— Тетя Женя, где это я?
Краем глаза я посмотрела на Панкратова-младшего. Он сидел на полу, разведя в стороны свои маленькие ручонки.
— Беги, Егорка, к папе, а я пока с дядями поговорю.
Малыш кивнул мне в знак согласия. Я еще раз подивилась сообразительности мальчика. Наверное, мужское воспитание имеет свои плюсы: дети не распускают слюни и сопли по любому поводу и не задают лишних вопросов.
К этому времени поверженный мною похититель пришел в себя, даже разобрался, что к чему.
— Леха! Давай сюда, чертова баба здесь, я от нее уже получил.
— Поверь мне, что это еще не все. — С этими словами, крутанувшись, я поцеловала его пяткой в челюсть.
Почему-то мой горячий поцелуй, в который я вложила всю душу, парню не понравился. Об этом я смогла судить после пламенной речи, которую он произнес в мой адрес. Чтобы он смог до конца прочувствовать всю мою неуемную страсть, я повторила свой поцелуй. Ночной гость не устоял перед моими чарами и рухнул у моих ног.
Пришло время разобраться со вторым малым, Лехой. А он был раза в два больше первого. Но размеры ни о чем не говорят. На этот раз я решила никого не поражать своей блестящей техникой, поэтому просто подошла и подарила ему мастерски исполненный апперкот. Не знаю, понравился он ему или нет, но устоять на ногах Леха не смог. Большой и сильный, он с грохотом повалился на пол.
Это была блестящая победа Давида над страшными Голиафами. Я стояла над поверженными врагами красивая и мужественная, немного, правда, раскрасневшаяся от горячей схватки, но довольная и счастливая от удачного исхода поединка. Жаль, Никита меня не видит, ему бы это, наверное, очень даже понравилось.
— Браво, Евгения, браво, — услышала я за своей спиной немного насмешливый голос Никиты. — Что ж, в который раз я убедился, что не зря ты заламываешь такую цену за свои услуги, ты стоишь этих денег.
Да, я одержала пиррову победу. Враг повержен, но человек, на которого мне хотелось произвести должное впечатление, отреагировал совсем не так, как мне того хотелось.
— Как Егор? — перевела я разговор на другую тему.
— Испугался, но жить будет, — немного смягчившись, сказал Никита. — Слишком много потрясений на его маленькую головку свалилось за последние несколько дней. Боюсь, как бы это не отразилось на его психике.
— Я думаю, что завтра все уже закончится. Вы с Егором уедете, и все будет хорошо, — попыталась я ободрить Никиту.
Мне хотелось сказать Панкратову что-нибудь по-настоящему доброе и теплое, но я, как ни прискорбно это признать, не умела этого делать. Работа у меня такая: жесткая, не терпящая сюсюканий.
А Никита тем не менее ждал от меня чего-то подобного. Только я молчала как партизан. Я была настоящей Зоей Космодемьянской. Даже под страхом смерти я не сказала бы о своих личных чувствах. Я чувствовала, что еще секунда, и Никита вспылит, взорвется, но, как ни парадоксально, меня спас один из тех верзил, которые пытались украсть Егора.
Нехороший дядя потихоньку стал приходить в себя. Он даже попытался сесть, но, видно, мой поцелуй пяточкой был очень крепким и страстным, и ночному гостю никак не удавалось прийти в себя. Заметив шевеление противника, Никита забыл о нашем разговоре и о том, что я должна сказать ему что-то теплое и ласковое, ободряюще-нежное.
— Что, очухался?! — грозно взревел Никита, присаживаясь возле поверженного врага. — А теперь говори, гад: кто тебя послал и зачем твоему хозяину понадобился мой сын?
Верзила испуганно посмотрел на Никиту. Должна признать, что вид у моего мужа-клиента сейчас действительно был угрожающим. Наверное, я бы тоже испугалась.
