— Что это было, свободный? — спросил Голобол.
Рэднал улыбнулся.
— Жирная песчаная крыса. Это существо способно питаться растениями, накапливающими в листве соль. Жирные песчаные крысы широко распространены во всей Низине, особенно их много в районах, где влаги достаточно для оросительного земледелия.
— Похоже, вы большой специалист по этим тварям, Рэднал, — заметил Мобли.
— Мне хотелось бы знать о них гораздо больше, — ответил Рэднал. — Я их изучаю в свободное от обязанностей экскурсовода время.
— Терпеть не могу всех крыс без исключения! — заявила Носко вез Мартос.
— Ну, не знаю, — протянул Эпьтзак. — Некоторые экземпляры довольно симпатичные. — Супруги затеяли спор; никто не обращал на них внимания.
— Надо же! — хмыкнул Мобли. — Проводить все свое время, изучая крыс!
— А вы как зарабатываете себе на хлеб, свободный? — резко парировал Рэднал.
— Я? — Смуглое и плосконосое, лицо лиссонесца разительно отличалось от лица широкобровых, и все-таки биолог распознал мелькнувшее на нем выражение: маска человека, которому есть что скрывать. — Как я уже говорил, я приближенный нашего принца, да продлятся его годы!
Рэднал вспомнил, что эти слова действительно были произнесены и, возможно, даже отражали правду. Но не всю — внезапно осознал он.
Бснтеру вез Мапрабу на жирную песчаную крысу было совершенно наплевать. А вот листок, под которым та скрылась, его заинтересовал:
— Свободный вез Кробир, не могли бы вы объяснить связь между местными растениями и кактусами пустынь Двойного Континента?
— Собственно, никакой связи нет. — Рэднал одарил пожилого широкобрового неприязненным взглядом. Хочешь меня выставить перед всеми в глупом свете, да? — Их сходство проистекает из адаптации к одинаковым условиям. Эго называется конвергентной эволюцией. Если растения разрезать, сразу становится ясно, что они между собой никак не связаны. У молочая сок густой и молочно-белый, а у кактуса — водянистый и прозрачный. Рыбы и киты тоже походят друг на друга, но это потому, что они обитают в одной среде, а не потому, что они между собой в родстве.
Бентер слегка поник на спине своего осла, и Рэднал почувствовал в душе торжество, словно он только что победил эскадрон моргафских морских пехотинцев, а не вздорного старого тартешца.
На шипах пустынного молочая были нанизаны тушканчик, несколько кузнечиков, другие мертвые мелкие твари.
— Кто это вывесил их сушиться? — спросил Пеггол вез Менк.
— Коприт, — ответил Рэднал. — Большинство сорокопутов устраивают своеобразную кладовку на черный день.
— А-а, — разочарованно протянул Пеггол. Может, Глаз-и-Ухо вообразил, что кое-кто в Парке обожает мучить животных, и уже приготовился изловить садиста.
Тогло вез Памдал указала на нанизанную на шип ящерицу, которая, похоже, немало времени провела на солнце:
— Разве они способны питаться чем-нибудь столь сухим, Рэднал вез?
— Наверное, нет, — кивнул биолог. — Я бы, по крайней мере, не хотел. — Он дал ей время посмеяться, затем продолжил: — Коприт хранит в своей кладовке не только то, что собирается съесть; это еще и витрина для привлечения самочек. Особенно в брачный сезон. Самец будто говорит потенциальной партнерше: «Гляди, какой я славный охотник!» Коприты выставляют напоказ не только пойманную живность. Я находил на шипах яркие нитки, кусочки блестящего пластика, а однажды даже вставную челюсть.
— Вставную челюсть? — Эвилия покосилась на Бентера вез Мапраба. — Кое-кому стоит побеспокоиться.
Некоторые туристы невольно засмеялись, даже Эльтэак коротко хохотнул. Бентер бросил на узкоголовую девушку яростный взгляд; та не обратила на него никакого внимания.
