той благородной красоты, которую мы так часто замечаем на старых фотографиях и портретах конца прошлого и начала нашего веков, той красоты, которой зачастую так не хватает нашим современникам. Высокий красавец также был одет в джинсы, но на нем они смотрелись так, будто бы он в них родился.
Рядом с ним расположилась милая молодая барышня, по возрасту явно намного младше меня. Высокая, стройная, длинноногая, лицо миленькое, с большими глазами и длинными ресницами, курносым носиком и маленьким аккуратным ротиком. Ну просто ангелочек! Интересно, ей хотя бы исполнилось восемнадцать?
Когда мы со Скоробогатовыми подошли к микроавтобусу, оба незнакомых мне мужчины тут же поспешили выйти из салона на свежий воздух.
– Аленька! Радость моя! Позволь поздравить тебя первым! – Колобок подбежал, а точнее будет сказать, подкатился к Алевтине Павловне с явным намерением ее поцеловать.
– Да брось ты, Юра! У меня же день рождения только завтра! – кокетливо ответила ему Скоробогатова.
– Ну завтра мы тебя уж поздравим как положено! – заверил ее Колобок и приложился к любезно подставленной щечке примадонны.
– Что-то вы задержались! – высказался высокий тип, произведший на меня столь сильное впечатление своей благородной красотой.
– Разве? – удивился Скоробогатов. – Договаривались ведь в девять!
– А сейчас уже девять ноль пять! – широко улыбнулся незнакомец.
– Ах, вечно ты, Басов, со своими дурацкими актерскими шуточками! – замахал на него обеими руками Колобок.
– Кстати, Георгий, а что за очаровательная леди с вами? – спросил он Скоробогатова. – Почему ты нас до сих пор не представил?
– Ах да! Конечно! Женечка, знакомьтесь – Юрий Петрович Горбунов, наш директор. Он сейчас в отпуске, и поэтому ты его до сих пор не видела.
На эти его слова Колобок мило улыбнулся мне и даже поклонился.
– А это один из ведущих актеров нашей труппы – Константин Басов, – с этими словами Скоробогатов указал на высокого красавца. – Евгения Охотникова, наш новый администратор. Я про нее уже говорил.
– Очень приятно! – откликнулась я.
– Нет, это нам очень приятно! – сказал Басов.
– Ага, значит, вы и есть тот самый администратор, которого Жора взял в мое отсутствие! – обратился ко мне Горбунов.
– Юра, пойми меня правильно – я просто задыхался! С этой новой постановкой я ничего не успеваю! – воскликнул Георгий Михайлович.
– Да нет, все нормально, я не имел в виду ничего плохого, просто, насколько я понял, девушка работает у тебя почти целую неделю не оформленная! Это непорядок!
– Оформим, Юра! На следующей неделе обязательно все оформим!
– Ну смотри у меня! – И Горбунов театрально погрозил режиссеру пальцем. – Кстати, Женечка, дама там в машине – это моя супруга, Ольга Петровна. Вы с ней обязательно должны подружиться.
Почему я обязательно должна была подружиться с Ольгой Петровной Горбуновой, я так и не поняла. Но приняла это как данность, решив не задавать лишних вопросов.
– А это что за девушка? – тихо спросила я Скоробогатова, имея в виду девицу в машине.
– Сам не знаю! – пожал он плечами. – Костя! Что это за девушка? Твоя новая большая любовь?
– Твой сарказм неуместен, Скоробогатов! Куда тебе до столь высокой материи, как большая любовь! – ответил ему Басов. – Да, представь себе! Зовут ее Вероника. Что тут плохого, если девушка съездит на природу?
– Да ничего, ничего! Но я ожидал увидеть здесь миссис Басову!
– Я ее сослал в деревню! Пусть доит тещиных коров!
– Но твоя теща, если мне не изменяет память, умерла еще два года назад!
– Теща умерла, мир ее праху, но коровы ее живы! – И Басов, гордо подняв голову, удалился в автобус.
– Вот такие у нас работают люди! – почему-то извиняющимся тоном сказал мне Скоробогатов.
– Хам и разгильдяй! – презрительно произнесла вслед Басову Алевтина.
– Но зато какой талант! – заметил главный режиссер.
– У тебя все таланты, кроме меня! – огрызнулась Алевтина.
– Аленька, ну что ты говоришь! Жора тебя ценит! Ты же у нас на главных ролях! Что бы мы вообще без тебя делали! – затараторил стоящий рядом Горбунов.
– А ты подхалим! – выдала и ему Скоробогатова и с недовольным видом также скрылась в автобусе.
– Ну... Вот так всегда! – пожал плечами Горбунов и тоже полез в «Газель».
– Ну что, Женечка, пора и нам! – вздохнул Скоробогатов и подал мне руку, чтобы помочь подняться в салон.
– Спасибо, но я лучше поеду впереди, рядом с водителем, – сказала я.
Открыв переднюю дверь, я уселась рядом с водителем и положила небольшую, но ощутимо тяжелую сумку на пол, себе под ноги. В сумке, кроме моих обычных вещей, находились еще некоторые спецсредства: пара светошумовых гранат, баллончик с нервно-паралитическим газом и оба моих пистолета, «грач» и «беретта». Береженого бог бережет! Мало ли...
Усатый водитель, пожилой и, судя по всему, опытный работяга, бросил на меня оценивающий взгляд, весело мне подмигнул и спросил:
– Ну что, красавица, едем?
– Едем! – кивнула я.
– Все в сборе, Юрий Петрович? – водитель повернулся лицом к пассажирам.
– Да, Иннокентий, поехали! – ответил ему Горбунов.
– Вот и ладно!
Водитель нажал на газ, и «Газель» тронулась с места.
Через час наша машина уже спускалась с крутой насыпи к деревенской пристани, где нас должна была ждать лодка с турбазы. Наш приезд совпал с прибытием пригородного пароходика, и поэтому на пристани с одной стороны толпились отъезжающие, а с другой, вдоль кромки волжского берега, расположились лодки из разных лагерей и турбаз, которых в окрестностях было предостаточно. В ожидании новых отдыхающих одни лодочники просто скучали, другие курили и обсуждали какие-то свои проблемы.
День обещал быть ясным и солнечным. С Волги дул легкий свежий ветерок, принося с собой целый букет каких-то особых летних запахов. В одной из машин, стоящих около пристани, звучала веселая мелодия, довольно гармонично сливающаяся с пением птиц и шумом волн, поднимаемых то и дело проплывающими мимо моторками.
– Так, где же Трофимыч? – Горбунов первым выкатился из микроавтобуса и оглянулся по сторонам.
– Ты его предупредил? – спросил у него Скоробогатов.
– Естественно! Он позавчера приезжал в город за провиантом, звонил мне! Я сказал, что мы будем сегодня в половине двенадцатого! Да вон он, с краю пришвартовался!
И Горбунов, быстро перебирая короткими ножками, побежал вниз, направляясь к большой металлической моторной лодке. На ее носу можно было разглядеть старую надпись «Островок». Лодочник, здоровый мужик лет сорока с загорелым, обветренным лицом, был одет в зеленую брезентовую штормовку и высокие болотные сапоги. Сидя на корме своего дредноута, он равнодушно смотрел на бегущего к нему директора театра.
Я открыла дверь микроавтобуса и, спрыгнув на речной песок, смешанный с мелкой галькой, подошла к Скоробогатову. Тот, приложив руку козырьком к глазам, смотрел, как Горбунов, жестикулируя, что-то эмоционально говорил лодочнику.
– Трофимыч... – не опуская руки, проронил Скоробогатов. Мне показалось, что в его голосе прозвучало
