моих тряпочках?
Я здорово озлобилась и только ждала резкого слова, чтобы высказать все, что я думаю обо всей этой гоп-компании.
– Не ругайся, – пробурчал Борман, – дело пахнет керосином. Похоже, Боря решил начать войну, иначе не объяснишь его действия.
– И ты решил купить мир моим шмотьем? – проявила догадливость я. – Гениально! Сам придумал или Костик подсказал?
Борман мудро не отреагировал на мои выпады.
– Чем объяснишь новости? – спросил он.
– А Зинаиду Кудрявцеву в самом деле не твои люди убрали? – уточнила на всякий случай я.
Борман побагровел и рявкнул:
– А мне-то это зачем?
– А я откуда знаю? – огрызнулась я, но тут же, решив проявить великодушие, высказала предположение: – Ищут деньги! То, что проверили квартиру Петрова, а потом начали подчищать его и Нинины связи, говорит только об одном... Точнее, о двух возможностях: или ищут деньги, или мстят. В обоих случаях ты, Сан Саныч, – первое заинтересованное лицо. И так подумают и в милиции.
Борман покачал головой.
– Не моя работа, точно! – задумчиво произнес он. – Но ты права, все косяки попрут на меня.
– Следовательно, это делает тот, кто думает, что нашел концы.
– Боря, больше некому, – сказал Борман. Затем встал и заговорил веско и твердо: – Я хочу тебя спрятать, Танька. Кажется, за дело взялись ребята серьезные. Если в тебя раз стрельнули, то так дело не оставят, на второй раз точно попадут...
Я не стала спорить. С детства уважаю логику.
– Если убьют еще и тебя, то мне туго придется, – продолжил Борман. – Костик уже нарисовался с тобой, художник твой тоже свидетелем пойдет.
Я промолчала, хотя перспектива быть прикрытием задницы Бормана была вовсе не тем, чего мне очень бы хотелось от жизни.
– Предлагаю тебе съездить отдохнуть на дачку. Есть у меня одно тихое местечко. Костик отвезет.
Эти слова Борман произнес безапелляционным тоном, и я, посмотрев на часы, только пожала плечами:
– До ужина успеем доехать?
– Без проблем!
– А какие новости про Ирину и Макса? – спросила я, надеясь, что радиостанция ОБС – «одна баба сказала» – могла и ошибиться: вдруг они живы?
– Два обгоревших трупа, – сморщившись, сказал Борман. – Что-то взорвалось, а потом возник пожар. Версия взрыва газа не проходит: при такой мощности взрыва любой пожар в замкнутом помещении просто крякнул бы, не разыгравшись. Покушение, без сомнения. У следствия две версии: работа Макса и связи Ирки. В первом случае цепляют Борю, потому что Макс – его человек. Во втором – меня, потому что Ирина была подругой Нинки, а Нинка меня кинула, это всем известно.
– А тебе известно, что до того, как подружиться с Ириной, Макс был любовником Нины? – небрежно спросила я.
Борман вздрогнул и посмотрел на Костика, Костик в ответ пожал плечами.
– Ты это точно знаешь или просто так треплешься? – хрипло спросил Борман.
– Мне так сам Макс сказал, и Ирина потом подтвердила, – объяснила я, – нет причин сомневаться.
– Дела, – протянул Борман и снова взглянул на Костика.
– А может, это был Макс тогда в машине? – спросил он.
Костик с усилием потер лоб.
– Да не похоже, – ответил он, – тот суше был. Макс – братан крепкий, накачанный... был. Нет, это не он. Точно.
– Если менты докопаются до связи Макса с Нинкой, то и его на меня могут повесить, – задумчиво произнес Борман и тут же, уже жестко, добавил: – Короче, предстоит разборка с Борей. Иного не дано. Обнаглел старый хрен, совсем совесть потерял.
