встрече останется только уловить то, что он там себе навоображал, и постараться если не превзойти, то хотя бы соответствовать его фантазиям. Если это проделать достаточно тонко, считайте, что мужская симпатия у вас в кармане.
А Станислава мне придется склонять к сотрудничеству, так что сами понимаете…
Я ехала и развлекалась мыслями о нелегком хлебе частного сыщика.
Прибыли. Вот Вокзальная, пять. Да, это дом! Если не грабить такие дома, то я не знаю, какие и грабить. Два этажа, это, конечно, не предел в наше время, но раскосые стены, стрельчатые окна, шпили, башенки, прочие архитектурные прибамбасы, плюс разноцветный кирпич, плюс наружная подсветка стен неведомо где упрятанными фонарями. И окружено все это великолепие кирпичной стеной фигурной кладки.
Думаю, ворот мне здесь не откроют. А вот и ворота. Чугунные кружева. По бокам — два фонаря пирамидками, под старину. Калиточка под аркой.
Как там Остап Бендер насчет Воробьянинова высказался: «Предводитель дворянства жил в пошлой роскоши».
Это я про тебя, Стасик.
Отворилась калиточка, вышел из нее мужичок в неновом пуховике, с непокрытой головой. Посмотрел, как я вожусь, запирая машину, не торопясь пошел вдоль улицы во тьму.
Давлю на кнопку звонка, калитка отворяется еще раз, и глазам моим предстает старушечье личико, все в глубоких морщинах.
— Татьяна Иванова? Предупреждали. Входи.
Бабуленька. Шаркает впереди меня по асфальту ко входным, наполовину стеклянным, надо же, дверям. Не удержалась, стукнула костяшками по стекляшкам — беззвучно! А стекла-то пуленепробиваемые и сами двери стальные. Вот тебе и «надо же»!
— Хозяйка там.
Бабуленька ткнула рукой в сторону кипенно-белой двери под широкой лестницей светлого дерева.
Я уже настроилась на чудеса роскоши, но вместо палат княжеских оказалась в комнате с подвесным потолком, белыми стенами и почти офисной мебелью.
— Та-нечка! Входите, входите!
Элла Владимировна. В точности та же, что в своей ресторанной берлоге.
— Как я рада!
О, сколько радости. Давно не виделись.
— Я не поздно?
— Ну что вы!
— Давайте сразу уточним все детали. Между нами не должно быть никаких неясностей.
Как меняется эта женщина! Лучащаяся теплом и гостеприимством хозяюшка за секунду превратилась в собранную и целеустремленную бизнесменшу. Я с удивлением замечаю, что невольно подыгрываю ей. Однако ее расположение мне небесполезно, поэтому я заговорила с суховатой прохладностью и четкой краткостью, в строгом, как мне кажется, соответствии с ее сиюминутной ролью.
— Нам необходимо внести ясность по трем пунктам. Первое, почему вы решили обратиться именно ко мне и как узнали меня среди вчерашних посетителей вашего ресторана. Ведь, если мне не изменяет память, мы до сегодняшнего дня знакомы не были.
— Это несложно. — Шубарова сдержанно улыбнулась. — Вам ничего не напоминает такое название — «Нарцисс»?
Наповал! Она меня сразила! Мне даже показалось, что я на мгновение потеряла контроль над собой. Во всяком случае, в глазах Шубаровой промелькнуло торжество.
«Нарцисс». Несколько месяцев назад, летом, я там била рожи трем хамам, и во время этой драки погибла моя знакомая. А бармена звали Ашот. Ашот Мамедов. Все, вспомнила!
Убийство проститутки для… рекламы фирмы. Фирма называлась «Сирена». Расследуя это дело, я крепко наступила на мозоль милиции. Да, дело о рекламной паузе. Так я его называла для себя.
— Я вижу, вы вспомнили. Владелец «Нарцисса» — мой хороший знакомый. Да мы все, пищевики, знаем друг друга. Бизнес-то один. Так вот, в этом баре вы ловко отбрили одного, извините, мента. Старшего лейтенанта.
Я, не мигая, смотрела на Шубарову безмятежным, но неподвижным взглядом. Эти пищевики знают друг друга и вообще много знают. А того мента я не отбрила, а только кое-куда послала, разница есть. Сразу после драки и убийства моей знакомой. И так послала, что пошел он по этому адресу, не возражая.
— На владельца «Нарцисса», — продолжала Элла Владимировна, — это происшествие и ваши действия произвели такое впечатление, что он заинтересовался вами и вскоре установил через знакомых, что у нас в Тарасове по частному розыску Татьяне Ивановой равных нет. А дальше, Танечка, все по поговорке — «Худая слава камнем лежит, а добрая — впереди бежит».
Шубарова развела руками и рассмеялась.
Что ж, все понятно. Хотя поговорку она переврала.
— Я ответила вам?
Ответила она. Ответила и даже огорчила. Излишняя известность может осложнить мне жизнь.
— Хорошо. Второе. Предположим, по третьему пункту мы договорились, и я взялась за ваши дела. В этом случае я просила бы не вмешиваться в мои действия и не пытаться их контролировать.
Я остановила ее протестующий жест.
— Прошу помнить, что даже лишний контакт со мной может, при определенных обстоятельствах, повредить ходу дела.
— Глупо вмешиваться в то, о чем не имеешь представления, — ответила Шубарова. Что ж, здравая точка зрения.
— Третье. Сумма гонорара.
— Пятьдесят тысяч долларов или триста тысяч в новых деньгах. Сумма, названная шантажистами.
Я невольно улыбнулась и присовокупила:
— И Станислав остается на свободе, в добром здравии и с чистой репутацией. Чем тогда я отличаюсь от шантажистов?
— Тем, что у нас будет абсолютная уверенность в выполнении этих условий и в отсутствии повторных «наездов».
Этот ответ меня удовлетворил, и я согласилась на пятьдесят кусков «зеленью», оговорив, правда, что эта сумма — расчетная, и накладные расходы в нее входить не будут. Мадам, видимо, не ожидала от меня такой хватки и проводила слегка удивленным взглядом поверх любезной улыбки.
Теперь еще Стас. Куй железо, Танечка.
Возле лестницы, у самой двери, зеркало во весь мой рост. Я остановилась напротив, вгляделась и, «отпустив» мысли восвояси, подняла в себе образ волчицы. Зрачки едва заметно, но сразу же замерцали оранжевым, недобрым пламенем.
Все в порядке. Есть еще порох в пороховницах.
Будь здорова, Ведьма!
Отражение улыбнулось в ответ, и я неторопливо затопала вверх по ступеням.
Станислав встретил меня в уютном холле с большим, темным сейчас, окном на потолке.
— Вот теперь я вас знаю, Татьяна Иванова! — проговорил он вместо приветствия. — Расспросил матушку.
Шатен с большими, влажно блестящими глазами. Возраст двадцать два — двадцать пять, не больше.
— Никогда не встречался с настоящим частным сыщиком. Да еще дамой.
— Детективчики почитываете? — подхватила я в тон.
— Балуюсь на досуге.
Глаза его обежали меня всю — сверху вниз и снизу вверх, и я видела, что произвожу впечатление. Не
