- Все понятно: спектакль закончился около девяти, как только Онегин освободился - сразу и позвонил... А что он сейчас? Вы взяли его под наблюдение?
- Да ничего. Спокоен как танк. Вчера, когда после нашего с тобой разговора наш сотрудник занял пост, Лебедев был уже дома. Музыку слушал'. Около одиннадцати к нему проследовала девица, и двадцать минут назад оба еще пребывали в его комнате. У него сегодня, если память мне не изменяет, утренней репетиции нет. Ох, Татка, терзают меня сомнения с этим твоим Лебедевым!
Только то и утешает, что с камерами хранения ты, кажется, попала в точку.
- И ты молчишь, Серый!
- Я не молчу, просто начал с главной новости. Лебедева опознала дежурная зала автоматических камер хранения на вокзале, хотя и не на сто процентов. Но не та, которая дежурила вечером во вторник, а та, что заступила после нее. Она видела, как Лебедев забрал из камеры большой и тяжелый черный пакет. Это было вчера около девяти утра.
Я не могла сдержать возглас разочарования.
- Да, старушка, увы! Судя по всему, он оставлял там плащ Радамеса если, конечно, это был он, - на ночь, а утром перепрятал в другое место.
Но куда, черт побери?! - Серый в сердцах хлопнул сложенной газетой по своему колену.
Да, черт побери, куда? А я так надеялась...
Слабо забрезжило одно соображение, но поскольку оно выглядело бредовым и было основано пока на одной лишь интуиции, я не стала делиться им с майором. Сперва мне надо было побывать в театре.
Я уточнила некоторые детали (мне показалось странным, что Лебедев не запомнился дежурной, когда он во вторник принес 'товар' в камеру хранения, ведь он должен был купить у нее две 15-копеечные монетки советского образца).
И узнала, что, во-первых, дежурила пожилая женщина со слабым зрением, а во-вторых, между восемью и девятью вечера в камере хранения всегда оживленно: в это время и прибывают, и отходят много поездов. А в-третьих, предположил Серый, Лебедев мог вообще не покупать в окошечке монетки, возможно, они остались у него в запасе со старых времен, или же он попросил кого-нибудь купить их, чтобы не 'светиться' у окошка самому. Гениально, Серега! Ну конечно, такое объяснение выглядит правдоподобно.
А на следующее утро было, наоборот, обычное для этого времени затишье. И в окошке дежурной скучала молодая бабенка, которая, разумеется, сразу 'засекла' франтоватого парня в длинном темно- вишневом пальто свободного покроя с белым шарфом, в мягкой шляпе и темных очках (денек вчера был и вправду солнечный).
При таком 'камуфляже' признать Лебедева по фото из личного дела дежурной было, конечно, трудновато, пришлось сделать фоторобот, 'нарядив' его портрет в шляпу и темные очки. И женщина сказала, что теперь она почти уверена: это он самый, утренний посетитель, вышедший из зала с тяжелым черным пакетом.
Несколько шляп в гардеробе Лебедева я видела, но темно-вишневого пальто в его комнате определенно не было. Это могло означать только одно: в это время оно висело в его гримерке в театре. А значит, более чем вероятно, что 'одинокий странник' и утром явился на службу в этом же пальтеце. Возможно, прямо с вокзала! Ведь в десять у него была репетиция, и он на ней присутствовал - беседовал как ни в чем не бывало с Мартинесом...
Остается выяснить, когда Лебедев вчера утром появился в театре, во что был одет и имел ли при себе черный пакет. Так просто!
Я так увлеклась 'расчетами' своего соображения, что совсем позабыла о 'дядюшке'. А ему сейчас, должно быть, туго приходится...
- Серый, а как Мигель? Что-то он мне не звонит...
