язык и, как с ним бывало в состоянии озверения, шея и лицо начали багроветь, а кончики усов попытались принять вертикальное положение.
- Не выезжал, товарищ полковник!
- Никого не выпускать, все увольнительные отменены до моего распоряжения.
- Курсант Адаменко!
- Я!
- К ректору! Бегом!
- Да слышу я.
Чуть позже в кабинете ректора генерал-майора Бовсуновского Владимира Михайловича состоялся следующий диалог:
- Григорий Митрофанович, я думаю, ты и сам прекрасно понимаешь, что, если я отчислю этого сосунка, то начальник КВШ (Киевская высшая школа милиции) его все равно восстановит. Не восстановит он, тогда восстановит министр. Ты же сам знаешь, кто его мать.
- Но ведь из Харьковской академии его как-то же отчислили, и из Симферопольского института тоже.
- Да, и каждый раз его восстанавливали и вот теперь восстановили у нас.
- Он наглядный пример того, что Пакт о Воссоединении принес Киеву не только свет и отопление, но и некоторые проблемы. Хотелось бы надеяться, что мы Адаменко больше не увидим.
- Не смеши бога, рассказывая ему о своих планах. Он все равно максимум лет через пятнадцать станет генералом, даже с дипломом дворника. Однако, Митрофанович, тут ты прав - спускать тоже нельзя. Если позволить курсантам безнаказанно подобное скотство, то через неделю об нас ноги вытирать любое говно будет. Придется звонить матери.
Спустя каких-то 10 минут по поводу судьбы курсанта первого курса Романа Витальевича Адаменко был достигнут консенсус. Еще через 20 минут уже бывшего курсанта Адаменко, отчисленного из училища по собственному желанию, генеральская 'Волга' везла в недавно построенный для новоявленной элиты комплекс правительственных дач 'Киевская Русь'.
На улицах было слишком неспокойно, чтобы ректор подставил свою голову, позволив сыну высокопоставленных родителей выйти за ворота училища самостоятельно, особенно учитывая, что у него только носки стоили с хорошую зарплату. Хотя бывшие еще полгода назад заурядным явлением уличные грабежи средь бела дня практически сошли на нет в вечернее и ночное время, граждане предпочитали без острой необходимости на улице не появляться. Будь Адаменко сыном простых смертных, он бы переночевал в Училище, а на утро на общем построение зачитали приказ и вывели б за ворота.
Роману в любом случае не грозило добираться домой ни на такси, ни тем более общественным транспортом, который с недавних пор вновь начал регулярно выходить на маршрут. Ему было достаточно сделать звонок из еще диковинного в Киеве мобильного телефона, и начальник УВД Киева лично прибыл бы, 'сгорая от желания' отвезти сына начальника Инспекции по личному составу, куда тому вздумается. Адашик и был пофигистом, но глупцом его никто бы не назвал: он понимал, что принятие им предложения ректора о поездке на задрыпанной 'Волге' будет свидетельством того, что он не в обиде и не подложит при случае кучу говнеца.
Роман ехал домой не один. За проведенные месяцы в училище он сдружился только с двумя - второкурсником Захаром Сергеевым, который был лаборантом кафедры криминалистики и находящегося при ней кабинета информатики, и единственным преподавателем информатики - старлеем Виталием Жигуненко. Захар, будучи талантливейшим самоучкой под руководством Жигуненко в 97-98 годах тянул свой крест в виде траханья с кучей старого железа, в котором самыми современными были несколько 'пятерок'.
Их знакомство состоялось в сентябре 99-го, когда вместе с переданными (по причине морального старения) 'стопятидесятыми пентюхами' из Симферопольского института внутренних дел в училище поступил приказ министра внутренних дел о восстановлении в Училище курсантом первого курса бывшего курсанта Симферопольского института Адаменко Р.В.
В первый же день Адаменко заявился в кабинет Жигуненко с предложением взять второго лаборанта и заодно перенести из компьютерного зала в кабинет еще один стол и компьютер. Старлей, будучи весьма неглупым человеком, на несколько секунд замер, уставившись в одну только ему известную точку, и после короткого размышления кивнул и выдвинул условия:
- В кабинете безобразия не нарушать и водку не пьянствовать. Особенно без меня! Подчеркиваю - особенно! Также в кабинет - никого из посторонних, кроме Захара, естественно, а то я материально ответственное лицо, тут у меня матценности, если что, мне никакой зарплаты не хватит.
