила я, почесывая здоровенную шишку на голове.
Гена продолжил:
— Роман должен был разобраться с шайкой подонков и с их главным.
— Главной, — бесцеремонно встряла я.
— Что «главной»? — переспросил Бойков.
— Не что, а кто, главной была Светлана Ивановна, знакомить вас не надо.
Я кивнула в сторону Сланыча. На какое-то время Геннадий растерялся. На миг.
— У меня как раз в телефоне помехи были, думал, померещилось…
Мимолетная растерянность сменилась яростью и злостью. Но Бойков вряд ли занимал бы пост президента компании, не умей он сдерживать свои эмоции. Тон стал холодным и надменным.
— Не ожидал встретить вас здесь, а скоро — в суде. Но раз уж встретил — придется пообщаться.
— Геннадий Александрович, это ошибка. Меня подставили, я даже не знала, что на этих кассетах, думала, просто фильмы.
— С чего же вы решили, что на них не фильмы?
Светлана Ивановна осеклась. После паузы продолжила:
— Так по телефону ваш товарищ говорил, что кассеты у него, ну я и подумала: что-то не так.
— А зачем же вы, такая невинная, меня стульями убивали?! — опять вмешалась детектив Иванова.
— Так я вас, Танечка, и не узнала в темноте-то, приняла за грабителя.
— И за границу с «грабителем» собрались?
Светлана Ивановна принялась яростно объяснять, что с перепугу глупость сказала, и проверить меня хотела, и еще какой-то бред. Ее остановил Бойков:
— Ну хорошо, оставим пока это. Кто же тогда злодей, раз не вы?
Начались слезы.
— Я боюсь, меня убьют… у меня дочь…
Геннадий обернулся в сторону незнакомого мужчины.
— Это мой брат, и у него тоже дочь. И с его дочерью случилась большая беда. В вашем притоне. Кто велел ее доставить туда? Кто всем заправляет? Не отпирайтесь. Вас отсюда не выпустят, пока мы не узнаем все, что нужно.
— А что мне будет за чистосердечное признание?
— Может быть, останетесь в живых, — полушутя-полусерьезно ответил брат Гены.
— Рекомендую признаться именно чистосердечно. Тогда я подумаю об оказании материальной поддержки вашей дочери на время долгого отсутствия матери.
Светлана Ивановна поведала очень интересную историю. И столь же пошло-грязную.
Сначала роль главного злодея отводилась некоему немцу, точнее, Гансу. Якобы Ганс с помощью шантажа заставил администратора гостиницы наладить здесь поставку девушек для похотливых клиентов. Процент, отчисляемый ей за содействие в бизнесе, по словам Светланы Ивановны, был ничтожно мал. Поэтому она решила не разоряться на проституток, а привлекать обычных отдыхающих девушек. Как? Путем шантажа и запугиваний.
Это была одна из версий. Таких версий у Светланы Ивановны оказалось предостаточно. Пришлось нам с Нечитаевым поочередно задавать рассказчице неожиданные вопросы. На большинство из них администратор «Жемчужного» ответить не смогла. Несколько раз прерывала рассказ словами: «Ой, я перепутала, все было не так, а…»
Короче, врала она очень долго и неубедительно.
Окончательный и наиболее правдивый рассказ был таким: Светлана Ивановна живет с больной дочерью. Болезнь дочери неизлечима. И болезнь такова, что требует постоянного присутствия сиделки. Девушку нужно кормить с ложки, водить в туалет, гулять с ней. Умственное развитие больной таково, что та вообще мало понимает, что происходит вокруг. Следовательно, приходится следить за всеми действиями дочери. Несчастная мать не раз тушила пожары от включенного утюга и других перегоревших
