на свободу.
— Но я не могу этого утверждать! — почти с возмущением в голосе воскликнул Новиков.
— Объявлено вознаграждение в пятьсот долларов за достоверную информацию, — сладко пела я, изо всех сил надеясь на успех.
Александр был непреклонен.
— Нет… Опознать тех, кто был простым наблюдателем, я могу, но вешать убийство, в чем я не уверен, — не буду. Совесть не позволяет.
Я ему поверила.
— Так, значит, Сергей Прохоров ни при чем?
— Я не видел, чтобы он дрался с тем парнишкой.
— А твои друзья видели?
— Говорят, что видели. Я показаний не давал. Это Славик с Шуриком настаивали, что виноват Прохоров.
Два лжесвидетеля. Вполне достаточно для обвинения и дальнейшего осуждения.
— Послушай, а что это были за парни?
— Понятия не имею, впервые их видел.
— Узнать сможешь в случае чего?
— Зачем это? — подозрительно спросил Александр.
— Не волнуйся, это нужно только мне, и проделаем мы все это анонимно. Про тебя никто ничего не узнает. Договорились?
— Я в милицию не пойду и свидетельских показаний давать не буду. Ни за что на свете!
— А за деньги? — пошутила я.
— Даже за деньги.
— Хорошо. Просто покажи их мне, и все. Договорились?
Толстяк вздохнул.
— Кстати, проясни про дымовую шашку, — вспомнила я, — это ваша инициатива?
— Клянусь богом, нет! — загорячился Новиков. — «Сканер» как сказал про нее, у нас даже глаза на лоб полезли!
— Это точно?!
— Абсолютно! Где бы мы ее взяли?
Ну что ж, будем считать, что козырь сработал. Какая-никакая, а информация…
Глава 16
Группа «Сканер» давала концерт во Дворце культуры авиастроителей. Если честно, то здание это не было похоже на дворец, скорее — на большой дом, в котором было порядочное количество посадочных мест — около трехсот, если не ошибаюсь. В настоящем дворце их должно быть побольше раз этак в пять.
Тем не менее народ проявил интерес к творчеству англоязычного коллектива, и около половины мест были надежно оккупированы молодежью от четырнадцати до двадцати лет. Я вспомнила группу «Scorpions», которых у себя на родине, в Германии, принимали то за англичан, то еще за кого-то, только не за родных и близких по духу и нации. И все потому, что они пели на английском.
У нас такой номер не пройдет. Если в Германии в то время, да и сейчас, каждый второй выступающий коллектив едет из Англии и нисколько не жалеет об этом, то в России заезжий гость — огромная редкость. И он при всем желании не будет выступать во Дворце культуры авиастроителей, не то организаторы останутся без штанов да еще залезут в долги.
Беловолосого Сергея заменили парнем по имени Семен, обесцветили его шевелюру, воткнули серьгу в правое ухо и поставили к синтезатору. Все-таки в нашем городе много талантливого народа. При этой мысли меня прямо гордость распирает за родной край. Ты, главное, покажи — а уж мы переймем. И это правильно. Господи, если бы не проявляющаяся почти на каждом шагу русская дурь, я бы и впрямь уверовала в величие русской нации. Но, увы, не судьба…
У микрофона встал Валерий с акустической гитарой «Fender», обещавший спеть не хуже настоящего Бакстера.
Перед посещением концерта я разбросала по гладкой поверхности стола свои магические кости, которые выдали следующую информацию:
29+18+3. «Вам удастся удержать удачу, и вы будете более осторожны и внимательны к тем опасностям и интригам, которые угрожают вам».
Насчет осторожности я уже давно поняла — пора наводить порядок в этой сфере. А насчет удачи — спасибо. Не столь часто она балует нас своим вниманием.
Я заняла место в последнем ряду, усадив рядом с собой толстенького Александра Новикова, строго- настрого приказав ему держать наш уговор в тайне.
— Если те двое придут на концерт, дашь мне знать.
Тот кивнул.
В зале приглушили свет, это было сигналом к началу концерта. Затем внезапно вспыхнули все имевшиеся в распоряжении светооператора софиты, и заработали клавишные, с первых же секунд заводя публику.
Парни работали усердно, извлекая мощный саунд, который проникал в самое подсознание.
Массированный ритм не давал расслабляться ни на секунду, замирание сердца создавало такое ощущение, будто присутствуешь при демонстрации циркового номера «Из пушки на Луну».
Я даже не заметила, как через четыре кресла от меня заняли места двое мужчин.
Только когда в зале вспыхнул свет, я обратила внимание, что зрителей прибыло.
Присмотрелась, насколько это было возможно, наклонив голову и скосив глаза, как в песне про подмосковные вечера — «Что ж ты, милая, смотришь искоса, низко голову наклоня».
Я толкнула локтем Новикова:
— Осторожно… Посмотри направо…
Они или не они? Вроде похожи. Накачанные парни, короткие стрижки, только вместо спортивных маек на концерт они надели белые рубашки с короткими рукавами.
Толстяк сделал вид, что чешет рукой коленку, и чуть повернул голову. Затем вернулся в прежнее положение и многозначительно кивнул мне.
Значит, те самые…
Я нащупала в сумочке фотоаппарат и приготовила его к съемке, стараясь не слишком обращать на себя внимание. Вряд ли получится снимок — ракурс уж очень неудачный: видно только одного, да и то сбоку.
Сегодня у меня был фотоаппарат с инфракрасным лучом вместо традиционной ослепляющей вспышки. Вспышку сразу заметят и поймут, что их фотографируют, а красная лампочка сделает это менее заметно.
Черт, снимок не получится.
Я убрала фотоаппарат обратно в сумочку.
Внезапно музыка на сцене смолкла. У микрофона появился человек в полосатой рубашке и серых брюках. Он заявил следующее:
— Товарищи, мы делаем небольшой перерыв. Просим всех подняться со своих мест и пройти на улицу. О возобновлении концерта мы известим.
— Что случилось? — забеспокоилась я. — Неужели бомбу подложили?
— Не знаю, — пробормотал Александр Новиков, по лицу которого ручьем тек пот.
Двое мужчин поднялись с мест и стали первыми выбираться из зала.
— Спасибо за помощь, — шепнула я толстяку, следя глазами за «свидетелями» по делу. — Сейчас мы расстанемся. Никому ничего не говори…
Тот закивал головой.