Высоко в небе, почти неразличимые, виднелись две движущиеся точки. Рэднал предложил группе посмотреть вверх.
— Вообще этот край — райский уголок для стервятников. Восходящие от дна Низины теплые потоки воздуха помогают им бесхлопотно парить. Милые птички с надеждой ждут, пока один из ослов — или из нас — не окочурится. Тогда у них будет пир.
— А что они едят, если не подворачиваются туристы? — спросила Тогло вез Памдал.
— Сгодится безгорбый верблюд, кабан… да любая мертвечина! Количество стервятников невелико только потому, что земли здесь слишком скудны и не могут поддерживать большое поголовье крупных травоядных.
— Я видел иные земли, — вставил Мобли, сын Сопсирка. — В Дюваи, к востоку от Лиссонленда, целые стада мчатся по травянистым прериям, как это было до появления человека. Впрочем, за последние сто лет их изрядно повыбивали охотники… По крайней мере, так говорят дювайцы.
— Да, я слышал то же самое, — кивнул Рэднал.
— У нас здесь все по-другому.
Он повел рукой вокруг, как бы показывая, Что имеется в виду. В Низине было слишком сухо и жарко для травы. За землю цеплялся молочай и на вид пересохшие кустики — шипастая травохлебка, олеандр, карликовая пустынная олива (слишком маленькая, чтобы называться деревом). Растения поменьше жались в тени более крупных. Рэднал знал — повсюду разбросаны семена, только и ждущие первого дождика. Но в целом земля была пуста, словно море исчезло буквально вчера, а не пять с половиной миллионов лет назад.
— Я хочу, чтобы вы все хорошенько напились, — сказал гид. — В такой жаре лучше потеть, чем думать. Ослы несут достаточно воды, а вечером в лагере мы пополним опустевшие емкости. Не стесняйтесь — если не принять мер предосторожности, запросто можно умереть от солнечного удара.
— Теплую воду не очень-то приятно пить, — проворчала Лофоса.
— Простите, свободная, но Котлован-Парк не настолько богат, чтобы расставить повсюду холодильники для удобства туристов, — сказал Рэднал.
Несмотря на жалобу, и Лофоса, и Эвилия регулярно пили. Рэднал недоумевал — как эти, на вид глупые как пробки, девицы умудряются все же избежать настоящих неприятностей.
Эвилия даже захватила несколько пакетиков с сухим напитком, поэтому когда все туристы довольствовались теплой водой, она пила теплый, как кровь, фруктовый сок. Кристаллики порошка придавали воде и цвет крови. Рэднал невольно содрогнулся.
К Горькому озеру они пришли незадолго до полудня. Скорее, это была соленая топь; Далорц нес слишком мало воды, чтобы восполнить чудовищное испарение под палящими лучами солнца. Соляные отложения поблескивали белым среди грязных луж.
— Ни в коем случае не позволяйте ослам что-нибудь есть, — предупредил гид. — Вода несет сюда из подземных соляных слоев все, что угодно, местные растения и то выживают с трудом.
Туристы посмотрели вокруг и тут же убедились в правдивости этих слов. Несмотря на присутствие воды, окрестности Горького озера были бесплодны даже по меркам Низины. Лишь кое-где крохотные искривленные растения цеплялись за почву.
Бентер вез Мапраб, интересовавшийся, судя по всему, исключительно цветоводством, указал на одно такое растеньице:
— Что это — призрак растения, проклятого богами?
— Похоже, — сказал Рэднал. У кустарника были тоненькие, напоминающие скелет веточки, а чахлые листики отливали скорее белым, чем зеленым.
— Это соляница, водится только вблизи Горького озера. Соль, извлекаемую из почвенной влаги, она откладывает на всей своей поверхности, тем самым добиваясь двух целей: избавляется от соли и создает отражающий слой, снижающий температуру растения.
— А еще, наверное, эта соль делает соляницу не столь заманчивой для тех, кто может ею полакомиться, — добавила Тогло вез Памдал.
