Я согласно кивнула.
— Одевается он прилично, — продолжала Стелла, прихлебывая кофе, — хотя типичный уголовник. У него это на роже написано.
— Да как же она с ним встречается? — недоумевала я. — Муж, что ли, не в курсе?
— Я тебе так скажу, Женя, — задумчиво произнесла Стелла. — Я их не понимаю. Не понимаю — и все тут. Особенно Василия Андреевича. Такой значительный мужчина, и с лица, и по положению, а позволяет ей, этой корове, вести себя как ей вздумается.
— Да, сложно все у них, — сочувственно поддакнула я. — Наверное, им так удобнее.
— Ей-то точно удобнее, — с ненавистью произнесла Стелла. — При нем она как кукла, глазками хлоп- хлоп, ручки вот так на груди сложит… «Вася, ты не забыл, что мне нужна новая шляпка?», «Вася, этот сорт кофе давай больше заказывать не будем, у меня глазное давление». Можно подумать, Василию Андреевичу одна забота на свете — вникать в ее капризы! Мне вот что удивительно — что этот Ветеран в ней находит? Вот в чем загвоздка.
— Ветеран?
— Ну приятель ее, — пояснила Стелла. — Кликуха у него такая, а как по-людски зовут — не знаю. Может, и вправду ветеран, только не Отечественной, конечно, а с Афгана или там Чечни.
— Так ты его видела?
— Один раз, на улице. Вместе с Евгенией в машину садились. Она потом за полночь домой явилась, вся потрепанная, и в глазах такой блеск, — ну знаешь, да, — который ни с чем нельзя перепутать.
— Во как, — с пониманием произнесла я, подливая ей еще кофе. — И что же, часто они встречаются? Не дома ведь, наверное.
— Еще бы! — усмехнулась Стелла. — У нее для этого особый день предназначен — по понедельникам, как часы, исчезает к обеду, а домой заявляется после полуночи. А у ее мужа в этот день совещания, так что он еще позже приходит, и сразу к себе. Вот такая семейная жизнь. Но я ведь тебе еще не все рассказала.
— Куда уж больше?
— Да ты слушай! Евгения-то не с улицы этого Ветерана подобрала.
— Отбила, что ли, у кого? — наугад спросила я и попала в точку.
— А то! — с оттенком зависти вздохнула Стелла. — У Маргариты и отбила!
— Ни фига себе! — присвистнула я, аж подпрыгнув на табуретке.
— Жизнь-то как иногда поворачивается! — Стелла прямо млела от своего рассказа.
— Нарочно не придумаешь! Выходит, этого уголовника-то сначала Марго подцепила? А мачеха — не будь дурой, и отбила?
— Все так, — подтвердила Стелла. — Ну тут уж Марго на Евгению прям волком смотреть стала. У них и раньше-то не все гладко было, а тут вообще!
— Война?
— Ну, не война, — замялась Стелла, — но друг дружке они бы глаза точно выцарапали.
— А тут еще Наталью убили, — подлила я масла в огонь. — А Марго, надо сказать, держится так, будто смерть матери ее и не касается.
— Железная девка! — восхищенно отозвалась Стелла. — Хватка у нее бульдожья. Вот только приятеля своего не удержала. Видать, мачеха еще круче падчерицы. Так что вот такая семейка…
Стелла начала закругляться. Она уже в третий раз смотрела на часы и нехотя переводила взгляд за окно — пора ей было идти.
Да и я, в общем-то, выведала все, что хотела. И даже более того. Оставалось все разложить по полочкам и приняться за дело всерьез. А что уж из этого выйдет — посмотрим.
Глава 11
Утром я позвонила Евгении Александровне и осведомилась насчет родственников Натальи. Вопрос был, конечно, весьма щекотливый, но Аникеева поняла его в буквальном смысле и насчет собственного мужа не заикнулась. Продиктовав мне адрес ее двоюродной тетки, Евгения Александровна осведомилась, как идут дела, и удовлетворилась обещанием подробного отчета через три дня.
Я поехала по указанному адресу, но никакой тетки в двухэтажном здании барачного типа, расположенном в Заводском районе, не застала.
Дверь была крепко-накрепко заперта, и как я ее ни дергала, ни стучала и ни давила на кнопку звонка, изнутри никто не подавал никаких признаков жизни. Я уж намеревалась было взломать эту деревяшку и полезла в сумочку за маникюрным набором, как услышала позади себя тихий скрип и тотчас обернулась:
— Ау, есть кто живой?
Вместо ответа за дверью раздавалось лишь учащенное дыхание с легкими хрипами. Стоявший там человек, по-видимому, был очень взволнован.
— Соседи! — ласково позвала я. — Мне бы к Евдокии Иванне!
— В больнице сейчас Дуся, — донеслось из-за двери. — В кардиологии, третий корпус, шестой этаж, сорок вторая палата.
«Дуся». Значит, человек, стоящий за дверью, — явно женщина, — немолод, раз зовет пожилую женщину уменьшительным именем.
— Ах в больнице, — разочарованно протянула я. — А я думала, сегодня же и расплачусь. Ну что ж, придется искать другого клиента.
Слово «расплачусь» подействовало магически. Дверь чуть приотворилась, и в проеме показалось старушечье лицо с острым носиком. Маленькие глазки внимательно и недоверчиво осмотрели меня с ног до головы.
— А вы по какому же делу? — осторожно спросила старуха.
— Да вот денег принесла, — похлопала я по сумочке. — Но, видно, не судьба.
— Так вы в клинику сходите, — посоветовала мне старуха. — Она там на стационаре.
— Не, — мотнула я головой. — У меня времени нет. Требуется вручить сегодня, а по больницам мне бегать недосуг!
— Да что за дело-то! — почти возмущенно воскликнула старуха.
— Так лотерея благотворительная, — пояснила я. — Нашей фирме принадлежит во-он та булочная. Ну мы в рекламных целях решили премировать каждого десятитысячного покупателя. Им оказалась Евдокия Ивановна, я ей деньги принесла, надо сегодня же выдать на руки и получить роспись. Шеф положил мне на это сорок минут. Но поскольку ее нет, то я даже не знаю, как быть…
Дверь уже была распахнута, и старуха с задумчивым видом стояла на пороге, заложив руки за фартук ладонями вниз. Казалось, она вот-вот созреет.
— И сколько же денег?
— Да немного, если честно, — триста пятьдесят рублей всего, — просто ответила я.
— Новыми?
— Конечно!
— Знаете что, вы пройдите-ка! — Старуха отстранилась, пропуская меня в дом.
Я не заставила себя дважды приглашать, и через пять минут мы уже сидели на кухне и пили чай с сушками и вареньем — сахара в доме не оказалось.
— Белая смерть, — серьезно говорила мне Зинаида Алексеевна. — Равно как и соль. Наркотики в свободной продаже — я их из рациона исключила.
— Мудрое решение, — отвечала я, впиваясь зубами в сушку. — Вы и не курите, наверное? Угадала? А я вот дымлю. Можно я в форточку?
— Кури, дочка, — милостиво соглашалась Зинаида Алексеевна. — Ты еще молодая.
Ее внезапное расположение ко мне имело веские основания. Старушка была не лыком шита и предложила мне свой план урегулирования придуманной мной ситуации. Надо сказать, он был весьма
