Воспитывать ребенка лучше всего в стиле «избавителя». Здесь нужны примерно такие разговоры: «Не водись с этой девочкой. Она из плохой семьи». Впрочем, сгодится и стиль «преследователя». Главное, чтобы появился минус в позиции «ОНИ», потом все это наполнится конкретным содержанием в виде сословной, возрастной, половой, национальной розни.
Посмотрим же, как это делается. Ко мне на прием пришел М. - молодой мужчина 25 лет с внешностью английского шкипера и предъявил жалобы на головные боли, усиливающиеся при умственном и физическом напряжении, навязчивый страх, что лопнет сосуд в голове и начнутся те мучения, которые он испытал несколько лет назад, перенеся черепно-мозговую травму. Порой ощущает нехватку воздуха, что вынуждает его делать глубокие вдохи и закапывать в нос сосудосуживающие средства. Повышена утомляемость, иногда беспокоят сердцебиения, потливость, почти постоянно отмечаются подавленное настроение, внутренняя тревога, усиливающаяся при общении с малознакомыми людьми. Напряжение немного уменьшается после быстрого сгибания правой руки в локтевом суставе. Попытка удержать эти движения вновь вызывает напряжение. Частота движений — одно- два в минуту, при волнениях она увеличивается. Во время сна движения исчезают. Невроз навязчивых состояний — таков диагноз. Он легок и для неспециалиста. М. я госпитализировал.
А теперь давайте вместе проследим его жизненный путь. (Я пользуюсь в основном выдержками из автобиографии и отчетов М.)
Родился М. в семье служащего. Первым и единственный ребенок. Отец — известный в городе преподавателя иностранных языков и переводчик. Это внешне самоуверенный, имеющий узкий круг общения, рафинированный интеллигент, который увлекался литературой, философией, эстетик»». У него однажды после физического усилия появился навязчивый страх, что произошел разрыв кишечника. Обращался за помощью к психиатру. Состояние это прошло через две недели и более не повторялось. Мать — инженерно-технический работник. Тревожная и одновременно скандальная, старалась всегда настоять на своем.
В первые годы жизни физически и психически М. развивался нормально. Родители и бабушка, характер которой повторила мать, конфликтовали. В семье часто происходили скандалы. Отец обычно уходил к друзьям, а ссора между матерью и бабушкой продолжалась. Нередко бабушка разрешала спор таким образом: «Я иду топиться в Дон!» (Дом, где жила семья, располагался на набережной.) Тогда мать поднимала М. к форточке и заставляла кричать: «Бабушка, не ходи топиться!» Вот как описывает свои переживания М.: «Я плакал, не понимая, что все это означает, почему мама заставляет меня кричать, почему она меня шлепает, когда я не кричу, а просто плачу. Видимо, это повторялось не одна раз. потому что более яркого воспоминания детства в моей памяти нет». Уже в раннем возрасте у М. были затруднены новые контакты. «Мне было три года, я выбежал во двор, увидел в песочнице детей и подошел к ним. Тут одна девочка постарше набрала горсть песка, подождала, когда я подойду совсем близко, и бросила песок мне в глаза. Помню сильную боль я крик. Кричали наши матеря. Моя кричала: «Посмотрите, что сделала ваша Лариса! Она ослепила моего ребенка!» Ее мать отвечала: «А хоть бы и убила, вы еще одного заведете!»
Здесь, мне кажется, ключевой момент в формировании «ОНИ-». Но причиной тому не «плохая девочка», а семейное воспитание, которое сделало мальчика напуганным. Скорее всего он подходил к песочнице робко, неуверенно, и поэтому-то девочка и бросила ему в глаза песок. Здесь имеет значение и возникший скандал: своя мама защищала, а чужая мама вполне была готова к его смерти. Поэтому если позиция «ВЫ» из-за домашних ссор была неустойчивой, то после этой сцены значительно упрочилась. Что же касается позиции «Я», то здесь скорее всего плюс: роль судьи обязывает, а ведь бабушка его слушалась и не топилась.
Еще одно хотелось бы здесь подчеркнуть. Ребенок был орудием примирения между бабушкой и матерью. Он невольно выполнял ту самую роль, которую в семье ребенку играть труднее всего. Даже собаки в эксперименте давали нервный срыв, когда разница между кругом и эллипсом становилась трудно различимой. А каково детям, когда между родителями ссора и каждый из них тянет ребенка в свою сторону? Такие ситуации мы часто рассматриваем на тренингах и учим родителей выводить детей из своих конфликтов. Плохо, если ребенок против вас, но так же плохо, если он примет вашу сторону.