Борман, принявший решение, стал резок и решителен. Он скомандовал Костику, тот подхватил мои вещички и побежал к выходу.
Вот так и получилось, что моя мечта принять ванну и отдохнуть исполнилась только наполовину: я получила первое, а второго, в смысле отдыха, пока явно не предвиделось.
Мы спустились вниз все вместе. Кроме Жени, разумеется, которому я выдала энную сумму денег за беспокойство и пожелала творческих успехов.
Костик получил на сегодня новую машину. Ею оказалась слегка битая по морде белая «восьмерка». Он загрузил мою сумку в салон, я села справа на переднее сиденье и закурила.
Дело Петрова стремительно обрастало сложностями, и конца им видно не было.
Глава 13
«Дачка» Бормана оказалась обычным деревенским домом в обычной расейской деревне на берегу Волги. Тут, правда, нужно уточнить: понятие «обычная» для деревни в данных широтах означает, что деревня эта – умершая и заброшенная. Такой она и была – десяток домов, в которых жили две или три старухи, причем непривычному к таким пейзажам городскому человеку эти домики показались бы необитаемыми. Тем более что в деревне еще – или уже – не было электричества. Зато наличествовал, как оказалось, газ, чему я удивилась.
Осмотревшись во дворе «дачки» и вдоволь налюбовавшись на ее пооблупившиеся стены, я решилась наконец ознакомиться с интерьером домика, внешне ничем не отличавшегося от остальных. Единственное, что его отличало, так это то, что стоял он на отшибе и забор, окружающий «дачку», был в некоторых местах подновлен.
Внутри оказалось вполне прилично. С поправкой на деревню, конечно же. В единственной, зато большой, комнате стоял стол, несколько раскачанных стульев, широченный диван, приготовленный, наверное, для одновременной спячки всего личного состава бригады Бормана. На стенах висели три или четыре плаката с красотками, у входа имелся рукомойник, правда, сильно запыленный. В углу под картонной коробкой стоял даже небольшой генератор электрического тока, работающий на бензине. В общем и целом все было бы даже романтично и увлекательно, если бы не недавние убийства и не присутствие Костика в роли то ли телохранителя, то ли сторожа, излучавшего почему-то счастье и удовольствие. А вот мое настроение было вовсе не радужным. И хотя явных предпосылок к тому пока не виделось, но в голове у меня навязчиво завертелся старинный мотивчик с одной бесконечной строчкой: «И никто не узнает, где могилка моя».
Пробормотав эту фразу непроизвольно и вслух, я закончила осмотр дома и снова вышла во двор, немного успокоенная увиденным. Посмотрев на темнеющее небо, я закурила и подумала, что, может быть, все не так плохо, как кажется с первого взгляда.
Костик, пыхтя от тяжести, достал из машины, поставленной перед калиткой, и протащил мимо меня две канистры, по пути весело предложив:
– Можешь начинать готовить обед, Танька. Жрать хочется, аж переночевать негде.
– Хочешь жрать – вари сам, – меланхолично посоветовала я ему и достала свой замшевый мешочек. Мне стало интересно, что же будет дальше и когда наступит это «дальше». Зависнуть у черта на куличках, даже в гостях у Бормана, на неопределенное время... Нет, сие никак меня не устраивало.
Глянув в последний раз на Костика, затаскивающего в домик сумки с сухим и мокрым пайком, я вошла вслед за ним, легла на жутко заскрипевший под моим легчайшим весом диван и разбросала гадальные кости перед собой на полу.
9+14+35. «Мужество не подведет вас в минуту опасности».
Задумчиво посмотрев на расклад, я убрала кости обратно в мешочек, бросила его в сумку и вынула из нее сразу три необходимые мне сейчас вещи: новую пачку сигарет, документы и пистолет.
Костик, проходивший в тот момент мимо, замер с полуоткрытым ртом.
– Воевать собралась, Танька? – спросил он. – А с кем, если не секрет?
