мучное.
— Не сегодня, — сказала я, разделяя тефтелю вилкой. — Давай их сюда немедленно.
Тетя порадовалась моему заявлению, как радовался бы любой повар голодному клиенту.
— Как у тебя с Виктором дела, если не секрет? — спросила она, ставя передо мной блюдце с ромовыми бабками.
— Нормально, — буркнула я и, отодвинув пустую тарелку, придвинула к себе ромовую бабку.
— Ну, Женя, что значит нормально? — недовольно проворчала тетя. — Вы с ним встречаетесь?
— Практически уже живем вместе, — сдерживая улыбку, сказала я. — Я даже готовила ему.
— Он жив? — Тетя Мила улыбнулась собственной шутке.
Меня же это почему-то обидело, хоть я и не могла сказать, что кулинария — моя стихия. Вдруг глаза тети стали настороженными.
— Женя, а ты меня не обманываешь, вы правда встречаетесь? Может быть, ты опять занимаешься каким-нибудь делом, а мне рассказываешь сказки?
Мне пришлось применить все свои способности, чтобы убедить тетю в обратном. Она вроде бы поверила, стала выпытывать всякие детали. Тут уж я постаралась не проколоться, взвешивая каждое слово, и под конец допроса взмокла от напряжения. Тетя Мила мигом заметила мое состояние, однако не поняла, чем оно вызвано, решив, что я заболела.
— У тебя не температура ли? — спросила она озабоченно и приложила мне руку ко лбу. — Вроде нет. Может, на кухне жарко? Форточку открыть, что ли? — Она посмотрела на окно.
Часы на стене уже показывали половину пятого, поэтому я, осушив свой бокал, встала из-за стола. Предстояло еще проверить почту и навестить одного старого знакомого.
— Уже уходишь? — спросила тетя с сожалением.
— Нет, сначала поработаю за компьютером у себя в комнате, потом поеду, — ответила я.
Юзер оказался на высоте. Проверив кучу контор, он раскопал много интересной информации на Никиту. Денег на его личном счете было немного, всего один миллион сто двадцать тысяч рублей. По меркам воротил преступного мира — копейки, но для обычного полковника милиции сумма приличная, с зарплаты столько не отложишь. У его жены и дочери лежало на книжках примерно по двести тысяч. Так как с женой Никита не жил, не стоило и ожидать, что он будет класть на ее счет большие суммы. У матери и отца Никиты на счетах лежало соответственно шестьсот пятьдесят и семьсот пятнадцать тысяч, оба пенсионеры. У каждого в их семье было по отдельной квартире. У жены с дочерью были двухкомнатные квартиры, а у остальных — трехкомнатные.
Мне тут вспомнился эпизод разговора с Анжелой. Она говорила, что брат одолжил ей половину суммы за квартиру, которую они с Феофановым после свадьбы приобрели. Половина же суммы — это где-то под полтора миллиона. Я просмотрела информацию, как приобретались квартиры. Квартиры жены и дочери куплены за наличные. Квартиру матери Никиты оставил после смерти ее отец. Квартиры самому Никите и его отцу вообще подарили дальние родственники. Если эти подарки липовые, то наш бравый полковник легко отстегнул еще три миллиона. В сумме Никита обладал собственностью и потратил денег под десять миллионов. Вопрос — откуда? Его зарплату отметаем. Что остается?
Юзер раскопал, что Никита работал по совместительству в сети продуктовых магазинов «Народный» начальником службы безопасности с окладом сорок тысяч в месяц. У генерального директора этой сети оклад тридцать тысяч. Вроде бы подумаешь, но странности на этом не кончались. Оказалось, что по договору Никита осуществил монтаж системы сигнализации в четырех магазинах «Народный», получив за каждый по четыреста тысяч. Кроме этого, Никита являлся посредником в закупках товара для магазинов, зарабатывая на этом до трехсот тысяч в месяц. Тут не надо быть гением, чтобы понять, что творятся темные дела. У меня в голове сложилась стройная картина отмывания грязных денег, но откуда они шли?
