покушений на своего сына – это раз. О самих покушениях мне известно со слов этого сына – это два. То есть факт существования покушений мы не можем принять как очевидность, поскольку своими глазами этого не наблюдали, но рассказ об этих покушениях имеется. Угу. Дальше.
Дальше приходилось признать, что следующим фактом, не зависящим ни от чего, а следовательно, объективным и очевидным, была гибель Вадима в автокатастрофе. Все остальные промежуточные сведения по этому делу, в том числе и достаточно очевидные факты вроде ухода Юрия Фролова в монастырь, были уже плодами моего расследования, которые я на данный момент принимать во внимание не планировала.
Итак, если собрать только очевидные и объективные факты, относящиеся к делу, что же у нас получается? Обращение клиента, покушения...
И тут меня поразило как ударом грома. Товарищи дорогие! А ведь если оценивать факты объективно, то жертва-то в этом деле давно уже имеется, и жертва эта – Вадим. Не Сергей Сарычев, за которого так беспокоится его папа, а Вадим, на которого никто не устраивал покушений, но который был устранен четко, безжалостно и достаточно профессионально.
Вот она – очевидность. Факт, лежащий на поверхности, прямо перед носом, мимо которого все ходят и не хотят замечать. Но тогда... тогда меняется все. Все направления расследования, которые были обозначены мною ранее, все причины и следствия – всё принимает совершенно другой вид и получает другое толкование.
В голове моей царил сумбур. Чтобы немного успокоить разбушевавшиеся мысли, я выпила еще чашку кофе и выкурила сигарету, стараясь ни о чем не думать. Через некоторое время, когда мое волнение немного улеглось, я постаралась выстроить новый порядок своих следственных действий.
Если предположить, что жертвой таинственного злодея изначально должен был стать именно Вадим, а не Сергей, то сразу же возникал интересный вопрос: были ли покушения на Сергея организованы самим злодеем, чтобы отвлечь внимание от настоящей жертвы, или эти покушения – выдумка Сергея, чтобы отвлечь внимание от злодея? Ответ на этот вопрос был очень важен. Ведь если справедливым окажется второй вариант, то это будет указывать на причастность самого Сергея к убийству...
И тут я снова вспомнила, что до сих пор не могу обоснованно утверждать – убийство ли это или обычная автокатастрофа.
Решено, завтра же еду на осмотр места происшествия. Между прочим, не мешало бы поточнее узнать, где это. Ведь все сведения о месте катастрофы, которые мне до сих пор удавалось получить, были очень неопределенны.
Поразмыслив, я решила, что самое правильное в данном случае – это обратиться за помощью к старым товарищам. Был уже довольно поздний вечер, но я все-таки надеялась застать на рабочем месте своего Кирю, Владимира Сергеевича Кирьянова, стариннейшего своего приятеля, который всегда готов прийти на помощь.
– Алло, Владимир Сергеевич? Это Татьяна Александровна вас беспокоит. В столь поздний час...
– Да уж, действительно поздний. Ты меня от дверей вернула, я собирался домой уходить.
– Вот видишь, как удачно, успела-таки.
– Ну, еще бы, ты – да не успела. Только постарайся, пожалуйста, покороче, а то и правда поздно уже.
– Ты это о чем?
– Ой, Татьяна, ну хоть передо мной-то ты дурочку не валяй... в конце напряженного трудового дня. Знаю ведь, что не просто так звонишь, надо чего-нибудь, ну и говори, не томи.
– Ах, Киречка, ну прямо вот ничего-то от тебя не скроешь. Ладно, томить не буду. Недавно где-то на загородной трассе авария произошла, погиб молодой человек, Вадим...
– Лагутин.
– Да? Ты в курсе? Ой, как хорошо.
– Разумеется, в курсе. Только тебе-то что до этой аварии? Там, кажется, не криминал, водитель не справился с управлением...
– Да так просто, хочу съездить, посмотреть... определиться, так сказать.
– Темнишь что-то ты, мать. Разнюхала что? Давай колись.
– Киречка, не знаю пока. Разнюхаю, тебе первому скажу. А сейчас сориентируй меня поконкретнее по месту, где это все случилось.
– Разинскую трассу знаешь?
– Ну.
– Как из города выедешь, километров пять, ну, максимум семь. А там сама увидишь, там дорожные работы идут, техника стоит, ну и так далее. Собственно, из-за этого, по нашим предположениям, и авария произошла. Дело ведь ночью было. А там место не самое лучшее: с одной стороны гора, с другой – обрыв. Да еще эти агрегаты целую полосу заняли. Дорога и без того узкая, так они и ее почти перекрыли. А по ночи, сама знаешь, чуть встречная или что, успевай только уворачиваться. Ну а парень этот на такой дороге, видать, не увернулся.
– Да, дела... А еще я хотела попросить тебя... мне бы тело тоже осмотреть...
– Да нечего там смотреть, машина слетела с обрыва, да еще и взорвалась после этого. Представляешь, что там получилось? Если бы не друзья-знакомые, которые точно знали, кто, куда и зачем ехал, мы бы и тело-то до сих пор еще наверняка не опознали бы.
– Вон оно как...
– Вот так.
– Значит, и хоронить нечего?
– Нечего, да и некому. Родственников, как выяснилось, у него нет, мать умерла, а где отец – неизвестно.
– Понятно. Что ж, спасибо и на том. По крайней мере, съезжу хоть на место аварии посмотрю.
– Посмотри, посмотри. Да не забудь, что ты обещала сообщить, если что новенькое узнаешь.
– Ну а как же. Неужели я буду от тебя, лучшего своего друга, скрывать сведения. Если что выясню, обязательно позвоню. Кстати, а машина-то какая была?
– «Ауди».
– Белая?
– Черная.
– А-а... Ну ладно, спасибо за информацию.
– Всегда пожалуйста. Это все?
– Вроде бы пока все.
– Ну, успехов тебе.
– Пока.
Информация, которую сообщил мне Киря, снова поселила во мне сомнения. Разинская трасса была мне известна, и тот участок между горой и обрывом я представляла себе очень хорошо. Даже днем, проезжая там по вполне свободной дороге, я всегда испытывала некоторый дискомфорт и старалась побыстрее этот участок миновать. Что же говорить о ситуации, когда эту часть дороги необходимо было преодолевать ночью и когда, кроме этого, целая полоса занята дорожной техникой? Неудивительно, что все решили, что авария произошла естественным путем.
А с другой стороны, нет ситуации более удобной для хорошо продуманного убийства, чем та, при которой все обстоятельства указывают на естественную смерть.
Все. Хватит гадать. Завтра поеду на место происшествия и смогу наконец все увидеть воочию.
Твердо решив не думать больше о самой автокатастрофе, я переключилась на размышления о том, стоит ли ставить в известность Сарычева о новом направлении, которое приняло расследование. Конечно, как заказчик и работодатель, он имел право знать о моих следственных действиях, но, с другой стороны, все теперь повернулось так, что не исключено, что и сам Сарычев– старший может оказаться замешанным в деле. А если так, то рассказывать ему о моих догадках было бы крайне неосмотрительно.
Хотя, с другой стороны... Думаю, ничто не помешает мне сообщать клиенту о следственных действиях, не уточняя при этом, с какой именно целью они предпринимаются. Пускай думает, что я продолжаю расследовать покушения на Сергея: и ему хорошо, и мне спокойнее. А когда я с уверенностью смогу сказать,