- Переживаешь, 'племянница'? Не волнуйся, твой 'родственничек' молодцом, он еще и не такое выдержит. Держится как слон, вокруг которого тявкают моськи, - извини, если тебе пришлось не по вкусу такое сравнение! Я говорил с ним рано утром. С восьми часов 'Асторию' осаждают журналисты, нам даже пришлось принять меры и несколько ограничить свободу прессы... Сергей Палыч усмехнулся. - Сейчас Мартинес поехал на телевидение, по моему совету. В два часа они пустят его интервью, а потом повторят несколько раз в вечерних выпусках. Естественно, он будет все отрицать. А это значит, старушка, что если мы с тобой до завтрашнего спектакля не найдем плащик, то...
Мой гость сделал красноречивый жест, показывающий, как у майора ФСБ голова отделяется от туловища. Ко мне эта опасность, конечно, не относилась, самое большее, что я могла потерять в случае неудачи, был мой двойной гонорар Но лишиться друга детства, только что вновь обретенного, было жаль. Поэтому я приоткрыла завесу тайны:
- Сегодня, Сергей Палыч. Думаю, что мы найдем его сегодня...
- Ох, Татка, мне бы твою уверенность!
- ..Или не найдем никогда.
- А вот так лучше не шути. Что ты задумала?
- Подожди, Сергей. Мне надо еще кое-что проверить. Скажу позже. Но ты, пожалуйста, настрой свое начальство, что сегодня вечером нам могут понадобиться люди. И много.
- Не смешно. 'Много' - это сколько? И для какой надобности?
- Прикинь сам, сколько нужно, чтобы перекрыть все входы-выходы в театре. Чтобы мышь не проскочила!
- Ты серьезно думаешь, что плащ там?
- Да, майор. Пока еще об заклад побиться не готова, но чутье подсказывает, что больше ему негде быть.
- Чутье, чутье...
Майор задумался на несколько секунд, в своей обычной манере подперев щеку рукой и глядя в пространство. Потом выпрямился, поднял глаза на меня. Они уже были холодно-деловыми.
- Ладно, старушка. Я и сам, признаться, склонялся к тому же. Если, конечно, с Лебедевым мы не попали пальцем в небо.
- За это ручаюсь.
- Добро, на том и порешим. Буду ждать твоих окончательных выводов и гениальных идей, коллега. Хорошо бы они созрели часам к двум: мне же надо все окончательно согласовать с руководством и подготовить операцию.
Я сказала, что, возможно, управлюсь и раньше.
Серый сообщил еще, что новый допрос Кашинского в присутствии представителя испанского дипломатического корпуса не дал никаких результатов: пан Бронислав по-прежнему от всего отпирается и настаивает на том, что он Хосе Мария Эстебан. Теперь в УФСБ ждут представителя Интерпола.
Следствие по делу 'Марио' - 'Олимпикуса', к которому кедровская 'фирма' имеет лишь косвенное отношение, тоже, кажется, зашло в тупик.
'Незапланированное' органами устранение 'людей Марио' оборвало все их связи. Даже сбежавший Шурик Минкин до сих пор не найден!
- Ты будешь смеяться, старушка, но никто, оказывается, не знает, кто он такой, откуда взялся и где его искать. Та четверка из 'Олимпикуса' клянется, что раздобыл Минкина каким-то образом сам Гиви Голидзе, но он унес эту тайну на тот свет. Как и ребята из 'Марио-Т'. Остальные 'олимпийцы' впервые видели предателя в ту злосчастную ночь: он ждал бригаду 'ликвидаторов' в условленном месте. Кроме имени, не знают о нем ничего. Описания Минкина все четверо дают самые противоречивые. Но они и были- то рядом с ним всего несколько минут, к тому же в темноте.
Да и вообще, кому он был тогда нужен, смотреть на него? Кащинский его даже не видел, он же лежал связанный в другой комнате... Милиция с ног сбилась, наловили уже целую кучу Минкиных, но все оказываются не те! У нас он тоже никак не проходит. Я думаю, и имя-то вымышленное, скорее всего. Так что найти Сашу Минкина очень мало шансов. Вот таким образом, Татка.
Кедров еще раз пожелал мне удачи на поприще гениальных идей и распрощался. На пороге квартиры он задержался:
- Да, старушка, чуть не забыл... Твой клиент просил передать тебе привет. Большой и горячий.
