Старик нервно смеется. Около минуты требуется ректору, чтобы прийти в себя.
— Все просто замечательно. Если не считать маленьких, я бы сказал крохотных, побочных эффектов. Вроде элементарного стирания границ.
???
— Воронка в состоянии свести все пространство вокруг в одну единственную точку, точку внутри себя самой.
— А если проще?
— Мы все умрем, — злобный взгляд, обращенный к Эдуарду, свидетельствует о наличии серьезных претензий со стороны милорда Цитры. — Понятнее некуда, я полагаю?!
Ацтек задумчиво потирает подбородок. Поведение ректора в свете сказанного уже не вызывает протеста.
— Да уж.
Дана прижимается к парню.
— Я могу воспользоваться этой штуковиной для перемещения? — вопрос звучит отнюдь не риторически.
— С вашими способностями легко. Ваш иммунитет к магии здесь только на пользу. Не развалитесь по дороге. Наверное.
Зарождающаяся усмешка быстро угасает. Хищная улыбка и пробирающий насквозь взгляд Ацтека не раз позволяли выиграть бой еще до его начала. Встретив их, архимаг теряется.
— Мне необходимо найти Элен и Георга Пятого, а после переместиться к ним.
Цитра никогда прежде не видевший герцога в предбоевом трансе уже не так уверен в себе и не так озлоблен.
— Настроится на волну одного из правителей при вашей степени родства не сложно, — маг поправляет плащ, старательно скрывая дрожь, обвившую ладони. — Я помогу, но использование воронки ставит под угрозу само существование острова.
'Интересно как он пришел к таким выводам? Хотя не важно, программисты должны заткнуть дыру в ближайшее время'.
Выбирать приходится, основываясь на степени риска и новых приоритетах.
'Моя цель встретиться со всеми испытателями и остановить эксперимент, все остальное неважно — тепло руки Даны, единственная достойная преграда'.
Два взгляда встречаются в момент пика сомнений.
— Я с тобой, — мягко шепчет девушка, так словно речь идет о походе в булочную.
— Не вздумай. — В конце Эдуард ставит жирную точку, окончательно закрывая тему. — Это не шутки. То, что для меня риск, для тебя гибель. Я не собираюсь делить тебя даже со старухой смертью.
Цитра, прикрыв рот рукой, издает едва слышный хрюкающий звук.
— Милорд, не обижайтесь, но я знаю о сущности портала больше вас, — не обращая внимания на странную реакцию, констатирует герцог. — Уверяю, он исчезнет в ближайшее время.
Ацтек верит, что организаторы проекта не допустят разрушения модели. Ведь в таком случае ввод действующего образца придется перенести, а это в свою очередь серьезные финансовые потери и проблемы со стороны заинтересованных лиц во главе с дряхлеющим 'самим'.
— Помогите мне настроится на Георга.
'Надеюсь, ты знаешь, что делаешь', — говорит мимика помрачневшего ректора, искренне удивленного желанию Эдуарда нырнуть в смертельный омут. — Вынужден подчиниться вашей воле.
Между строк звучит 'Чтоб тебя разнесло на части!'
— Вспомните последнюю встречу с герцогом в мельчайших подробностях. Зафиксируйте момент прощания и взгляните в центр воронки.
— И все?
— Силы портала хватит с избытком, чтобы отфильтровать необходимую волну.
Эдуард сосредоточенно кивает, рука выскальзывает из объятий Даны. Долгих прощаний парень не выносит.
— Я вернусь, — два шага к краю, всплывающая в памяти улыбка Пятого с победным взмахом руки прощавшегося перед походом. Пристальный взгляд в бездну.
Земля уходит из под ног, небо вкручивается в водоворот, красные круги мелькают перед глазами, Эдуард начинает вращаться вокруг собственной оси, испытывая дикое головокружение.
'Погодите! А как Цитра узнал, что воронка это портал. По идее этого не может знать никто даже программисты. Ведь это лаг, ошибка'.
Сидеть в мягком кресле за чашкой чая в компании симпатичного собеседника чертовски приятно. Настя уже почти привыкла считать Грейса другом. В стенах 'Надежды' роскошь непозволительная.
— И все-таки это безрассудство… — капитан, в очередной раз, касается скользкой темы.
— Давай не будем о войне. Может у нас последний вечер, когда можно просто поговорить, — Настя поспешно останавливает порыв офицера. — Ты говорил, у тебя есть дочка, расскажи лучше о ней.
Грустная улыбка касается губ Грейса, разлука с родными дается тяжело.
— Мира прекрасная девочка, немного похожа на вашу служанку, такая же непоседа…
Настя тактично улыбается, притворившись, что внимательно слушает. Мысли уносятся далеко от уютной каюты, грозной эскадры и невероятного мира Альфы и Беты.
'Мой последний друг погиб шесть лет назад. Стоит ли начинать все сначала?' — вереница мыслей витает вокруг Лехи.
Шестилетняя девчонка в стенах интерната, одна против стаи озлобленных существ, объединенных лишь жаждой превосходства. Детский возраст не служит в 'Надежде' защитой от посягательств со стороны соседей по комнате и Табличка 6-11 на двери, в этом смысле равносильна приговору. 6-11 возраст обитателей комнаты и шестилетние здесь в самом низу иерархии. Слабых обирают во время кормежки, периодически избивают, подтверждая собственный статус, не говоря уж о начале периода полового созревания у старших.
Новенькой в этом мире заведомо предрекается незавидная судьба.
Настя задумчиво крутит в руках чашку с остывающим чаем, рассеяно кивая в ответ на слова Грейса.
Леха, десятилетний мальчишка, научивший всех себя уважать. Странно, но, не обладая яростью берсеркера и бескомпромиссной жестокостью, что ценилось в интернате, Леха считался опасным противником. И не только благодаря недюжей для его возраста физической силе. Хладнокровие и верность данному слову, такие редкие и нелепые в мире подлости, заставляли окружающих сторониться мальчишки.
— Тронешь ее, руки переломаю, — не грана эмоций, чистая констатация.
Почему он заступился именно за нее?
Неизвестно. Однако его защита помогла принять новый мир, научиться не только выживать, но и жить в нем.
Комната 12–20, роковая для Лехи. Ему было шестнадцать, когда им довелось встретиться вновь. Насте вновь пришлось попасть в незнакомый мир, и снова на пути врагов появилась грозная преграда. Стас год терпел угрозу собственному господству в лице сопляка, пытавшегося командовать с кем ему спать, а с кем нет. Желание изнасиловать Настю, будучи однажды пресеченным в грубой форме зрело и крепло. Несмотря на превосходство в возрасте Стас не рискнул напасть в одиночку на Леху. Парня избивали втроем, вымещая страх и злобу, не остановившись даже тогда, когда Леха потеряв сознание, перестал сопротивляться, даже тогда когда его сердце остановилось, а лицо превратилось в кровавую кашу.
Под бурный хохот отброшенная в сторону как тряпичная кукла Настя пытавшаяся заступиться навсегда запомнила ощущение мира вокруг. Удары по распластавшемуся на бетонном полу телу, смех многочисленных зрителей и ни одного взгляда сострадания.
Неожиданная волна дрожи едва не заставляет выронить чашку.
— Вы о чем-то задумались?
— Извини, продолжай.
