– Вы знаете его? – неподдельно удивился Леонид.
– Да, это Валерий Скамейкин, от которого, слава богу, пять лет назад моя Наташа убереглась. Да, видать, не суждено было ей пожить спокойно в этом мире…
– Я не убивал, – сдавленно проговорил Скамейкин. – Это вот она может подтвердить.
И он неопределенно кивнул в мою сторону.
– Она? – насмешливо спросил Иннокентий Станиславович. – Очень интересно.
– Самое интересное, что он действительно не убивал, – твердо произнесла я. – Потому что у него не было мотивов.
– Мотивов? – переспросил Белокопытов, потом сглотнул слюну и уже хрипло выдавил: – А для уголовника достаточно того, что он когда-то хотел жениться на Наташе, вернее, на моих деньгах… А у него это не получилось, он еще в тюрьму загремел вдобавок. А сейчас вышел и мстит. Вот вам и мотивы.
Тут в разговор вступил Аркадий.
– Как это жениться? – хмуро спросил он. – Я его не знаю.
– А тебя, лох, и не спрашивают, – злобно просипел с пола Скамейкин. – Молчи лучше!
– Бандит настоящий! – выпучив глаза, проговорила тетя Рита и выскользнула на кухню выпить валерьянки.
– Где ты его взял? – по-деловому спросил Белокопытов у Леонида.
– Напал на меня только что. Я подъезд отрабатывал, наружкой, значит, – также по-деловому начал докладывать Леонид. – А этот мне нож к горлу приставил и говорит, мол, где бабки, гони бабки!
– Какие бабки? – нахмурился Белокопытов. – Ничего не понимаю.
– Которые у вашей дочери вроде были. Я сам точно не понял, чего он там мне гнал. Я его, естественно, успокоил, потому что ножом меня на испуг не возьмешь, – с гордостью за себя заметил Леонид. – Потом приволок сюда, он тут перья распушить пытался. А тут и вы пришли.
– Дай-ка нож посмотреть, – попросил Иннокентий Станиславович.
Леонид вытащил из кармана финку.
– Ножик серьезный. Будешь признаваться или ребятам отдать, сволочь? – вскипел Белокопытов, видимо заново переживая убийство дочери.
– Да не убивал я ее! – вдруг заорал Скамейкин. – Она мне бабки была должна, чего я, дурак, что ли, убивать ее?
– Деньги? Наташа должна была тебе деньги? – Белокопытов аж присел от удивления и заглянул Скамейкину в лицо.
– Да. За то, что я буду молчать, от кого она Кирюшку родила.
В комнате наступила тяжелая тишина, которую нарушил несколько секунд спустя кашель больного Артемия Владимировича.
– А от кого… она Кирюшку родила? – пробился сквозь кашель обескураженный возглас Аркадия.
– От кого, от кого, – тут же передразнил его Валера. – Не от тебя же! Фраер прилизанный!
– Господи, да что происходит-то? – в сердцах воскликнула Алевтина Михайловна.
Скамейкин молчал, с ненавистью глядя на Аркадия.
– Так, – решительно вступил в разговор Иннокентий Станиславович. – А ну-ка, объясни, что ты тут плетешь! – И он пнул Скамейкина ногой.
Взглянув исподлобья на Белокопытова, Скамейкин проговорил:
– От меня она пацана родила. Она как раз беременная была, когда меня посадили.
– Ну, совсем хорошо! – ахнула тетя Рита, оторопело переводя взгляд с одного присутствующего на другого.
Иннокентий Станиславович нахмурился, Настя во все глаза смотрела на Аркадия, а последний, побледнев, медленно сжал кулаки и двинулся в сторону Скамейкина. Он не успел, слава богу, ничего ему сделать, потому что между ними быстро вклинился Леонид и перехватил занесенную для удара руку Аркадия.
– Не надо, парень, – по-хорошему посоветовал он. – Остынь лучше, тебе потом это дерьмо все нервы измотает.
В ответ послышалась неистовая брань Скамейкина, сквозь которую можно было разобрать обещание посадить Аркадия «на перо за гаражами». Леонид дал ему короткого тумака под ребро, и Скамейкин, вякнув, заткнулся.
