советовала. У меня есть человек, который сможет перевести деньги с вашей карточки на мою. Потом мы их безболезненно снимем в любом банкомате. Свою оплату за неделю вперед я попросила перевести себе на счет, вы же не против?
— Нет. Хорошо, я все понял, записывайте. — Он продиктовал пин-код — кодовое слово было «Витя».
— В каком банке заводили карточку? — спросила я, записывая на телепрограмме тетиным карандашом, которым она помечала интересовавшие ее телепередачи.
— В сбербанке, в центре, — ответил Феофанов. — Номер отделения не помню.
— Я знаю сама, сто двадцатое, — пробормотала я, барабаня карандашом по газете. — Плохо, что сбербанк. У них защита сильнее.
— Что, не сможете? — заволновался Феофанов.
— Не говорите глупостей. Прорвемся, — беспечно махнула я рукой.
— Воркуете, — бросила тетя Мила, вернувшись за оставшейся грязной посудой.
— Есть немного. — Я отнесла газету в свою комнату и вернулась с цифровым фотоаппаратом.
— Это зачем? — не понял архитектор.
— Надо серьезно поработать над вашим образом, Виктор Арсентьевич, вы слишком заметны.
Феофанов сел на стул к свободной стене, оклеенной светло-кремовыми обоями. Я сделала несколько снимков.
— Улыбнитесь, скажите «чиз».
Грустный клиент через силу улыбнулся. Сверкнула вспышка. Я опустила фотоаппарат.
— Отлично. Осталось придумать, где вам взять новую одежду, соответствующую образу, а остальное — вопрос почти решенный.
— Вы профессионал, вам виднее, — покорно кивнул Феофанов.
Тетя Мила принесла из своей спальни комплект постельного белья, подушку, плед и велела мне убираться с дивана. В половине первого в квартире наступила тишина. Тетя спала у себя в спальне, Феофанов похрапывал на диване, а я продолжала трудиться, как пчелка, за компьютером в своей комнате. Перво-наперво я послала Юзеру информацию, необходимую для перевода денег. Хакер пообещал, что все пройдет без сучка без задоринки. Перевод решили осуществить в десять часов утра. После этого с помощью специальной программы я обработала фотографии Феофанова на компьютере, пытаясь подобрать для него образ, способный изменить значительно внешность архитектора. Выбрав три варианта, я оставила окончательное решение до утра. Дальше по плану шло изготовление документов для Феофанова.
Глава 3
— У них лица какие-то отталкивающие, — недовольно поморщился Феофанов, разглядывая свои измененные изображения на экране монитора.
— Зато второй раз никто не взглянет, — парировала я.
— Ну почему вы так хотите меня изуродовать? — взмолился Феофанов.
— Потому что нельзя быть красивым таким, — буркнула я.
— А может, сделать из меня кавказца? Я смогу сыграть эту роль, — неожиданно предложил Феофанов и продекламировал с отвратительно фальшивым акцентом: — Эй, дарагой, слышыш, сколко сэйчас врэмень, вах, вах?
— Да-а, — протянула я, посмотрев на него долгим взглядом. — Вершина актерского мастерства. Знаете, что с такими кавказцами делает милиция?
— Ах да, милиция, — поник Феофанов. — Совсем позабыл об этом.
— Короче, делаем из вас старика, и баста, — твердо сказала я. — У меня уже готово пенсионное, так что нечего тут разглагольствовать, время поджимает.
Я разложила на своей кровати одежду, приобретенную за наличные у соседа с первого этажа. Сегодня в восемь утра я зашла к этому вредному старикашке и предложила сделку, от которой он не смог отказаться.
— Уж не надеетесь ли вы, Евгения Максимовна, что я надену это тряпье? — сварливо спросил Феофанов, узрев наряды доперестроечной эпохи.
— Наденете, наденете, — пообещала я и добавила: — Девяносто девять процентов стариков одеваются подобным образом. Кстати, парика для вас у меня нет, и седину придется наносить химическим способом, да и прическа у вас слишком аккуратная, будем исправлять.
— Слушайте, это уже чересчур! — Феофанов с паникой в глазах схватился за свои ухоженные волосы. — Я протестую!
— По вашей милости я ввязалась в ваши разборки с женой, готовые в любую минуту перерасти в смертоубийство, а вы еще протестуете! — Меня начинали злить капризы клиента. — Хотите расторгнуть договор и оказаться на улице?
Мое замечание здорово испугало Феофанова. Больше с его стороны я не слышала ни намека на недовольство. Превращение архитектора в пожилого мужчину заняло немногим более часа. Хорошо, что тетя Мила ушла в гости к своей подруге Марии Александровне, иначе бы она в секунду догадалась, что я надуваю ее с архитектором. Феофанов одевался, а я в это время перевоплотилась сама. Мне потребовалось гораздо меньше времени, чтобы загримироваться, так как образом «серой мышки» я пользовалась часто и уже набила руку.
Одетый в оливкового цвета пожеванный матерчатый плащ с круглыми блестящими металлическими пуговицами, Феофанов крутился перед зеркалом в прихожей, ужасаясь своему виду.
— Наденьте шляпу и перчатки. И возьмите вот это, — велела я, подавая ему деревянную трость.
— Какая тяжелая! — удивился архитектор, когда трость едва не выскользнула у него из рук.
— Стальной сердечник можно использовать как оружие, а со стороны будет казаться, что вы настолько слабы, что еле держите свою палочку, — пояснила я. — И не забывайте горбиться, шаркать ногами и кашлять. Старайтесь меньше разговаривать. Косите под глухого, страдающего маразмом старика.
— Постараюсь, — неуверенно сказал Феофанов.
— Не надо стараться, сделайте это, — резко сказала я. — Так, еще это, — на нос архитектора были надеты очки в толстой роговой оправе. — Вы еще плохо видите.
— В общем, моральный и физический инвалид, — вздохнул мой подопечный с грустью.
Я велела ему попрактиковаться, походить с тростью, привыкнуть к одежде. Сама же двинулась на кухню собрать в дорожную сумку немного припасов. Кто знает, когда теперь удастся поесть по-человечески. В сумку я положила также гримировальный наборчик, так как понимала, что придется не раз поправлять внешность и себе, и клиенту.
— Мне ваши вставные зубы очень мешают, — пожаловался Феофанов, трогая рот.
— Не прикасайтесь к лицу! — рявкнула я, засовывая в сумку аппаратуру для прослушивания, несколько микрофонов, передатчиков, мини-камер и других шпионских штучек, впрочем, не занимающих в багаже много места. В качестве средств защиты я выбрала метательные ножи, замаскированные в многочисленных пряжках пояса. Револьвер сунула в двойное дно дорожной сумки вместе с комплектом химикатов и парочкой запасных удостоверений. Баллончики с газом и электрошок я бросила в сумку вместе с вещами. Посмотрела на часы — половина десятого, время выступать. Одевшись, я взяла из шкафа зонтик, проверила нажатием кнопки, как из упора выскакивает игла, затем заправила его сильнодействующим снотворным.
— Ты прямо как на войну собираешься, дочка, — по-старчески дребезжащим голосом сказал Феофанов, проковыляв в комнату.
— Надо быть готовым к любым неожиданностям, — сказала я, глянув в последний раз в зеркало. — Идем.
На маршрутном такси мы доехали до банка почти на окраине Тарасова. Феофанов остался сидеть на лавочке перед девятиэтажным домом, а я пошла к банку, сжимая зонтик в руках. Прошлась сначала мимо,