Во внутреннем кармане лежал диск с информацией по делам, которые вел Никита. Я вставила его в компьютер, открыла, нашла нужный файл и еще раз просмотрела. То дело было в августе, спустя два месяца после ареста Мусаева, известного в Тарасове бандита. Его правая рука, Мирон, организовал сделку по покупке героина. Дело они замутили с коллегами из Таджикистана, курьеры которых прибыли в Тарасов поездом. За вокзалом возле гаражного кооператива «Электроисточник» всю компанию при совершении сделки задержали доблестные бойцы отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков во главе с Никитой Тимофеевичем Селивановым. Бойцы отряда быстрого реагирования подтянулись к месту, когда основные события уже произошли. В результате перестрелки Мирон и его компаньон Хохол были застрелены, один из таджиков ранен, второй сдался без боя. Однако самый интересный факт, что на месте сделки задержали Геннадия Зеленова по кличке Зеленый, до боли знакомого мне распространителя наркотиков. Этот хлюст как-то вывернулся, заявив в ходе следствия, что к мусаевским парням не имеет отношения. Он просто «бомбил» на своем стареньком «БМВ», а эти господа тормознули его и попросили довезти до вокзала, только и всего. В другой ситуации его признания вызвали бы у следователей лишь смех, но тут ему почему-то поверили, и он пошел как свидетель. Следствие выяснило также, что Мирон приехал на дело без денег. Он собирался банально «кинуть» таджиков, забрать пять кило героина, а наркокурьеров пристрелить. Поскольку Мирон и Хохол были мертвы, выяснить их настоящие планы не представлялось возможным, однако у меня имелись собственные предположения, которые я собиралась проверить, навестив Зеленого, лишь бы он был в городе и не смылся куда-нибудь.
Из тумбочки я достала свежую сим-карту, номера которой Зеленый не знал, вставила в сотовый и набрала домашний телефон Зеленого. Очень долго никто не отвечал. Я повторила набор. Если не ответит, придется искать его по всяким злачным местам. К моей радости, Зеленый ответил. Резкий злой голос резанул ухо:
— Да, чего надо?
— Сынок, позови, пожалуйста, Лизоньку, — сказала я в трубку старушечьим голосом.
— Ты, старая транда, — рявкнул в ответ Зеленый, — еще раз позвонишь, я тебя найду и башку оторву. Нет тут никакой Лизы.
— Да как ты смеешь, щенок! — прокаркала я в трубку. — Если не извинишься, в милицию позвоню.
— Пошла на хер! — ответил Зеленый в своем стиле.
— Да я в прокуратуру на тебя… — гневно пообещала я, но не успела договорить. В трубке зазвучали гудки. — Эх, молодежь! — сказала я своему отражению в зеркале дребезжащим голосом и радостно улыбнулась. Удача!
На подготовку к операции по раскрутке Зеленого я затратила не больше десяти минут. Сложила в спортивную сумку несколько необходимых вещей, небольшую кипу литературы ваххабитского содержания, оставшуюся у меня после недавнего дела, когда я столкнулась с группой террористов, решивших отсидеться в нашем тихом городке. Взяла еще пару гранат, что были спрятаны в тайнике за гаражами у дома тети Милы, как дополнение к методичкам исламистских фанатиков. Если придется сдать Зеленого правоохранительным органам, то пусть лучше им займется ФСБ, а не милиция, иначе он может внезапно повеситься в камере. Литература же поможет уберечь его от этого. Им займется ФСБ, а Никита уже не посмеет пытаться устранить опасного свидетеля.
От гаражей я прошла с полкилометра пешком. Затем села на автобус, проехала пять остановок, вновь пешком, свернула с проспекта Ленина на плохо освещенную боковую улочку, дошла до конца, повернула налево и уперлась в длинный трехэтажный дом, окрашенный в розовый цвет, с облупившейся штукатуркой, в пятнах и подтеках. Я прошла в подъезд соседнего дома, поднялась на третий этаж и с лестничной клетки понаблюдала немного за окнами интересовавшей меня квартиры. Освещенным было только окно в зале. Шторы на окне плотно задернуты, так что заглянуть внутрь не представлялось возможным. Пару раз тень хозяина мелькала на шторах. Зеленый выходил или в ванную, или в туалет. Щель между шторами на темном окне кухни была недостаточной, чтобы что-то разглядеть, однако свет, включенный в районе прихожей, позволял разглядеть силуэт человека.
— Что ж, рискнем, — сказала я себе. — Лишь бы он не сидел в квартире в полной тишине. Звук открываемого замка может его спугнуть, и тогда бандит натворит дел.
В голове промелькнула мысль, не выбить ли камнем в его квартире окно, чтобы отвлечь, а тем временем ворваться через дверь. Поразмыслив, я поняла, что номер не пройдет. Звон бьющегося стекла
