отток хронов несколько замедлялся — заставляли некоторых людей замечать, что зима тянется медленней, чем лето). Именно благодаря хронам на Земле зародилась жизнь, для которой время — необходимое условие существования.
Вследствие космического катаклизма хронополе Земли изменило одно из своих основных свойств — эквипотенциальность. В тот день жители Сан-Франциско обнаружили Лос-Анджелес, лежащий в руинах после землетрясения 1907 г. Вся Земля как бы рассыпалась на бесчисленное множество областей, в каждой из которых царствовала своя эпоха Над разными участками земной поверхности установились разные потенциалы хронополя. Время над каждым участком теперь определялось погодой. Влажность воздуха, давление и облачность влияли на количество отраженной солнечной радиации, которая, в свою очередь, увеличивала или уменьшала плотность слоя хронов, так что местность, над которой вечером сгущались облака, могла оказаться утром лет на тридцать в прошлом.
Вместе с жителями небольшого города главные герои оказались в восьмидесятых годах. Им повезло, ведь ни в одной части Америки не появлялось области позже 1989 г. (и раньше 1881 г.). У Тома есть шанс дожить до воссоединения осколков разбитого зеркала мира, и его главный враг в этом — переменчивая погода. Среднее время существования «осколка» в одном периоде — две недели, дольше одна и та же погода держится редко. Люди, перед которыми встает неизбежность исчезновения, реагируют по-разному. Одни остаются, готовые уйти в небытие вместе со своим миром. Другие бегут в соседние области, пытаясь сохранить жизнь. Третьи (их немного и среди них главные герои), оказавшись в середине 1988 г., выбирают иной путь — продержаться до 1989 г. и, быть может, попасть в «нераздробленный» мир. Но, чтобы прожить полгода, надо научиться управлять погодой. И, как выясняется, на небольшом участке это вполне осуществимо. Единственная химическая фабрика на устаревшем оборудовании производит сорбент для конденсации облаков. Доменная печь выпускает теперь не сталь, а горячий воздух. Каждый делает все, чтобы повысить температурный режим. Для Тома, семья которого осталась в северных штатах, работа становится единственным средством, отвлекающим от мрачных мыслей. Он — вербовщик, разъезжающий по соседним «осколкам» и разыскивающий людей, умеющих работать и готовых на все ради пропуска в будущее.
Многие наши читатели попытались отгадать имя автора рассказа. Среди предложенных кандидатур лидируют Роберт Шекли, Генри Каттнер и Курт Воннегут. На самом деле это один из наиболее изобретательных современных писателей-фантастов — Гарри Тартл-дав, с которым мы познакомили наших читателей в предыдущем номере «Если», опубликовав его «хьюговскую» повесть «В низине» и интервью. В предисловии к интервью мы говорили о том, что именитый автор почти не известен отечественному читателю, однако в конце прошлого года издательство «АСТ» выпустило сборник Г. Тартлдава, куда вошел и рассказ, предложенный нами на конкурс. К сожалению, оригинальные идеи даже в фантастике весьма дефицитны, и издательство, готовя сборник, не прошло мимо того рассказа, который в свое время отобрали для перевода и мы. Так что некоторые наши читатели, возможно, уже знакомы с разгадкой.
Чувствуя свою невольную вину, издательство «АСТ» готово выступить спонсором следующего тура нашего конкурса. Вопрос нового тура будет предложен читателям после того, как они познакомятся с рассказом.
Нам остается сообщить, что ближе всех к разгадке авторской идеи подошли А. Филькин (г. Новониколаевка, Херсонская обл.), В. Туленов (Санкт-Петербург), Даша, которая почему-то скрылась под псевдонимом Д. Карпов (п. Лежнево, Ивановская обл.), С. Колесников (Тула). Но за шаг до правильного ответа оказались только два читателя — В. Гересимов (Новосибирск) и М. Липский (Нижний Новгород). Именно они увидели в предложенных отрывках не однонаправленный вектор времени — назад, в прошлое, — но постоянную изменчивость процесса, возможность управления временем с помощью изменения окружающей среды.
