– Ага.
– Это здорово. Черт! Я не люблю сходить с ума.
Джо пожал плечами:
– Когда ты уже сумасшедший, то и возражать нечего. Вот сходить с ума – это плохо.
Хини обдумал это замечание.
– Ага, – произнес он. – Полагаю, ты прав. – Он закурил следующую сигарету. – Сумасшедшие выводят меня из себя.
– К этому привыкаешь. – Джо опустил стекло, чтобы сплюнуть во тьму. – Вот буйных я не выношу.
– Она буйная? – спросил Хини с нездоровым любопытством.
Джо поколебался.
– Ага, – сказал он. – Мне не разрешается говорить о пациентах. – Он притормозил у заправочной станции. – Скройся из виду, приятель, – попросил он. – Мне надо все-таки думать о моей работе.
Хини откинулся назад.
– Мне бы сейчас выпить. Да, сэр, сию минуту я выпил бы с удовольствием.
Лицо Джо просияло:
– Могу достать тебе что-нибудь, если у тебя есть гроши.
– Настоящей выпивки. Мне не нужно какое-нибудь пойло. Хочется настоящей выпивки.
– Конечно. Что ты скажешь про напиток Маккоя? Парень гонит его сам, прямо тут. Это будет стоить пару баксов, но это настоящее молоко тигра.
Хини полез в карман брюк и извлек два доллара.
– Возьми, – коротко сказал он.
Джо вылез из машины и пошел в конторку. Он вышел оттуда через несколько минут, неся керамический сосуд емкостью в галлон. Хини протянул руку и взял этот кувшин.
Джо стоял, наблюдая, как Хини вытаскивает пробку зубами и осторожно подносит кувшин ко рту. Потом Хини сделал большой глоток и моргнул. Он закашлялся и принялся растирать свое горло ладонью.
– Ага, – выпалил он, когда сумел перевести дух. – Этот Маккой в порядке.
Джо переминался с ноги на ногу, озабоченно поглядывая на кувшин. Но Хини не обращал на него внимания. Он сделал еще один долгий глоток и только тогда не спеша протянул кувшин Джо.
– Бог ты мой! – выдохнул он. – Эта штука дошла до самых моих пяток.
Джо любовно охватил кувшин и приклеился к нему ртом.
Прошла целая минута. Хини наклонился вперед.
– Эй! – крикнул он грубо. – Уймись! Эй! Отвали, слышишь?
Джо оторвался от кувшина с содроганием. Его глаза затуманились. Он возвратил кувшин.
– Довольно мило, – заявил он. – Прекрасная отрава.
Хини взглянул на Джо с восхищением.
– Ты, верно, наладился это пить? – спросил он.
Джо вытер рот тыльной стороной ладони.
– Ага, я вполне умею это пить. Но оно влияет на меня как-то тайком. Вдруг я р-раз… и отключаюсь.
Хини не слушал, он снова был занят кувшином.
Когда он закончил, Джо сказал:
– Пойду взгляну на мою пациентку, а потом мы рванем.
– Конечно, дай ей тоже выпить… Тяжело быть сумасшедшей.
Джо мотнул головой.
– Ей нельзя никакого питья. В том-то и беда у нее – слишком много было выпивки, – пояснил он, обходя «скорую помощь» и осматривая колеса. Расплатившись за горючее, он залез в кабину.
Хини спросил:
– Она в порядке?
– Ага, она спит, – ответил Джо, заводя машину.
Хини предложил ему кувшин.
– Глотни разок на дорожку, – сказал он.
Джо схватил кувшин и сделал долгий глоток. Он вернул выпивку с глубоким вздохом.
– Ну, приятель, – произнес он, надувая щеки, – это наверняка великий маленький вечер.
После пары дополнительных глотков Хини почувствовал себя таким веселым, что начал петь во весь голос.
Джо торопливо сказал:
– В этом фургоне нельзя петь.
Хини продолжал распевать, дирижируя зажатым в руке кувшином.
Джо испугался и остановил машину.
– Ради Бога, – взмолился он, – угомонись. Ты разбудишь мою пациентку, и тогда нас могут подвергнуть осмотру полицейские.
Хини разразился хохотом.
– Плюнь на это, Джо, – посоветовал он, делая еще один глоток из кувшина. – Не будь брюзгой. Держу пари, что ненормальной даме как раз может понравиться мой голос. Давай спой тоже.
Джо буркнул сердито:
– Прекрати. Никакой девчонке не понравится крик, какой ты поднимаешь… даже сумасшедшей.
Хини окаменел. Его улыбка превратилась в тяжелую злобную гримасу:
– Ага? Вот ты как? О'кей, ты, мягкобрюхий коротышка, мы спросим у нее, и ты сам увидишь.
Джо уперся.
– Черта с два мы это сделаем, – предупредил он твердо. – Ты утихомиришься, или я разозлюсь по- настоящему.
Хини протянул руку и отодвинул небольшую панель, отделявшую салон «скорой помощи» от кабины водителя. Он просунул голову в квадратное отверстие и воззрился, помаргивая, в полутемный салон. Он дотянулся до выключателя, и там вспыхнул яркий свет.
Джо повторил сердито:
– Угомонись. Этого нельзя делать.
Хини его не слушал. Он с любопытством глядел на койку, укрепленную в салоне. Кто-то лежал там под одеялом.
Он продвинулся ближе к койке.
– Эй! – позвал он. – Дайте-ка взглянуть на вас.
Фигура зашевелилась и медленно села. Хотя яблочное бренди добавило ему храбрости, он почувствовал, как холодок прошел у него по спине, когда она приподнялась. Его всегда пугали вещи, в которых он ничего не понимал. Сумасшествие пугало, пожалуй, больше всего. Он испытал чертовский шок, когда она села. Он смутно представлял ее себе старой и уродливой, потому что связывал безумство с увяданием.
На эту дамочку приятно было смотреть. Она была не только красива, но все было при ней. Цвет ее лица, сонная страсть в ее глазах, маленькие, полные, сильно накрашенные губы, мягкий, золотистый отблеск ее волос. Ее красота поразила Хини как удар. Он уставился на нее, его челюсть слегка отвисла, налитые кровью глаза остекленели.
– Ради Бога! – выговорил он еле-еле.
Она посмотрела на него с видом крайне озадаченным.
– Кто вы такой? – удивилась она и затем добавила торопливо: – Пожалуйста, выпустите меня отсюда.
Хини так смутился, что отпрянул назад и задвинул панель. Потом он вытащил платок и вытер повлажневшие ладони.
Джо раздраженно проворчал:
– Какого черта! Ты соображаешь, что делаешь?
Хини посмотрел на него с подозрением.
– Погоди минутку. Эта дама не больше спятила, чем я. Что за шутки?
Джо проговорил, запинаясь:
