Но пока никакого налета 'звездности' мной не замечено. И это, как говаривал герой отечественного мультика, 'радывает'. Черт возьми, хочу на 'Аиду'!
Ну наконец-то дали слово человеку.
- Господин Мартинес, что вы чувствуете, ступив на тарасовскую землю после стольких лет разлуки? - голос корреспондентки за кадром.
- Счастье! - именно это чувство читалось в его глазах, которые снова сверкали на экране - очень живые и располагающие. - Больше добавить нечего. Только сейчас понял, как я соскучился по Тарасову! Весь мир объездил, а здесь - впервые, с тех самых пор... Будто домой вернулся. Правда! И можете, если хотите, называть меня Михаилом Викторовичем. С этим именем я прожил большую часть своей жизни и люблю его не меньше, чем свое испанское имя.
Не знаю, может, на сцене он и великий тенор, а в жизни говорит самым настоящим баритоном - и действительно без малейшего акцента. Должна признать, звучит этот баритон тоже неплохо.
- А кем вы себя сейчас больше ощущаете - испанцем или русским?
- Сейчас, конечно, больше - русским. Правда, очень похожим на испанца! - Дон Мигель, или Михаил Викторович, мелодично рассмеялся.
Как ни странно, пока он не сделал еще ничего такого, что было бы мне неприятно. Не хочу сказать, что это что-то значит, но... Все же я очень хочу в театр! И угораздило же меня провозиться с тем дельцем до самого фестиваля и не подсуетиться вовремя насчет билетов! Если б только я раньше видела 'портрет лица' этого оперного героя-любовника... Но как назло, крупных планов до сих пор наблюдать не приходилось.
Да и теперь он исчез с моих глаз непростительно (для телевизионщиков) быстро. Его сменила студийная дикторша, сообщившая, что прямо из аэропорта Мигель Мартинес отправился в театр, чтобы быть вместе с участниками десятого Собиновского фестиваля и записать интервью, 'которое мы планируем показать в нашей программе чуть позже'.
Я рассеянно прослушала выпуск до конца и, уменьшив громкость, стала ждать нового телевизионного свидания с дорогим гостем Тарасова.
Делать все равно было больше нечего. Судьба уже дала понять, что отдых мне пока не светит, но еще не намекнула, какая тому будет причина Ждать пришлось всего час двадцать. Стрелки близились к девяти, когда та же дикторша радостно возвестила, что они начинают репортаж из академического театра оперы и балета, где продолжается Международный фестиваль оперного искусства имени Л.В. Собинова и куда сегодня прямо с самолета направился прибывший в город знаменитый испанский тенор Мигель Мартинес.
- Ну уж дудки! - опять прокомментировала я, на этот раз даже вслух. Так я и поверила, чтобы такой красавчик предстал перед публикой 'прямо с самолета'! Наверняка заскочил в гостиницу - освежиться и надеть роскошный фрак...
Улыбчивый белозубый образ Михаила Викторовича, снова возникший на экране, полностью подтвердил мою версию. Если в выпуске новостей он показался мне просто приятным, то сейчас - ослепительным. Словно с обложки журнала - после самолетов, особенно наших, так не выглядят. Правда, вместо фрака на нем были черная 'тройка', белоснежная сорочка и черная же 'бабочка', но определение 'роскошный' к этому классическому театральному наряду подходило без вопросов.
Его водили по театру (в свите я опять узнала нескольких чиновников из разряда 'других официальных лиц' и нескольких маститых солистов нашей оперы), что-то показывали, рассказывали, с кем-то знакомили. Мигель то жал руки, то целовал - в зависимости от пола собеседника, удивлялся и восхищался, демонстрируя богатые возможности мимики и жеста. Потом в каком-то уютном уголке наша худосочная телевизионная дива - неизменная ведущая всех театральных передач - задала ему несколько вопросов. На мой взгляд - таких же плоских и шаблонных, как она сама, но я готова признать, что в тележурналистике смыслю не больше, чем в опере. Впрочем, живости, обаяния и остроумия ее 'визави' вполне хватило на обоих, так что интервью получилось вполне приличное.
Наконец, когда на заключительных словах дикторши пошли сцены из 'Пиковой дамы', я поняла, что больше 'кина не будет', и нажала кнопку пульта.
Я задумалась. Почему-то главная новость сегодняшнего дня пробудила во мне - вопреки недавнему нытью об отдыхе - жажду деятельности.
Только вот я пока не могла понять - какой именно. Определенным было только то, что это как-то связано с Мигелем Мартинесом.
Для начала стоит, пожалуй, разобраться в своем отношении к заезжей знаменитости. Сдается мне, что он меня интересует совсем не как оперный герой... Гей вы, кости мои! Гадальные, конечно, гадальные...
Ну конечно! Комбинация 13+6+25 тут же подтвердила, что меня 'посетит минутное увлечение'.
Что ж, теперь, раз судьба не против, могу признаться: оно меня уже посетило! Ну, а насчет 'минутности'.., так другим оно просто и быть не может: Мигель сказал, что уезжает на следующий день после 'Аиды', а это значит - всего три дня и четыре ночи. Впрочем, предстоящую ночь можно уже не считать: не побегу же я прямо сейчас к театру - дежурить в толпе оперных фанаток, чтобы, если повезет, прикоснуться к своему кумиру, когда он будет выходить после спектакля...
'А что - мысль интересная! - опять кольнула я себя. - 'Пиковая дама' длинная опера, может, еще успеешь...'
И вообще, кто тебе сказал, Таня дорогая, что ты должна непременно видеть его 'живьем' и себя ему продемонстрировать? Телевизор на что придумали? Сиди себе, нажимай кнопки и увлекайся на здоровье: хоть этим самым Мигелем Мартинесом, хоть Диего Марадоной, хоть Борей Моисеевым - дело вкуса!
Ладно, но кому же все-таки позвонить насчет 'Аиды'? Ба! Конечно, Стасику, у того 'все схвачено, за все заплачено', и вполне возможно, как раз кто-нибудь из нужных нам театральных людей ему кое-чем обязан... Даже наверняка, ведь Стасик у нас шоу-продюсер!
Я решительно протянула руку к телефону.
И тут же отдернула ее от неожиданности, потому что телефон не менее решительно зазвонил. Кто бы это мог быть?
- Добрый вечер. Простите, я говорю с.., частным детективом Ивановой?
У потенциальных клиентов первая телефонная фраза почти всегда звучит одинаково. Различия минимальны: скажем, 'добрый вечер' или 'здрасьте', а бывает и 'привет', 'простите' - или прочерк вместо этой формулы вежливости.
Данный потенциальный клиент был, несомненно, интеллигентным и вежливым человеком, а еще - усталым и чем-то весьма обеспокоенным.
Не слишком молодым, но, пожалуй, и не старым.
Более определенно я могла сказать только то, что это, увы, не Мигель Мартинес!
И еще: то, как он запнулся на моей профессии, свидетельствовало о полном отсутствии опыта общения с частными сыщиками. Таким смущенно-обреченным тоном чиновник средней руки мог обратиться к венерологу с просьбой вылечить его от дурной болезни.
Тем не менее я вынуждена была подтвердить, что он не ошибся телефоном.
- Вас беспокоит Федор Ильич Харченко, директор театра оперы и балета...
Нет, и после этого жалкие дилетанты будут меня уверять, что мы - сами хозяева своей судьбы?!
Я чуть было не крикнула: 'Федор Ильич, миленький, вас мне сам Бог послал, дайте, пожалуйста, контрамарочку на 'Аиду'!' Но вовремя сдержалась: из вежливости надо все же сперва узнать, что у них там стряслось. Уж наверное, он не затем звонит мне в десять вечера, чтобы 'благословить' мое новое увлечение!
- Внимательно слушаю вас, Федор Ильич.
Что вас заставило...
- Беда, Танечка! Виноват.., вы разрешите вас так называть? Я знаю, вы совсем еще молоды...
Я вставила: это, мол, тот недостаток, который очень быстро проходит. Он подумал почему-то, что я обиделась, и испугался:
- Нет, вы меня не так поняли! Я вовсе не хотел поставить под сомнение вашу компетентность, наоборот! Мне рекомендовали вас как очень хорошего.., специалиста. Один мой знакомый, человек,