— Ты будешь говорить или нет? — яростно затряс Никита поверженного. — Не то я тебе башку разобью, и мне даже стыдно не будет, что я ударил лежачего! Кто вас послал? Последний раз спрашиваю, а потом я за себя не ручаюсь.
В это время зашевелился второй злоумышленник.
— Женя, там, на кухне, в шкафчике возле окна есть веревка. Принеси, пожалуйста, свяжем негодяев на всякий случай, чтобы беды не накликать.
— Ладно, сейчас принесу, — пожала я плечами и направилась в кухню. Мне была пока непонятна идея Никиты, но спорить с ним мне не хотелось.
Веревку я нашла быстрее, чем могла предположить. Оказывается, всего за несколько дней я освоилась в квартире Панкратова так хорошо, что почти с закрытыми глазами могла найти нужную вещь.
На минуту мне захотелось стать здесь полноправной хозяйкой, но я вспомнила, но это невозможно.
В последнее время мне все чаще стало казаться, что надо мной стоит венец безбрачия. Правда, до сих пор меня это не очень тяготило. Я уже давно пережила тот юный нежный возраст, когда хотелось выйти замуж, стать верной супругой и добродетельной матерью. Однажды я почти вышла замуж за человека, которого очень любила, но его убили перед самой нашей свадьбой. С тех пор у меня что-то вроде суеверия: я считаю, что могу охранять мужчину, но замуж за него не должна выходить, иначе принесу ему смерть. Но на этот раз я отошла от своих принципов и вышла замуж. Впрочем, у меня есть одно оправдание: это было необходимо для дела, для того, чтобы маленький человечек, которого я охраняю, оказался в полной безопасности. Надеюсь, что там, наверху, об этом знают и не думают, что я решила устроить свою личную жизнь, поэтому Никите не должна угрожать никакая опасность. Я вовсе не претендую на звание «миссис Панкратова».
— Женя, ты что там, уснула? — послышался недовольный голос Никиты.
— Уже иду, — ответила я и поспешила к нему.
— Ну, наконец-то, — улыбнулся Никита, увидев меня. — Я уже испугался, что там есть кто-то еще и что он покушается на твою честь. Хотел даже кинуться на помощь, но решил…
Никита не закончил фразу. Наверное, он хотел сказать что-нибудь обидное, но в последний момент передумал. Господи, ну почему у меня всегда такие сложные отношения с мужчинами, которые мне нравятся? Почему у меня не может быть все, как у всех?
Я помогла Панкратову связать двух ночных визитеров, которые были еще под сильным впечатлением от встречи со мной и посему не оказывали никакого сопротивления. Когда последний узелок был завязан и Никита убедился, что нашим пленникам самим не освободиться, я наконец-то решилась спросить:
— А что теперь мы будем с ними делать?
— Ждать, когда они окончательно придут в себя и по доброй воле, без насилия, расскажут, кто их послал, — буркнул Никита.
— Понятно, — вздохнула я и присела в кресло.
— Папа, — услышали мы голос Егора.
— Да, сынок, — отозвался Никита.
— Папа, мне страшно одному в комнате. Можно, я к вам выйду?
— Конечно, — тепло улыбнулся Панкратов и направился в комнату сына.
Через несколько минут вся наша семья и незваные гости сидели в гостиной. Каждый думал о своем.
— Понимаешь, Женя, — прервал паузу Панкратов, — эти молодцы в один голос утверждают, что их послал «папа», но я им не верю. «Папа» дал мне слово, что он оставит меня в покое. Ему прекрасно известно, что я никуда не смогу деться, пока не выплачу ему эти проклятые деньги. И потом, «папа» на то и «папа», что дети для него — святое. Он лучше десять раз мне уши отрежет или покалечит меня, но малыша не тронет, у него свои принципы.
— Никита, ты хочешь сказать, что даже не догадываешься, кто может быть хозяином этих вот горилл? — осторожно спросила я.
Никита не ответил ничего, он только еще сильнее прижал к себе сидящего у него на коленях сына и