– Да объясните же наконец, что происходит! – простонала Алевтина Михайловна, закрывая лицо руками, и разрыдалась.
Тетя Рита, чтобы принести хоть какую-то пользу своим присутствием, тут же кинулась капать сестре валерьянки. Испуганная Настя подсела к матери, обняла за плечи и стала что-то тихо говорить ей.
– Нет, дайте я с ним поговорю, – лицо Аркадия пошло красными пятнами, он пытался освободиться из цепкой руки Леонида.
– Я думаю, – вступила я, глядя на Скамейкина, – что теперь уж вам придется рассказывать все по порядку. Раз уж вы начали…
Иннокентий Станиславович метнул на меня быстрый взгляд, однако ничего не сказал. Вместо этого он подошел к Скамейкину и процедил:
– Если ты, мразь такая, сейчас же не объяснишь всего, я твоей дальнейшей судьбе не завидую. А ты садись рядом со мной, – взял он за плечи Аркадия и насильно усадил на диван.
– Да я уж все сказал, – буркнул Скамейкин. – Наташка ко мне пришла тогда на свиданку и сказала, что ребенок у нас будет. Я ей велел ждать меня, думал, она и ждет. А освободился, узнал, что она скурвилась и за этого козла вышла. Моего пацана какой-то урод воспитывает! И я решил, пускай бабки мне платит, раз такая дрянь!
– Ты ее шантажировал? – постукивая костяшками пальцев по подлокотнику дивана, уточнил Иннокентий Станиславович.
– Я просто сказал, чтобы бабки гнала, а то скажу, от кого у ней сын.
– Все слышали? – уточнил Иннокентий Станиславович. – Так-так, давай дальше.
– А дальше – все. Мы стрелку забили у цирка, а она не пришла. Я потом узнал, что ее убили.
– Кто? Ты?
– Да нет же! – заорал Скамейкин. – На фига мне это нужно было? Я-то надеялся, что она и потом мне бабки давать будет, куда ей деваться?
Иннокентий Станиславович невольно побагровел и едва сдержал себя. Аркадий, погасивший, видимо, вспышку ярости, теперь сидел с отрешенным видом, сдвинув брови, и смотрел куда-то в пространство. Настя бросала в его сторону робкие взгляды, но заговорить не решалась. В комнате повисла тишина. Каждый по- своему переваривал услышанное.
– Да вы не стремайтесь так, – неожиданно снисходительно заявил Скамейкин. – Я ж понимаю, вам неохота такого, как я, в родственниках иметь, это ж позор просто! – язвительно продолжал он. – Так я могу и не говорить никому, что тут при делах. Дадите мне бабки, и расстанемся тихо-мирно. Мне в вашу семейку набиваться тоже понта нет.
– Что-о-о? – взревел Иннокентий Станиславович, вскакивая с места. – И у тебя, босота, еще хватает наглости у меня деньги требовать?
– Нахал парень, – качая головой и на всякий случай загораживая от Белокопытова Скамейкина, прокомментировал Леонид. – Иннокентий Станиславович, может, его скромности научить?
– С этим успеется, – процедил Белокопытов.
Он подошел к Скамейкину и, сжав его подбородок, четко сказал:
– Твой рассказ о шантаже слышали восемь человек. Кроме того, вооруженное нападение. И ты еще будешь мне тут угрожать чем-то? Короче, звони в милицию, – повернулся он к Маргарите Михайловне. – Скажи, пускай немедленно приезжают и забирают его. Скажи, у него нож при себе.
Тетя Рита, вновь почувствовав себя нужной, тут же воспряла, быстро закивала и помчалась звонить в милицию. До ее приезда в комнате висела тяжелая тишина, нарушаемая только натужным кашлем Артемия Владимировича.
Вскоре прибыла милиция, Скамейкина взяли под белы рученьки и увели, пообещав на прощание Иннокентию Станиславовичу, что разберутся с ним как следует. Успокоенный более-менее Белокопытов