- По рукам, - ответил Роман, получая ключ от кабинета.
Сейчас же свеже отремонтированная 'Волга' неспешно направлялась в сторону Бориспольской трассы - единственной условно скоростной дороге в Киевском регионе. Неспешностью езда по Киеву объяснялась не загруженностью улиц, как раз наоборот - машин было мало, - а тем, что у водителя была выработанная годами привычка аккуратно объезжать многочисленные выбоины, которые до последнего времени в лучшем случае пару раз в год засыпали щебенкой.
Ехали молча. Роман в который раз рассматривал Киев и по-прежнему поражался, сравнивая наблюдаемое с детскими картинками прошлого, оставшимися в его памяти. Тогда, десять лет назад, накануне развала Союза, его родители по счастливому стечению обстоятельств получили заманчивые предложения - мать повышение по службе, отец возможность вновь заняться бизнесом, который пришлось оставить после тяжелого ДТП. В памяти десятилетнего мальчишки остался город, в котором буйно цвели каштаны, город, утопающий в зелени, город, стоящий на крутых склонах Днепра и сверкающий многочисленными золотыми куполами. Недаром в иностранных туристических справочниках того времени Киев называли 'городом в парке', поскольку половину территории города таки занимали парки и скверы. Сейчас же каштаны, как впрочем, и все остальные деревья практически исчезли - их вырубили для буржуек. Вообще же Роману Киев больше всего напоминал город апокалипсического будущего из дешевых американских фильмов - разбитые дороги с остатками асфальта, практически полное отсутствие машин и людей, разобранные на металлолом заводы и фабрики. Особое чувство ирреальности происходящего вызывало зрелище тех же склонов, на которых уже два года перемешанные с землей валялись остатки Киево-Печерской лавры, на территории которой в начале девяностых 'элита', разбогатевшая на приватизации и спекуляциях возвела огромный тридцатиэтажный жилой комплекс. Как потом выяснила комиссия, супер элитное жилье представляло собой 'макет в натуральную величину', который и простоял всего-то пять лет. Тогда весь мир обошли кадры многотысячной ликующей и празднующей массы пэрэсичных громядяг (рядовых граждан) на Майдани Нэзалежности (Площади Независимости) бывшей площади Ленина которые отмечали гибель почти полных многолетних составов ненавидимых за внедренную ими нищету и бесправие Верховной Рады и Кабинета министров. Волею случая катастрофа произошла ночью, когда 'элита' изволила почивать.
Тем временем машина выехала на трассу и начала набирать скорость. Вдоль дороги потянулись непрекращающиеся заборы коттеджных городков и небольших поместий - несмотря на всеобщую нищету, в стране, где существуют денежные знаки, как известно, существуют и люди, у которых их если и не сверх много или очень много то, по крайней мере, достаточно. Этот народ предпочитает селиться вдоль Бориспольской трассы по вполне понятным причинам. Во-первых, единственная скоростная дорога в столицу Новороссии - Днепропетровск. Во-вторых, заодно и международный аэропорт недалеко: да появись на свете какой Стенька Разин, по скоростному пути намного легче будет бежать на юго-восток. Хотя, конечно, большинство 'престижных коттеджных городков с элитными соседями', как преподносилось в рекламе, были самыми заурядными коттеджами эконом-класса.
- А ведь эта доморощенная элита даже не подозревает о своем скором конце. Дурачки, думают, что в Киев придут инвестиции для того, чтобы они их освоили, - размышлял Роман. - Реально у власти и кормушки останется всего ничего, да и то на вторых ролях. Недаром перед объединением год торговались, делили землю и другую недвижимость, сферы управления и бизнеса, доли в них.
От размышления его оторвал Виталик:
- У нас, вообще, какие планы намечаются?
- Разместимся у меня и сразу к моему другу - побухаем и в баньке попаримся, а завтра с утра на охоту