Но вернемся к М. Социоген уже сформирован. Теперь нетрудно представить, что будет происходить дальше.
М. определили в детский сад. Когда мать приводила его туда и собиралась оставить, он цеплялся за ее платье, начиная плакать, кричать, кусаться и царапаться. Когда же его все-таки отрывали от мамы, он забивался в угол и не подходил к детям, бегавшим вокруг него. «Я не помню, чего боялся. Вся атмосфера детского сада казалась нестерпимо чуждой, враждебной. Возможно, это была встреча с агрессивностью некоторой частя детей, которая заставила меня замкнуться». Так прошел месяц, м родители вынуждены были забрать М. из детского сада я продолжить воспитание в домашних условиях. Когда М. было пять лет, его как-то оставили надолго одного в квартире. С наступлением темноты ему стало страшно. Свет включить он не смог. Забился в угол и проплакал до прихода родителей. С тех пор у него появился страх темноты. Чуть позднее родители разошлись, и мальчик стал жить с мамой и бабушкой. В семь лет у М. была диагностирована закрытая форма, туберкулеза: «В больнице я столкнулся с такой же невыносимой детсадовской атмосферой. Продержался здесь не более недели. Родные добились моего перевода на амбулаторный режим».
В школу М. пошел с удовольствием, но я там отношения с детьми не сложились, хотя один друг был. После серьезного конфликта возникло стойкое отвращение к коллективным действиям всякого рода. Когда больной учился в первом классе, Девочкин на 23 февраля подарили мальчикам игрушечные автомобили. Ребята, в том числе и М., договорились подарить одноклассницам на 8 Марта духи. «Задумано было хорошо. Все держались загадочно и с достоинством. Девочки пытались угадать, что же мы им подарим… И вот тут произошло событие, которое я так хорошо и отчетливо помню. Девочка, которая сидела со мной за одной партой, на перемене сказала мальчикам, что знает содержание подарка. Мальчики, не спрашивая, что именно мы хотим подарить, потребовали от нее имя информатора. Она назвала мое имя. Почему она решила так сделать, я не знаю.
Я стоял в конце коридора у окна и читал книгу, когда меня схватили и потащили в темный угол коридора. Там меня «распяли», как Христа, иа стенке. Несколько человек держали меня за руки и ноги, а остальные подходили и били кулаками и йогами. Били почти все: ребята, хорошо относившиеся ко мне, и хулиганы из «плохих» семейств, и безразличные ко всему. Каждый удар сопровождался криком: «Предатель!» Я не понимал, за что меня бьют. Мне сильно разбили нос, подбили оба глаза, наставили шишек на голове; все тело было в синяках. Те, кто держали меня, просили бьющих: «Держи теперь ты, я хочу ударить его сильнее». Казалось, прошла целая вечность. На самом деле перемена длилась десять минут. Когда прозвенел звонок, все бросились в класс, оставив меня лежать на полу. Я с трудом встал и побрел домой, не надевая пальто.
Эта история прогремела на всю школу. Было закрытое разбирательство. Девочка, «настучавшая» на меня, сказала, что она пошутила, все участники избиения подходили ко мне гуськом извиняться (неискренне, конечно). Я же вынес из этой история глубокое убеждение: жизнь устроена несправедливо, в ней хозяйничает физическая сила, люди предпочитают не думать, а вешать ярлыки, коллектив лишь усиливает эту несправедливость и жестоко подавляет всякое проявление индивидуальности. Также появилась неприязнь к женскому полу. Не люблю я с тех пор и праздник 8 Марта. Что-то неприятное шевелятся в глубине души в этот день».
А теперь позвольте мне прервать повествование. Внешне все это представляется как досадный случай: в классе оказалась маленькая негодяйка. Однако внимательный анализ показывает, что здесь — действие социогена. Если бы у М. в позиции «ОНИ» был плюс, он не стоял бы в конце коридора, читая книгу, а играл вместе с ребятами. (Конечно, негодяйка нашла бы кого-нибудь другого и пакость все равно бы сделала, так как она была в своем сценарии, но это уже совсем другая повесть.)
