покровительство поселковых тунгусского кочевья. С ним были двое его сыновей и сын Алгурчи — тунгуса из разгромленного белореченскими кочевья Тутумэ.
Хатысма что-то произнёс нараспев с неизменной подобострастной улыбочкой, Огирэ перевёл.
— Хатысма говорит, что он очень сильно опечален тем, что ты не пускаешь его жить за стену. Говорит, что он тоже хочет жить в доме.
— Ишь ты, какой шустрый, — прошипел сержант.
— Акира, скажи ему что он с женой пускай приходит, но без оружия, — ответил вождю Смирнов.
Огирэ перевёл, Хатысма заметно оскорбился и снова заговорил.
— Он говорит, что его надо пустить с семьёй, у него четыре сына и четыре жены, у сыновей есть жёны, а у них — дети. А без оружия орочоны не ходят.
— Ну, нет — так нет, что же делать, — Смирнов хотел было обойти тунгусов, чтобы продолжить путь, как вождь что-то ещё ласково произнёс.
Смирнов вопросительно посмотрел на Огирэ. Тот сказал что Хатысма говорит о том, что там с друзьями не поступают. Смирнов удручённо переглянулся с Васиным.
— Пойдём-ка Олег, к Петренко. Поговорить надо. Закрывайте ворота, парни! — Скомандовал полковник двум морпехам на воротах.
— Олег, возьми ребят и идите к нашим, смотри там за обстановкой. Что-то мне этот весельчак не нравится уже. А я с майором обмозгую это дело.
Смирнов уже направлялся к Петренко, когда с крыльца своей избы его окликнул Радек, уже переодетый в сухую куртку.
— Андрей Валентинович! Постойте! — Радек подошёл к полковнику.
— Андрей Валентинович, вы не замечаете, что этот туземный вождь довольно… э-э, странен?
— В смысле, Николай Валентинович?
— Лично мне он не нравится, может это и несколько нетолерантно, но он мне кажется каким-то мутным. Он ходит с таким злым выражением лица, а когда видит кого-то из солдат — то сразу напяливает свою дурацкую улыбочку!
— И что вы думаете?
— А то, что он что-то задумал!
— Хм, Николай Валентинович, буквально несколько минут назад я подумал тоже самое. Он тут в лагерь просится пожить, с семьёй. А семья у него большая.
— Вот-вот, сейчас он сюда вселится, а потом? Что будет потом?
— Так, господин профессор…
— Я предпочитаю товарищ, — ухмыльнулся Радек.
— Хорошо, товарищ профессор. Короче, мы с Петренко пообщаемся и подумаем, что делать.
— Вы меня поставите в известность, Андрей?
— Конечно, Николай, я вам сообщу наши оргвыводы, — Смирнов улыбнулся и продолжил свой путь.
Оказалось, Петренко и сам приметил маски Хатысмы, сначала он их списывал на восточный менталитет тунгуса. Потом перестал, уж больно нехороши были молнии, метаемые из-под густых бровей вождя. К тому же он довольно плотоядно засматривался на женщин экспедиции, особенно к худенькой и невысокой Мышкиной, которая так стала дорога для самого Петренко.
Поэтому он даже обрадовался разговору со Смирновым и сразу высказал свои подозрения на этот счёт. Мужики в итоге решили допросить вождя, но незаметно для его кочевья. Но сначала надо было изолировать тунгуса Алгурчи, который, собственно и привёл сюда Хатысму. Тунгуса взяли под белы рученьки ошивавшегося недалеко от частокола на полпути к чумам. Позже нашли и его парнишку, играющего с детьми в становище тунгусов. Обоих привели в избу к Смирнову. Сержант Васин своей лапищей мягко усадил побледневшего Алгурчи на лавку и встал молчаливой громадой за его плечами.
— Ну, рассказывай нам, дорогой друг Алгурчи, кого ты нам привёл?