Итак, книги серии «Спектр» (Орсон Скотт Кард, Барбара Хэмбли, Пола Волски и другие) отправляются нашим призерам: Ю. Былинкину, Э. Ткаченко, В. Козлову, Т. Алешкину, В. Герасимову и М. Липскому.
А теперь — слово автору.
===================================================================== ========================
Том Кроуэлл вошел в тесную кухню своей квартирки и достал из холодильника пиво. Он экономил, и кондиционер на кухне был настроен на середину семидесятых. Том вернулся в комнату и включил телевизор, остановившись на программе новостей. Кушетка заскрипела: даже для середины семидесятых она выглядела старушкой.
Как и всегда, его больше всего заинтересовал прогноз погоды, особенно для других районов: «Атмосферный фронт, идущий со стороны Канады, затронул наши северные штаты. Он уже вызвал многочисленные обрывы линий связи. Местные власти делают все, что в их силах, чтобы противостоять стихии, но неполадки слишком многочисленны, и портативные генераторы не могут решить все проблемы. Эта кинопленка — один из немногих материалов, доставленных из района стихийного бедствия».
Изображение диктора сменилось зернистыми черно-белыми кадрами: на узких улицах теснились запряженные лошадьми фургоны и угловатые автомобили.
Уже в который раз Том порадовался тому, что живет в Южной Калифорнии, где температура редко опускается ниже пятидесятых[16]. «Неудивительно, что сюда переехало так много людей», — подумал он.
Вновь появившийся на экране диктор начал передавать местный прогноз. Ожидалась нормальная для апрельского Лос-Анджелеса погода: в основном конец шестидесятых. Он решил, что завтра в машине кондиционер можно не включать — Том неплохо выглядел с длинными бакенбардами.
По дороге на работу он оставил окно в машине открытым. «Дорз», «Стоунз» (когда они настоящие «Стоунз»), «Криденс» — музыка, которая нравилась ему гораздо больше той, что придет ей на смену. Динамик, однако, дребезжал как жестянка. «Наверное, холодает», — решил Том.
Приехав в офис, он настроился на более деловой лад. Босс гонял кондиционеры на всю катушку, утверждая, что компьютерные технологии восьмидесятых оправдывают все затраты на климат. Том не жаловался на жару, но что толку в кондиционерах здесь, а заодно и от высоких технологий, если с северными штатами можно связаться лишь по древнему телеграфу?
Вздохнув, он уселся перед своим терминалом. Пусть об этом болит голова у начальства. Кстати, все могло оказаться куда хуже. Он вспомнил ту ужасную зиму, когда Европа на несколько недель застряла в начале сороковых, и содрогнулся.
Шагая после работы к машине, он обнаружил, что оказался в расклешенных брюках. Что ж, этот стиль ему когда-то нравился.
Вспомнив, что у его двоюродной сестры скоро день рождения, он решил заехать в универмаг по дороге домой.
Казалось, у всех в городе есть сестры, которые ждут не дождутся подарка к дню рождения. Ему пришлось минут десять кружить около универмага, пока не отыскалось местечко для парковки. Том заторопился к ближайшему входу. «И до этого ближайшего еще топать и топать», — в сердцах бросил он. Холостяцкая жизнь одарила его привычкой разговаривать с самим собой.
Том заметил, что многие покупатели, оказавшись у входа, тут же разворачивались и спешили обратно к машинам. Когда, удивленный, он приблизился к двери, то обнаружил объявление: «ИЗВИНИТЕ, НАШ КОНДИЦИОНЕР СЛОМАЛСЯ. НО ВСЕ РАВНО ЗАХОДИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА». Наверное, у тех, кто уходил, все-таки не было сестер… Том вздохнул и вошел.