Тот кинул тревожный взгляд на сына, который тихо перевёл ему вопрос. Алгурчи сглотнул и уставился в дощатый пол. Пауза затягивалась, Алгурчи покраснел как рак, но упорно продолжал соблюдать тишину. Внезапно Петренко треснул по лавке кулаком и заорал на тунгуса.
— Что ты теперь молчишь, засранец?! Чего вы там задумали? Хочешь, мы ещё раз вас перестреляем, как курей? Отвечай, кого привёл и чего задумали!
Алгурчи инстинктивно отбросило к брёвнам стены, Огирэ сидел, не шелохнувшись, только побледнел и закусил губу.
— Переводи, — негромко сказал Огирэ Смирнов. Тот заговорил, не глядя на отца.
Тунгус слушал сына с каменеющим лицом и, когда тот закончил, Алгурчи уронил голову на грудь и разрыдался. Петренко уже хотел было влепить ему пощёчину, но занесённую руку вовремя перехватил Смирнов.
— Не надо, Ярослав. При сыне-то, нехорошо это.
Алгурчи что-то спросил у сына, тот ответил целой тирадой, довольно импульсивно.
— Акира, пойми, мы не будем долго ждать, — Смирнов уже начал нервничать.
Огирэ кивнул, — Да, я понимаю, отец говорит, что его заставили провести кочевье Хатысмы поближе к вам, чтобы здесь Хатысма стал вашим кыштымом.
— Зачем?
— Захватить острог и отомстить за Тутумэ.
— Как он хотел захватить острог? Он что, не знает, как мы побили воинов этого Тутумэ, которые хотели убить нас, когда у нас и стен-то не было. Что они смогли? Ничего!
После короткого разговора с отцом, Огирэ продолжил.
— Он должен был войти в острог жить, а Немес…
— Кто?! Тот, о ком Бекетов говорил?
— Немес это бурятский князь, у которого Тутумэ и Хатысма были кыштымами. Вот он и должен будет напасть, когда Хатысма с сыновьями будет в остроге.
— Теперь всё ясно, — проговорил Смирнов, присел на лавку и вытер мокрый лоб, — Что-то жарковато натоплено.
— Когда он должен напасть? — Прокричал Петренко.
— Отец говорит, что сегодня ночью.
— О, чёрт!
Смирнов приказал держать пока Алгурчи в избе, не выпускать даже сына. Потихоньку собрали людей в посёлке. Петренко проинструктировал личный состав и рабочих, приказал всем проверить оружие и, вообще, проявлять всяческую бдительность. Вечером, Хатысму пригласили в посёлок, вместе с сыновьями, предоставив избу. Тунгус с невероятно гордым видом прошествовал к крыльцу, величаво держа руку на эфесе сабли.
На крыльце был устроен некий почётный караул из четвёрки морпехов, так, чтобы в избу входили по одному человеку. Смирнов и Петренко у крыльца пригласили тунгусов войти. Те стали по одному заходить и пропадать в дверном проёме. В прихожей в это время трудился Васин и отделение морпехов, входящих гостей Васин встречал ударами своих могучих кулаков, а остальные лишь быстро вязали бесчуственные тела.
Позже, сложив сыновей вождя на пол в боковой комнатке, Хатысму привели в чувство, плеснув тому холодной воды из котелка в лицо. Придя в себя и оглядевшись, тунгус сразу заверещал, бойко тараторя и вращая, ставшими вмиг безумными, глазами.
— О, клиент сразу дошёл до кондиции и орать на него не надо, — рассмеялся Петренко.
— Ага, ведите Акиру, парни, — сказал морпехам Смирнов.
— Эй, Куросава, заходи! — крикнули с крыльца.
Стараниями готового во всём сотрудничать с ''очень хорошими казаками'' вождя, выяснилось, что бурятский князь, решив провернуть ночную атаку на посёлок, вельми ошибся, доверившись ''лучшему другу казаков'' — Хатысме, который и так хотел обо всём рассказать полковнику.
— Ну хорошо, заливай дальше, — кивая, проговорил Смирнов.
Тот продолжил о том, что сегодня ночью Немес должен на лодках подойти к посёлку со стороны
